"Капризная с-сука!.."

на корабле, в рубке, – Э-э… Использовали её не по так чётко сформулированному вами «главному назначению». Хотя…
Она не кажется слишком уж привлекательной. Лицо не назовёшь миловидным.
– Думаю, сэр, в нашем случае это не будет иметь никакого значения.
– Согласен. Но в любом случае, все вопросы, связанные с её воскрешением и дальнейшим… Функционированием будет решать капитан.
– Господин старший лейтенант, – доктор Йошидо позволил себе криво усмехнуться про себя, но в его голосе это никак не проявилось, – Не нужно ставить вопрос так. Она – к сожалению! – не оборудование, которое должно, как вы выразились, «функционировать». И с «предназначением», которое мы собираемся ей предложить, а вернее – навязать, может не пожелать согласиться.
Ведь она – женщина!!!
Конечно, в её колоссальной ценности, что для нас, что для человечества у меня сомнений нет. Но с другой стороны было бы… Нетактично решать всё за неё. И сводить её роль к функции «человекоматки». Ведь она – тоже личность. Обладающая определёнными правами и в первую очередь – правом на свободу. Решений. Ведь мы – как ни крути, а члены – Социума! И подчиняемся Законам и нормам поведения. И у нас – демократия!
Поэтому мы ничего не можем ей навязать вопреки её воле! И она должна сама выбрать и принять то, что ей, вероятней всего, предстоит делать. И делать довольно долго.
Фактически – до конца её репродуктивного возраста.
– Хм-м… Согласен, доктор. Но не рано ли мы заговорили о её «решениях» и «правах»? В первую очередь нужно всё-таки воскресить её. И убедиться в том, что сейчас она способна зачать и выносить. И родить. Здоровое полноценное потомство. Все проблемы, связанные с её «решениями» и «правами» встанут только в этом случае!
Да и то – если она не очнётся полной идиоткой, или не сойдёт с ума, как иногда случается при выводе из гиперсна!
– Разумеется. В первую очередь – оживить. Это – важнее всего. Сохранив все функции организма.
И я, как специалист, предвижу здесь определённые проблемы. В частности, что энергопитание этого автоклава в настоящее время явно в критическом режиме. И нужно срочно подключить наши аккумуляторы к его цепям. Потому что несмотря на то, что лампочки и надписи – ещё жёлтые, и зелёные, горят они в полсилы. Или даже, скорее, в четверть накала. То есть – похоже, солнечные батареи и местные аккумуляторы уже не в состоянии поддерживать нормальное функционирование систем жизнеобеспечения. И резервное питание нужно подать как можно быстрее!
Первый помощник тоже треснулся рукой в перчатке о затылочную часть шлема. Затем глянул на техника:
– Капрал. Вы слышали доктора. Найдите здесь, на приборном щитке этого автоклава, выводные клеммы для подключения наших резервных аккумуляторов. И немедленно подключите к ним наш третий резервный блок. Ни при каких обстоятельствах энергопитание этого… устройства не должно прерываться! Карпов, Дзорба! Принесите сюда этот блок из входного коридора.
Капралы отправились наверх, перенести тяжеленный кожух третьего резервного аккумулятора от входного тамбура, возле которого его, как и большую часть доставленного на Станцию оборудования, маленький отряд оставил пока – за ненадобностью. Техник с кряхтением опустился на колени, и принялся копаться, и тыкать щупами тестера, в щитке на боковой панели автоклава. Первый помощник неторопливо двинулся вокруг гудящего ящика, внимательно осматривая его кожух и периметр комнаты.
Внезапно он с возгласом удивления наклонился, подняв с пола покрытый инеем листок бумаги. Впрочем, при внимательном рассмотрении это оказалась не бумага, а кусок толстого картона, покрытый словами, написанными с большим нажимом обычной шариковой ручкой. Некоторое время Гопкинс хмурил брови, читая. Сказал:
– Доктор! Подойдите. – первый помощник говорил нарочито небрежно, но никого го предательски подрагивающий голос не обманул. Все сразу поняли, что Гопкинс нашёл что-то очень важное. Наверняка имеющее отношение и к усыплённой женщине и к катастрофе на Станции.
 
