Что это?! Либо, учитывая плохой ангальский, Гудрун хочет пригласить его к себе, либо… действительно хочет пройти к нему в отель! В его номер. И, похоже, второй вариант куда ближе к истине!
Собрав как-то саму собой расплывшуюся в аморфную кучу волю (Ну ещё бы! После того, как «облапил» все эти восхитительные формы, и не к месту включившееся воображение показало, что может случиться в номере!..) в железный кулак, он снова улыбнулся и кивнул:
– Разумеется, фрекен Гудрун! Вы – можете. Или вы хотите сначала поужинать в каком-нибудь ресторане?
Его «финт ушами» не прошёл:
– Нет, хэрр Алексейс. Мы идти вы в гости. Сейчас. – его буквально за руку повлекли к его же отелю. Причём, хоть и мягко, но – настойчиво.
Вот блин!!! Ну что за блин!!!
Получается, не успел начать работу – как уже напросился на осложнения!
Ведь есть же поговорка: «не воруй там, где работаешь, и не гуляй там, где живёшь»! Впрочем… Никто, вроде, не запрещает «гулять», где работаешь, и воровать там, где живёшь… (Правда, неясно только – у кого тогда воровать-то!..) Но…
Он же не будет «сопротивляться», и в лучших чувствах оскорблять, похоже, вполне искренние порывы… столь милой девушки?! Не-ет, на такое у него просто духу не хватит! Лучше иметь Гудрун в «своих»: в союзницах!
И – назовём вещи своими именами! – любовницах!
По дороге к отелю – Гудрун, похоже, лучше его знала, где он живёт! – они только переглядывались. Алексей старался только, чтобы его улыбка не выглядела так затравленно, как он себя ощущал. Вот уж – всё решили за него! Да как быстро! В первый же день… Впрочем, его предупреждали. И – неоднократно.
Единственная сложность, которой он опасался – портье в его отеле.
Однако когда Алексей подвёл к стойке девушку, чтобы взять ключи, тот сделал вид, что Гудрун и в упор не видит. Бочонок с ключом передал, улыбаясь, вроде, даже шире прежнего… Скрипучий лифт оказался свободен – доехали без проблем.
В номере, не успела за ними захлопнуться дверь, Гудрун буквально впилась ему в губы, крепко обхватив на удивление сильными руками за шею. Она свирепо мычала, прижимаясь к нему всем восхитительно стройным телом! Алексей… Не мог не отреагировать!
Почувствовав это, Гудрун с искрящимся (Правда, непонятно чем!) взглядом, потащила его в спальню. Здесь Алексей сам, и с помощью подозрительно молчащей, и только шумно дышащей девушки, снял, и разбросал по комнате свои и чужие детали одежды. После чего его загнали в душ.
Растирание чудесного тела жёсткой, буквально оставляющей красные полосы на белой коже, мочалкой, с душистым мылом, и хитрыми взглядами исподлобья, чертовски сильно возбудили его… А когда его самого «промочалили» – он почти стонал.
Уловив нужный момент, Гудрун стала вытирать его. А после – и он её…
Постель сегодня уж точно выдержала все возможные «пиковые» нагрузки – Алексей, разумеется, помнил кое-что из камасутры, но Гудрун недвусмысленно показала, что, и как именно, предпочитает.
Однако часам к восьми они слегка угомонились, и Алексей заказал в номер ужин на двоих.
Сервис отеля сказался на уровне: не прошло и пяти минут, как уже знакомая горничная вкатывала в зал сервировочный столик. Никакой видимой ревности, или хотя бы невольного сердитого взгляда, даже при виде на полу случайно вылетевшего часа три назад через приоткрытую дверь бра, она не выказала. Но одарила Алексея, принимая очередной гульден, такой улыбкой, что у него невольно опять побежали мурашки… В таких местах, где им, вроде, бегать не положено!
Да что же это такое, в конце-концов! Здесь что – тщательно, и с любовью к этому делу, культивируют свободный секс?! Без дурацких условностей и ограничений?! И что: теперь – все – «на новенького»? На это, что ли, конкретно намекал Аарон?
И к этому же, похоже, его исподволь готовили и там, у Анвара Эргашевича…
А не слишком ли рано он начал? Может…
Внезапно пришедшая в голову мысль пронзила до самых пяток: куда делся предыдущий Мастер?! Что с ним случилось? Уж не… Заездили ли беднягу до полусмерти?! Или даже – не «полу-»?
Но как… Выяснить это? Ведь и на работе… и здесь – наверняка прослушка! И ему не избежать неприятностей, если начнёт задавать «странные» вопросы. А-а! Он же может спрашивать, скажем, завтра – по дороге на работу. Ведь по виду Гудрун однозначно ясно – никуда «домой» она сегодня не пойдёт!
