Произведение «Сиротка. Гл.90» автора Ирина Каденская

В тот вечер, когда Жаннет вместе с Себастьеном вернулась с кладбища де Шаронн, дождь, начинавшийся еще днем там, в пригороде, в Париже лил уже, как из ведра. Рокуар первым спрыгнул с экипажа, подал Жаннет руку и вместе они добежали, прячась от дождя, под большой навес лавки, расположенной напротив «Красного петуха».

- Спасибо тебе, Себастьен, - поблагодарила девушка, дотронувшись до его плеча, - ты очень мне помог.
- Да не за что, Легуа, - буркнул Рокуар, - тебе ведь было очень важно найти эту книгу, так?
Жаннет кивнула, и он протянул ей увесистый сверток с рукописью Грасси, который держал все это время, - тогда бери. - И если… - он сделал паузу, серьезно посмотрев ей в глаза, - если там что-то такое… ну, ты сама понимаешь, про что я… если там что-то политическое, тогда припрячь ее получше. Сейчас хоть и посвободнее стало, но гильотина все равно работает. Будь осторожна.
- Конечно, Себастьен, - Жаннет улыбнулась, прижимая к груди сверток, - я все понимаю и спрячу ее.
— Вот и славно, - ответил Рокуар. По его глазам Жаннет видела, будто он собирается сказать еще что-то, но он молчал. Просто стоял рядом, и девушка почти физически ощущала, что ему не хочется с ней расставаться. Мимо, дребезжа колесами, проехал экипаж, с черной крыши которого стекала вода. Дождь, превратившийся в настоящий ливень, яростно стучал по ветхому деревянному навесу, под которым они стояли. Несколько крупных капель сквозь прореху упало на бледное лицо Жаннет, и Рокуар, весело улыбнувшись, бережно вытер их с ее щеки. Его рука задержалась, погладила прядь ее темных волос на виске… и, неожиданно нагнувшись к девушке, Рокуар поцеловал ее в губы. Долгим и довольно настойчивым поцелуем. Жаннет не отклонилась, но и не отвечала ему. Она подумала про Тьерсена, из глаз потекли слезы, она всхлипнула.
- Эй, Легуа, ты что? - парень отстранился от нее. – Прости меня, не хотел тебя обидеть, просто немного не сдержался.
- Я… я не обиделась, - тихо ответила Жаннет, вытирая ладонью глаза.
— Это из-за мужа? – спросил Рокуар.
Она молча кивнула, глядя вдаль, на сплошную пелену дождя, за которым очертания домов на противоположной стороне улицы виднелись размытыми и дрожащими контурами.
- Давно не было такого сильного ливня, - пробормотал Себастьен немного смущенно. Он потер рукой лоб и решительно посмотрел в глаза Жаннет, - у меня есть пара знакомых ребят, которые могли бы помочь… узнать что-то про твоего мужа… если он действительно был арестован.
— Это правда, Себастьен? Ты мог бы что-то узнать про него? – голос Жаннет дрогнул, а в ее глазах он увидел огонек загоревшейся надежды.
- Да… только ты должна сказать его имя.
- Андре Серван, - быстро ответила Жаннет.
- Хорошо, - кивнул Рокуар. – А его возраст и род занятий?
- Тридцать четыре года. Он работал художником в газете «Гильотина»
- Я запомнил, попробую что-то узнать, - парень слегка улыбнулся.
Надежда в глазах Жаннет стала еще ярче, заполыхала пламенем.
Спасибо, Себастьен! – она радостно обняла его за шею, и сама поцеловала в губы.

