– Завтра снова гроза, – говорит Агнешка. Она может меня касаться. Её жизнь тёплая, даже горячая. Я полагал, что душа – пережиток каннибализма первобытных сообществ, прозрачная и не чует ничего. Оказалось, чует. Или я снова себя убеждал…и это было частью моего самонаказания?
Завтра снова гроза. Значит, завтра снова почернеет небо! Значит, завтра снова будут птицы. И я снова буду стоять на крыше, и снова буду ждать. И снова трепыхнётся давно уже угасшее сердце, так трепыхнётся, будто оно живое, и позовёт – сейчас, сейчас они тебя заберут!
И снова птицы пролетят мимо, как пролетают мимо уже четыреста двадцать второй раз. И снова я буду разочарован, и снова буду вспоминать о том, что уже мёртв, и это будет моей карой за то, что я не остановился и стал одним из тех, кто низверг природу до одной голой пустыни.
Я сам выбрал это и благодарю высшие силы, какими бы они ни были, за то, что они помогают мне наказать себя. Каждый раз наказывать.
– Небо как чернилами залитое, – смеётся Агнешка. – Помнишь, старый стишок? Мама ещё на песню его перекладывала? Простенький мотив, но было? Украли чернила и небо закрасили, украли черноту и оставили…
– Может и было, – я не хочу говорить о прошлом. Я хочу говорить про завтра. Меня не тревожит уже сегодня.
Но меня волнуют птицы. И завтрашнее разочарование, которое, быть может, окажется таким сильным, что я смогу, наконец, себя простить.
Агнешка кивает, смолкая. Ей тоже больно, но её боль кончится смертью. Я знаю, что должен утешить её, как-то помочь, ведь она помогает мне забывать каждый раз, что я мёртв, а я?
Но я ничего не говорю. Я смотрю в чёрное небо, потому что жалость к ближнему уходит раньше, чем муки совести. Завтра я буду ждать снова. Только бы небо также бы почернело, разошлось грозой!
Я хочу снова быть сломанным. Хочу, чтобы моё страдание перекрыло мою внутреннюю вину, и пришёл покой, которого я, похоже, никогда не узнаю.
– Завтра, – напоминает Агнешка и идёт к краю. Ей пора спускаться. Пора и мне. Надо забыть, что я мёртв и снова стать живым. Чтобы больнее было, когда птицы снова меня не возьмут.
