Сегодня, одновременно выставляю два поединка в этой группе. Кто зашёл на этот поединок, зайдите сразу на 2-й и проголосуйте за оба поединка.
Тема – рассказы о жизни. Такое вполне могло или может случиться в жизни.
Объём:
Верхний предел – 20000 знаков с пробелами
Нижний предел – 3000 знаков без пробела
Оценивать поединки может любой автор Фабулы, независимо писатель он или поэт. То есть любой автор Фабулы, независимо от того, участвует он в конкурсах или нет, может проголосовать за понравившийся рассказ. И его мнение будет учтено.
Не имеют право голосовать:
1) Гости
2) Анонимы
3) Клоны
Оценивать рассказы следует, примерно, по таким критериям.
Содержание: соответствие, сюжет, интрига, концовка. Не обращая внимания на буквы, словно вы смотрите фильм.
Повествование: стиль, герои, эмоции, ошибки. То есть, то, что зависит от автора.
Каждый голосующий имеет права каждому автору поставить 0, 1 или 2 балла, по принципу:
0 баллов – рассказ не очень;
1 балл – нормальный рассказ;
2 балла – рассказ хороший.
То есть, все возможные оценки: 2:2, 2:1, 1:2, 2:0, 0:2 1:1, 1:0, 0:1, 0:0.
Не забудьте указать в пользу какого рассказа.
За победу в поединке даётся 2 очка, за ничью – 1 очко, за проигрыш – 0 очков.
ГОЛОСОВАТЬ В СВОИХ ПОЕДИНКАХ, КОММЕНТИРОВАТЬ СВОИ ПОЕДИНКИ ДО ОБЪЯВЛЕНИЯ РЕЗУЛЬТАТА – НЕЛЬЗЯ!!!
ПОЖАЛУЙСТА, СОБЛЮДАЙТЕ ЭТО УСЛОВИЕ!!!
Итак, в этом поединке встречаются рассказы «Дождались» и «Ты - Гончарова, я - Пушкин».
Дождалась
Ждала, ждала, пока не дождалась. Вечерний звонок в дверь. Прерывистый. Неуверенный. Сплошное сомнение. И на пороге он, Николай.
Анне Сергеевне стало плохо, и пришла в себя лишь на кровати, с влажным полотенцем на лбу, приложенным знакомыми, заботливыми руками.
- Вернулся, - только и смогла произнести женщина без возраста.
В пятидесятые, прошлого века, после сорока шести, возраст женщины значения не имел, поскольку «в сорок шесть баба, просто, есть». В смысле, живая еще, обремененная всяческими болезнями и кучей психологических комплексов.
Им поровну лет, но как выглядит. Словно, не было девятнадцати лет лагерей. Сухой, жилистый, но не угас в глазах пытливый интерес к жизни. Потом его расспросит, главное, вернулся.
А ждала ли она его? В день ареста сразу предупредил:
- Если что, подписывай отречение и не жди. Одному мне страдать легче будет.
Отреклась. Жила все эти годы, с тридцать восьмого по пятьдесят седьмой, относительно нормально, работая в школе учителем русского и литературы. Работа и стала жизнью, помогая преодолеть тяготы, нужды, войну, утраты.
- Скажи, как смог пережить все это? - не удержалась от вопроса, лежа под боком, бесконечной ночью.
- Просто воспринял происходящее, как иную жизнь, - медленно, словно ронял слова, ответил он, - Со своими законами и правилами. Правда, чтобы чего-то добиться, нужно было ставить ее на кон. Пришлось научиться играть в карты, чтобы выжить. А я всегда любил учиться. Может, эта наука еще пригодится, хоть и реабилитировали по полной. Даже деньги кое-какие есть.
Слова его почему-то не внушали оптимизма. Разве можно начать заново, после того, как ушло время?
- У меня был мужчина, - внезапно призналась она, лежа ночью рядом, бок о бок, - Познакомились в апреле сорок первого. Словно, чувствовали, что скоро все сгорит, и стремились насладиться, пока есть время. Он ушел на войну с первых дней. С февраля сорок второго перестали приходить письма. Родилась дочь, но не выжила, - и потекли слезы, без охов и всхлипываний, просто текли.
А Николай только гладил ее по затылку, как маленького ребенка.
- Не оправдывайся, - произнес он, - Я сам дал тебе это право.
- А у тебя был кто-нибудь? - теперь не удержалась от вопроса.
- Были, конечно, - ответил, ничуть не смущаясь, - Но встречи были кратки и в прошлом, иной жизни.
- Что же будет теперь? - прозвучала тайная надежда, в осознании поной зависимости от его решения. Как и тогда.
- Посмотрим, - удовлетворенно произнес Николай, - Я ведь был молодым инженером, должны восстановить на работе. Будем жить и снова привыкать друг к другу, Мы стали другими, и жизнь строить придется заново.
- Да, заново, - словно, эхо, произнесла Анна.
Следующий день не предвещал ничего необычного, пока после уроков не вызвал директор школы. Он сообщил, что Анне нужно прийти по указанному адресу и был встревожен. Время изменилось, но адресат по-прежнему внушал страх.
В кабинете ее приняли весьма учтиво, предложили чаю с печеньем, отчего в сердце ворохнулось недоброе предчувствие.
- Анна Сергеевна, - произнес хозяин кабинета со всей учтивостью, на какую был способен, - Как понимать возобновление общения с бывшим мужем, от которого вы официально отреклись?
- Как отношения одиноких мужчины и женщины, - не моргнув глазом, ответила она.
- Вы хорошо читали документ об отречении, когда подписывали? - последовал неожиданный вопрос, - Отречение означает полный разрыв, исключающий возможность отношений когда-либо. Выходит, что это обещание оказалось ложью с вашей стороны?