***

Жаннет дочитала последнее предложение и медленно провела ладонью по бумаге, а затем по уставшим покрасневшим глазам, почувствовав выступившие на них слезы. Книга Доминика Грасси, написанная его размашистым, острым, немного нервным почерком, обрывалась в самом неожиданном месте, и девушка тяжело вздохнула. Что произойдет с ее героями дальше… увы, этого не суждено было узнать. Человека, написавшего эту историю… историю про небесное счастье и смертельный ужас, удивительную жизнь и трагическую гибель, черную ненависть и светлую сияющую любовь уже несколько месяцев не было в живых. Жаннет прочитала все за неделю, находя время после работы. В первый день она открыла рукопись Грасси просто из праздного любопытства. Она никогда не любила читать… возможно потому, что с детства не имела для этого возможности, прежнее ее проживание в доме мадам Сильвин к чтению книг не располагало. Думая, что прочитает пару предложений и с нее будет достаточно, девушка сама не заметила, как сюжет и герои увлекли ее настолько, что она полностью потеряла представление о времени. Очнулась Жаннет только тогда, когда небольшой свечной огарок догорел, превратившись в бесформенную полупрозрачную восковую массу, и ее маленькая комнатка без окон погрузилась в непроглядную тьму. Жаннет на ощупь полезла в ящик комода, где хранила свечи и обнаружила, что они закончились. На следующий день, едва дождавшись окончания работы в таверне, она побежала в свечную лавку. Благо, та находилась совсем недалеко от «Красного петуха». Купив несколько свечей, этим же вечером она продолжила чтение книги «Между адом и раем». Никогда прежде она не испытывала подобного ощущения, и теперь оно пьянило ее, как хорошо забродившее крепкое вино. Жаннет словно попала в иной мир. Мир, столь похожий на тот, что ее окружал. Но при этом и совершенно другой. В котором, несмотря ни на что, оставалась надежда… великая и в то же время столь хрупкая надежда на милосердие и спасение. Надежда на жизнь. Читая страницу за страницей рукопись, она смеялась и радовалась за героев, когда им было хорошо. И плакала, как ребенок, испытывая ту же нестерпимую боль, что и они. За эту неделю они стали ей, словно родные и было даже странно, что раньше она ничего про них не знала. Теперь Жаннет казалось, будто она знала их всегда. Да, она знала Женевьеву… эту хрупкую юную девушку с огромными серыми глазами и светлыми волосами… Женевьева… светлая… белый ангел. Ангел, упавший с неба и заблудившийся на черной и кровавой земле. Или просто девушка немного не от мира сего, которую звали Жени Лефевр. Она знала Рене, ее возлюбленного, который встретил ее и помог, протянул ей руку и вытащил из бездны. Она видела мир, невероятно похожий на тот мир, в котором жила сама. Но при этом и другой, как его зеркальное отражение. Отражение, в котором каждый раз что-то неуловимо меняется. Она видела революцию, описанную Домиником Грасси. И невольно сравнивала ее с той, что происходила перед ее глазами в Париже – неистово пульсирующем сердце страны. Она видела радость и надежду народа, взявшего Бастилию. Она видела падение многовековой тирании, и ослепительный солнечный свет, льющийся сквозь раздвинувшиеся свинцово-серые тучи, которые прежде всегда закрывали небо. А позже… позже она видела черный зловещий силуэт гильотины, тень от которой становилась все больше, все длиннее и ненасытнее… она слышала звериные крики толпы, радующейся гибели очередной жертвы в этом страшном жертвоприношении, ценой которого был он… рай на земле.

Жаннет дочитала последнее предложение и медленно провела пальцами по бумаге. Сюжет обрывался неожиданно и страшно.
Женевьева говорила, что ангелы всегда улетают. Что рай на земле невозможен.
- Но мы строим этот рай, - возражал ей Рене, сжимая в объятиях. – И уже совсем скоро он будет… совсем скоро, вот увидишь… надо лишь немного подождать.
Женевьева молча наматывала на палец длинный светлый локон, а в ее огромных серых глазах светилась неизбывная печаль.
- Слишком много крови… - тихо ответила она, - я задыхаюсь здесь, между адом и раем… я, как рыба, вытащенная из воды и брошенная на раскаленный песок.
- Надо лишь немного подождать, любимая, - повторял Рене. – Рай будет и уже совсем скоро.
Женевьева ничего не отвечала ему, все также наматывая на тонкий палец локон светлых волос.
- Я буду любить тебя вечно, Рене, - прошептала она.

Утром девушка исчезла. А Рене обнаружил у открытого окна несколько белых невесомых перышек…

"А через несколько дней отчаянных поисков он узнал, что Жени Лефевр, девушка, которую он любил больше собственной жизни, арестована по какому-то нелепому обвинению и брошена в тюрьму..." - на этих словах рукопись Доминика Грасси обрывалась.