цыкнув недовольно вышел из палаты.
Фельдшерица же, слегка поотстав за врачом, проговорила тихо и убежденно.
- Да что за глупость вас, товарищ Некрасов волнует? Да любая женщина, если она не последняя дура и сволочь с вас пылинки сдувать будет. У вас руки, ноги целы, понимаете вы или нет? Целы...А вы...Бабы ему во снах не снятся...Тоже мне, Казанова из Чебаркуля нашелся.
- Из Селезневки я...- Поправил ее Некрасов.- Да и звать меня совсем не Казанова...
...Иной раз ночью, распаренная и разгоряченная своими мечтаниями Любка, словно змеюка протискивалась под Юрку, прикидывающегося спящим, горячими ладонями да словами бесстыдными пытаясь разбудить в муже мужика, но все без результата.
Некрасов поднимался, матерясь беззвучно и напялив в сенях сапоги на босу ногу, уходил на крыльцо курить, петь да тосковать. А пел Юрка красиво. Иная бабенка из соседок, сквозь сон заслышав его голос, готова была плюнуть на рядом храпевшего мужа и бежать, бежать куда угодно, прочь от этой нудной бытовухи, бесконечной стряпни, стирки и хлопот по дому.
" Мне сегодня так больно,
Слезы взор мой туманят.
Эти слезы невольно
Я роняю в тиши.
Сердце вдруг встрепенулось,
Так тревожно забилось.
Все былое проснулось.
Если можешь, прости!»...
Собаки в соседних дворах почуяв Некрасову тоску начинали было бестолковый лай, но вскоре, словно устыдившись умолкали, лишь изредка подвывая, необычайно точно попадая в унисон Юркиной песне.
«Мой нежный друг,
Часто слезы роняю.
И с тоской я вспоминаю
Дни прошедшей любви.
Я жду тебя, как прежде.
Ну не будь таким жестоким.
Мой нежный друг,
Если можешь, прости!»...
Когда Некрасов доходил до капель на строчках, голос его уже откровенно дрожал, отсырев слезой, что мгновенно понимали умолкнувшие было псы, и они уже не стесняясь, горько рыдали в многоголосье собачьего воя, легко и прозрачно поднимающегося к небу, усыпанному крупными осколками звезд.
...Перед новым 1947 годом Некрасова пригласили в соседний колхоз на консультацию.
Председатель этого колхоза, прошедший в звании капитана всю Европу, решил из обильно растущей по южным склонам Уральских гор смородины и вишни, производить вина и наливки. Даже название придумал: Уральское Токайское... Бочки предполагалось делать из липовых заготовок.
Юрий согласился, но прежде чем ударить по рукам, решил прежде осмотреть липу и сушилку для дерева. Пока он в сопровождении близорукого счетовода бродил по складу, доверху забитому липовой и дубовой доской, в кабинет председателя колхоза неожиданно нагрянули люди в черном и перевернув и выпотрошив каждый шкаф и стол кабинета, увезли бедолагу в местное Карталинское ОГПУ. Надо думать, « Уральское Токайское», еще не скоро появится на прилавках магазинов.
Увидев отъезжающее от правления колхоза черное, служебное авто, бондарь трижды перекрестился, и переждав в придорожных кустах, пока осядет пыль, поднятая машиной, коротким путем направился к бетонке. Домой.
Уже возле родимой калитки, заметив на аккуратно окрашенной штакетине свежую царапину, а на мягкой пыли подле ворот следы от колес подводы, в сердце у бондаря что-то закувыркалось, ровно голубь с выщипанными крыльями, да так закувыркалось, что мужик даже присел на скамеечку в тенечке, охолонуть, в трех метрах от двери.
С трудом поднявшись, Юрка вошел в сени, встретившие хозяина непривычно пустыми стенами.
- Неужто хату обнесли, ироды, ворье проклятое? - Подумал Некрасов, но войдя в залу, явно понял: все много хуже, а главное противнее.
...Из дома Любка вывезла все что могла, включая неподъемные платяные шкафы и тяжелые серванты с толстенными стеклами. Под окном, на единственной, оставленной супругой лавке, печально покачивая плешивой покамест головой, сидел нахохлившись серый гусенок, в сутолоке надо думать забытый домовитой супругой.
- Ну что, горе ты мое? Грустишь? - Мужик сел на лавку погладил птенца по спине, ласково, словно кошку.
- Как же такое случилось, что тебя моя проблядь проворонила? Али из жалости оставила, типа как бы великодушие проявила, а?
Гусенок приподнялся и прихрамывая на правую лапку прошелся взад и вперед по лавке.
-А...- Протянул мужик с горьким удовлетвореньем и потянулся за папиросами.
- Да ты гусь непростой, ты мне, увечному как бы даже с намеком оставлен.
Некрасов хохотнул, прихватив с собой гусенка отправился во двор. Курить в избе ему уже год, как запретила супружница его, Любка.
Год прошел, а может быть и два, да и так ли это важно? Но Забывать стал Юрка Любку. Забывать стал, как смеялась она над ним, ночами его беспомощными, как называла его горем своим, поначалу вроде бы даже с теплотой в голосе, но с каждой новой такой ночкой, все злее и беспощаднее. Стал Некрасов забывать, как пахнет теплая Любкина подмышка под утро, как громко и весело кричала она свое — Цып, цып, цып...- созывая кур, засыпая в деревянное корытце хлебное крошево, вперемежку с зерном и вареным картофелем, как старательно, с оттяжкой хлестала в жарко натопленной бане и себя и его, Юрку.
Местные Селезневские мужики, случайно встретившие неверную Некрасову бабенку, в райцентре, в чайной при «Доме приезжих», рука об руку с ее новым хахалем, по бабьи полным парторгом зверофермы, и исподтишка оглядывая его рыхлое тело, широкую задницу и вислый живот под дорогой, белоснежной сорочкой уяснили для себя твердо: Юркина слабость в постели- причина для столь спешного бегства супруги, явно надуманная. Вряд ли этот толстяк в дорогих шмотках сможет ублажить слабую на передок Любку лучше, чем поджарый, тонкий в кости бондарь.
А рыжий горбатенький дед Матвей всю войну занимающийся охотой и каждый свободный рубль посылающий в фонд Красной Армии долго пыжился и глотнув теплой водки выдавил наконец:
- Да сука она, эта Некрасова. Сука. Всегда была такой. У нее и мать такая же неверная была, и бабка...Я помню...Сам к ней ходил, к Верке-то, к бабке Любкиной значить...Вот только у нее фамилия была кажется какая-то другая. Не, не Некрасова, точно другая...
- Девичья!- Радостно рассмеялись пьяненькие мужики, но о встрече своей Юрке Некрасову решили не рассказывать, хорошо понимая, чем может кончиться даже незначительная стычка простого бондаря и парторга зверофермы, одевающего в черно-бурые меха бабенок всех маломальски важных начальников Зауралья и