- Я считаю, что поскольку мой бывший муж был осужден невинно, в связи с чем, полностью реабилитирован, поэтому все последующие документы теряют силу, - уверенно произнесла Анна.
- Вот здесь вы глубоко заблуждаетесь, - удовлетворенно потер ладонь о ладонь сотрудник, - С вашим мужем дело закрыто, но разговор, ведь, о вас. Об обещании, которое нарушено, о преднамеренной лжи.
- Знаете что, - внезапно, она почувствовала ярость и злость, - Это мое личное дело, когда, с кем, при каких условиях.
- Конечно, - согласился неприятный собеседник, - Но вы учите детей, в том числе и честности, а сами нечестны. Подумайте, можно ли доверять вам, впредь, подобную работу?
- Я думаю, это не вам решать, - пора было уходить,- Есть еще вопросы?
- Увы, - хозяин кабинета развел руками, - Вы совершенно свободны. Если возникнут какие-либо проблемы, обращайтесь, - сказал так, словно, был уверен, что возникнут.
- На завод не взяли, - виновато вздохнул вечером Николай, - Устроился в магазин, разнорабочим. Надо с чего-то начинать новую жизнь.
Анна лишь обняла его в ответ. О неприятном визите не сказала. Что бы не случилось, все уладится. Должно уладиться, а иначе для чего эти годы терпения.
Когда утром пришла в школу, вызвал к себе директор и сказал, что нужно писать заявление об увольнении. Почему, не объяснил, а она не спросила, все и так было ясно. Вернулась домой сама не своя, работа так долго заменяла жизнь, что ее лишение обернулось пустотой.
Вечером вернулся уставший Николай.
- Хлопотно, но трудиться можно, - удовлетворенно вымолвил он, - Что случилось? - убитый вид бывшей жены был красноречивее всяких слов.
- Уволили, - с трудом выдавила она и заплакала.
- Из-за меня? - в ответ лишь кивнула.
Как корила себя потом за это естественное движение. Нужно было утереть слезы, сказать: «Пропади все пропадом, главное, что мы вместе. Все переживем».
А не сказала. То ли сил не хватило, то ли чего-то еще.
Утром он ушел и не вернулся. Анна поняла, что теперь потеряла его навсегда. Но нужно было жить.
Устроилась дворником. Работала старательно, очищая от грязи и мусора доступный мир.
В чистоту только и оставалось верить.
Ты - Гончарова, я - Пушкин
Многих людей я повстречала за свою жизнь. И лишь нескольких запомнила надолго, навсегда.
Лица, люди, судьбы...
Ярослав мгновенно полюбился всей нашей разношёрстной компании и был единогласно избран старостой группы. Его имя, которое носил ещё великий русский князь*, незаметно превратилось в ласковое - Ясик.
Нас собрали на 20 дней на курсы повышения квалификации преподавателей физкультуры. Среди нас было и несколько тренеров, я единственная была хореографом. Получилось, как у героя монолога Аркадия Райкина, когда послали в Париж доярку вместо инженера-изобретателя. Она давно туда хотела, а у инженера анализы не подошли. Наш физрук заболел, а я давно хотела отдохнуть, развеяться. Это же просто замечательно съездить в Ленинград (Санкт-Петербург) почти на три недели!
Я, как человек искусства, уже предвкушала эстетическое удовольствие от посещения театров и уникальных ленинградских пригородов: Павловска, Петродворца и Пушкина.
В группе оказались педагоги со всего Союза. В принципе, народ весёлый, лёгкий, сговорчивый. Так что, с Ясиком и другими однокурсниками проблем не было. По-началу...
Первые десять дней прошли на ура. Утром - занятия, а, вечером я как огалтелая бегала по театральным кассам в поисках билетов. Большинство сокурсников поселили в одном из пригородов Ленинграда, а я остановилась у сестры в самой северной столице. Так что у меня было завидное преимущество возвращаться домой не электричкой за полночь, а, иногда даже пешком и по-раньше.
Ясик увязался ходить со мной в театр, хотя ему потом нужно было возвращаться в пригород. Я не возражала, во-первых, вдвоём веселее. Во-вторых, мне откровенно нравилось его общество. Он был лет на 15 меня младше, высокий, стройный, кучерявый, словом, добрый молодец. Правда, он был женат и имел двоих детей. Но, культурным мероприятиям это не было помехой. Кроме этого, что-то в нём всё время вызывало мою заинтересованность. В нём чувствовалась какая-то двойственность. Ясик, быстрый, весёлый, энергичный, вечно куда-то спешащий, был душой группы первые десять дней учёбы. А потом...
А потом, когда нам выдали вторую половину командировочных, оказалось, что Ясик всем задолжал. Расплатившись, он остался без копейки. Как-то сразу сник, потух, постарел и съёжился. Постоянная оживлённость сменилась вялостью с беспробудной тоской во взгляде. В группе это заметили, Ясика спешно переизбрали. Теперь он оказался в стороне от жизни группы. Перестал даже обедать со всеми. Я, видя, что он не пришел в столовую, в другой раз пригласила его поесть со мной. Он показался мне слишком нервным и раздражённым. Брал вилку за вилкой, ронял, протирал по несколько раз. В конце обеда он и не подумал расплачиваться. Даже зачем-то упрекнул меня в том, что у него ни гроша. Я за него уплатила.
Времени у меня было много, поэтому я попыталась разобраться, что с ним стряслось. Я посчитала, что должна относиться к нему, как старшая сестра к непутёвому младшему братцу. А он, как он относился ко мне и что чувствовал?..
Что-то мне удалось выяснить самой, а что-то через других сокурсников. Ясик,
Они жизненные. Каждому автору по 2+