4. Завещание
 
Доктор Йошидо прочёл текст очень быстро, буквально за несколько секунд. Отреагировал весьма эмоционально:
– О-о! Вот как… Хм-м… Н-да. Думаю, мы можем смело зачитать это послание и остальным… нашим людям. Раз уж они уже узнали о найденной. Так, как мне представляется, будет честнее.
– Да, пожалуй. Тем более, что… Капитан, сэр! – первый помощник теперь обращался непосредственно к Пауэллу, который присутствовал, конечно, в рубке «Пронзающего», но до сих пор не вмешивался в действия своего подчинённого и первого заместителя, логично полагая, что тому на месте и виднее и сподручней принимать конкретные решения. – Прошу вашего разрешения огласить это… Завещание! Насколько я могу судить, оно… Важно. Особенно в контексте того разговора, который мы… – помощник не договорил, но не сомневался, что Пауэлл и так всё понял.
На некоторое время капитан взял паузу. Но прочтя текст, который Гопкинс поднёс к своей наплечной камере, согласился:
– Зачитывайте.
– Есть, сэр. Вот этот текст, уважаемые… э-э… соратники:
«Обращаюсь к нашим выжившим потомкам, или тем представителям Человечества, кто вернётся из экспедиций к звёздам. Ну, или к инопланетным существам, которые прилетят сюда, в солнечную систему.
Виновных в том, что вирус «Ковид-193» вырвался на свободу, в результате ли преступной халатности, или был применён сознательно, там, на Земле, найти так и не смогли. Бессмысленные и злобные обвинения со стороны правительств разных стран в адрес вероятных виновных подтвердить конкретными и неопровержимыми фактами и доказательствами не удалось. И все дни перед тем, как прекратились последние радиопередачи с Земли, на нашей родной планете царил вопиющий информационный хаос.
Однако беспочвенные домыслы и попытки прояснения этого вопроса послужили причиной возникновения конфликта и на нашей международной Станции.
В результате этого конфликта в живых остался только я, заместитель начальника Станции, профессор Каин Харак, и физик-ядерщик Нелли МакГоннегал. Однако в связи со вспыхнувшей и между нами ссорой, я взял на себя смелость принять следующее решение.
Первое. Усыпить с помощью снотворного Нелли МакГоннегал. И поместить её в саркофаг для гиперсна, как потенциальную продолжательницу человеческого рода.
Второе. Уничтожить все имеющиеся в моём распоряжении материалы, полученные нами с Земли в период с начала катастрофы, по сей день, и касающиеся попыток выяснения, кто виновен в произошедшей трагедии. Я посчитал, что эта крайне противоречивая и предвзятая информация ничего не проясняет, а только позорит так называемое Человечество. В глазах что его сыновей, отправившихся к звёздам во имя Блага этого самого Человечества, что инопланетян, прилетевших бы и пожелавших восстановить последовательность событий и причины чудовищной трагедии.
Третье. Перевести всё энергопитание Станции на поддержание функционирования автоклава с усыплённой.
Четвёртое, и последнее. Принять дозу цианистого калия, чтоб сэкономить энергию и кислород на моё, бессмысленное теперь, проживание здесь. Поскольку сам я уже не в состоянии «продолжить человеческий род». В связи с преклонным возрастом и климаксом.
Прощайте.
Надеюсь, вам с принятием решений будет легче.
Каин Харак.»
 
Некоторое, и довольно продолжительное, время после того, как стих чёткий и подчёркнуто нейтральный голос первого помощника, царила тишина.
Затем капитан Пауэлл сказал:
– Не могу не поразиться мужеству и рационализму заместителя начальника Лунной Станции. Он, несмотря на чудовищные трудности, и преклонный возраст, сделал то, что должен был сделать настоящий Человек с большой буквы. То есть – не стал вмешиваться в «разборки» тут, на Станции. И, загрузив женщину в саркофаг, самоустранился, завершив все дела, чтоб не… Потреблять лишний кислород и электроэнергию. И сохранил для нас возможность попытаться восстановить род человеческий.
И постарался предотвратить наши, или чьи-либо ещё попытки выяснить, кто виновен в произошедшей катастрофе. Сняв тем самым массу щекотливых вопросов, которые, и правда, могли бы возникнуть у членов нашей экспедиции. И частично нейтрализовал возникновение презрительного к нашей расе отношения, если бы сюда первыми добрались действительно – какие-нибудь инопланетяне. Но где он сам?
– Боюсь, сэр, что он – в своей каюте. Я нашёл его, просто проходя мимо, чисто случайно, поскольку именно его имя значилось на дверной табличке. Сама дверь была распахнута настежь. А тело лежало на кровати. Без видимых следов насильственной смерти. Да и лицо… Выглядело как бы… Умиротворённым!
– Ясно, старший техник Дассаев. Кстати, что там с их реактором?
– С реактором проблема, сэр. Но не техническая. Оборудование, насколько могу судить, не повреждено. Все механизмы и трубы в хорошем состоянии. Просто полностью «выгорело» ядерное топливо: стронций-234.
– То есть, если бы мы загрузили из наших запасов, реактор снова можно было бы запустить?
– В-принципе, оно бы так и было, сэр. – старший специалист по реактору не скрывал в тоне иронии, – Проблема только в том, что у нас, на борту «Пронзающего», нет этого самого стронция. А из того, что есть, синтезировать его невозможно. А применено здесь, в их миниреакторе, именно