Где-то на одной из башен пробило двенадцать – Алексей слышал тихие, но отчётливые удары колоколов. Через открытое окно, сквозь лёгкую тюлевую занавеску, проникал такой же влажный, как и в комнате, воздух. Он не нёс долгожданных прохлады и умиротворения, а лишь создавал лёгкий сквознячок.
Лёжа на спине, он ощущал податливую шелковистую мягкость волос под правой ладонью – головка утомлённой девушки покоилась на его плече, и он накрывал волосы рукой, и ротик Гудрун трогательно приоткрылся, дыша тёплой влагой ему в ключицу.
Но не поэтому он не мог заснуть.
Сытный ужин великолепно освежил их, и вернул хотя бы часть бурно потраченных сил… Нет, после ужина они, конечно, тоже… Но делали это уже со вкусом, обстоятельно, если [i]это[/i] можно так назвать. Затем Гудрун вымылась. Он – тоже.
Алексей рассматривал её тело на фоне светлого проёма ванной – чёрт возьми, если здесь такие [i]стандартные[/i] манекенщицы, получается – что и обычные женщины-клиентки должны быть с почти такими же пропорциями… Иначе – нет смысла в его подгонке фасона под [i]эту[/i] фигуру.
Собственно, за примером далеко ходить не надо – вон, давешняя горничная! Да и местные женщины, попадавшиеся на улице – чёрт побери! Он только теперь осознал, что безобразно толстых, или, напротив, тощих – ему практически не встречалось! Как и коротышек. Или «стропил». Впрочем, он здесь всего два дня. Рановато для столь глобальных обобщений. Поживём – увидим.
Пока же ему не давала покоя главная мысль – как всё произошедшее скажется на его взаимоотношениях. С Гудрун в частности. И – на работе вообще. Или тоже – «поживём-увидим»? Он вздохнул. Гудрун, не открывая глаз, сладко причмокнула, и, пробормотав что-то явно по-норвейски, потянула одеяло на себя. Восхитительная «натура» развернулась с ворчанием к стене. Он не возражал. Летняя ночь вполне тёплая.
Но сон всё не шёл… В чём же дело? Что его – он чуял! – подспудно, где-то очень глубоко, но совершенно явственно – беспокоит? Может, дело в этой самой Гелландии, будь она неладна, и её «свободных» нравах? Или…
Или его основные (Про начальные, лёгонькие, оказывается, как пух – уже и речи нет!) подозрения начались ещё тогда, после прохождения «сканнера»? Вот чует его душенька – что-то здесь нечисто! Сканнер ли это был? И… куда всё же пропало два… Или даже три дня? Ногти отросли, бороду кто-то брил… А дата в аэропорту – та же самая!
Ну не бывает так!
Ладно, завтра ему – работать. Голову желательно иметь трезвую. И свежую.
Отвернувшись от восхитительных форм, соблазнительно круглящихся под тонким одеялом ещё лучше, чем если бы они были совсем без прикрытия, он заставил себя думать о… Том, что всегда помогало расслабиться.
Колодец. Он носил оттуда воду в огромном, не по возрасту и росту, ведре. А вот – рябина позади дома. Сарай с вечно текущей крышей… После того, как провели газ, оставшиеся напоминанием об утомительных маханиях топором дрова так и чернеют растрескавшимися торцами иссохших волокнистых поленьев под навесом пристройки.
Огород. Уж он его понапропалывался в своё время… Пока почва не истощилась, и огород не забросили – раз нет скотины, то и навоз взять, стало быть, неоткуда. Так что посреди огорода теперь растёт три дерева – яблони. (!) Поздновато, но – лучше, чем никогда.
Сад. Название одно: вишни и черешня давно выродились, и плоды дают мелкие и кислые. Зато он ласкает взор: зарос травой по колено. А никому трава не нужна, скотину в деревне уже не держат. Разве что кур… Зато у соседа через дом есть пасека.
Вот и разноцветные «кубики» уликов. Крышка одного открыта – что там?
Ага, похоже, дед Митрич собрался качать мёд – вон сбоку высится и оцинкованная громада центрифуги… И дымарь попыхивает. А где же сам-то вредный дед?
Алексей как-то вдруг сам оказался внутри улика, обнаружив, что пчёлы вокруг такого же размера, как и он! Но это почему-то не пугало. Он и ощущал себя, как пчела – те, вроде, узнают своих по запаху, так вот он и пах, вроде, соответственно!..
Но куда это его влечёт-несёт непонятная сила? Куда он движется?..
Похоже, вглубь и в центр: к матке.
Ага – вот её и видать. Окружённая плотным комом суетящихся работниц и… трутней. А почему… Лица у всех трутней, здоровенных и раскормленных, лениво, и как бы пренебрежительно поглядывающих на всё окружающее, пчёл – [i]людские[/i]?! И откуда он знает, что и у него такое же лицо… Он что – один из [i]этих же[/i]?! И почему его хватают и тащат к… А-а-а!.. Ведь это – о Боже!!! Нет! Не-е-е-ет!!!
[left]«Элитная самка». «Элитная
