Ну, а если вот так разобраться – [i]что[/i] ему терять?!
Что его удерживает – пусть даже и от промышленного шпионажа?! Ведь там – идёт игра интеллектов, и «агенты» предпочитают элементарный подкуп. Ну, может, ещё шантаж… А вовсе не убийства и прочий криминал с погонями-стрельбой-похищениями-вскрытиями-сейфов, как это любят показывать в фильмах!
Он фактически одинок. С матерью теперь живёт её младшая сестра – тоже вдова. Два-три года они без него самог[i]о[/i] – но с присылаемыми им деньгами! – уж точно проскрипят! А он в свой тридцать один, если не устроится сейчас на солидную должность в солидной же Компании, рискует остаться навсегда «за бортом!»
На двери кабинета сорок восемь, любезно указанному «деловой» секретаршей, висела только табличка с этими самыми цифрами.
Постучав, он вошёл. Ого-2! (А, похоже, будет и «Ого-3», и «Ого-возвращается»!)
Типично медицинский, до половины отделанный блестящим белым кафелем, кабинет. Сквозь открытую дверь видно ещё одну комнату – тоже старильно-казённую, и залитую ослепительно-голубоватым сиянием ксеноновых ламп. За столом у стенки сидит девушка в накрахмаленном зелёном халатике. (когда она встала, оказалось, что халатик-то не столько скрывает, сколько открывает стройные ножки…)
– Здравствуйте. Алексей Семёнович? – он вежливо поздоровался в ответ, автоматически отметив, что хотя для Подиума ножки всё же коротковаты, но… Да, впечатляют. Особенно его мужское естество! – Прошу, проходите.
Его провели в соседнюю комнату.
Точно. Ого-три! И «Ого-возвращается!..» Да уж сразу – и «Дети Ого!»
В первом углу торчала здоровенная махина томографа. Во втором – ещё какого-то странного устройства. УЗИ? Рентген? Так сразу и не поймёшь…
За столом, еле вписывавшемся между аппаратами, его поджидал мужчина в оптических очках (Тут уж точно без дураков: как пить дать – минус шесть!) с аккуратной бородкой, лет пятидесяти. Он, как бы в предвкушении, что сейчас удастся снова пустить любимые игрушки в действие, встал, потирая маленькие, пухлые и розовые, словно у ребёнка, ладошки. Алексею приветливо улыбался:
– Здравствуйте, больной! Сейчас мы постараемся доказать вам… Да и окружающим тоже… Что вы, собственно, здоровы!..
Алексей пожал протянутую руку, (А она-то, несмотря на обманчивую пухлость, оказалась ничего себе – ещё жёстче, чем у Виктора Михайловича! Качаются они тут всё, что ли?!) поздоровался и представился. Во время рукопожатия же узнал, что доктора зовут Викентий Константинович. Заметно было, что тому не терпится:
– Прошу, Алексей Семёнович. Нет-нет, не нужно ничего снимать! – предупредив попытку Алексея, уже сидящего на столе томографа, снять обувь, доктор нежно придал его телу горизонтальное положение, сестра подложила под обувь квадрат зелёной материи, – Больно не будет. Честное слово!
Лучезарная улыбка, по идее, должна была сказать пациенту, что это шутка. Пришлось улыбнуться в ответ. Но – молча.
Полный самыми нехорошими предчувствиями, он постарался расслабиться, пока стол с ним бесшумно въезжал под круглый толстенький бублик, и выезжал обратно.
Затем пришлось отдаться «в руки» второго, совершенно непонятного агрегата, а затем и раздеться до пояса. И подвергнуться уже вполне традиционным измерениям давления, осмотру роговицы, простукиваниям и прослушиваниям с неизменными «Дышите-не-дышите! Покажите-ка язык…».
У Алексея крепла уверенность в том, что эта, последняя, часть программы «изучения» его организма, нужна только для усыпления его беспокойства – особенно это подозрение подогрели крошечные блестящие капсулы: в ушах и доктора, и медсестры…
– Прошу вас, Алексей Семёнович, присаживайтесь. – стол Викентия Константиновича стоял у стены второй комнаты, между приборов, и шкафов со сверкающими девственно-хромированной сталью инструментов, занимавших больше половины её пространства.
Пока Алексей делал вид, что расслабленно изучает интерьер, доктор внимательно изучал что-то на мониторе ноутбука перед собой. Оторвав свой всё так же лучезарный взор от экрана, он внезапно спросил:
– Скажите, Алексей Семёнович, у вас в семье никто диабетом не болел?
– Нет. Вот этого уж точно не было. – он прикусил болтливый язык, но было поздно. Викентий Константинович ухватился:
– А вообще – у кого-нибудь из родителей были какие-нибудь наследственные болезни?
– Ну-у… У отца – артрит коленок… Правда, не знаю – наследственное это или нет. У матери – повышенное давление. Вот, вроде, и всё.
– Понятненько… А вот, скажем, склонности к… э-э… назовём это – неадекватному поведению? Мышлению? Алкоголю? Ни у кого?
– Нет. Пьяниц и психов у нас точно отродясь не попадалось. И – поэтов тоже… Все на редкость адекватные, прагматично-приземлённые, и… вменяемые. – Алексей позволил себе чуть улыбнуться.
– Я рад, что вы с пониманием и юмором относитесь к моим, не всегда нейтральным, но – [i]необходимым[/i] вопросам. Прошу понять меня правильно. – взгляд из-под мощных линз стал вовсе не таким миролюбивым и вежливым, – Я – лишь один из барьеров, отделяющих персонал нашей Компании от тех случайных… И неадекватных сотрудников, которые могли бы… Внести беспокойство и… ненужные хлопоты в наш сплочённый, и весьма продуктивно работающий коллектив. Надеюсь, вы, Алексей Семёнович, не сочтёте, что я… нарушаю ваши Права, или покушаюсь на частную жизнь и секреты.
Алексей поспешил заверить «уважаемого Викентия Константиновича», что он всё понимает, и сам не хотел бы с такими… Разумеется, каждая большая Компания, или Корпорация, имеет право ограждать своих сотрудников… И никаких нарушений своих «прав» и покушений на «свободу личности» он не видит, и т. п…
После чего улыбка доктора заняла своё дежурное место, и опрос продолжился.
Однако Алексей оказался вынужден признать, что действительно, в его «личное пространство» доктор не лез, и почти всё, что он спрашивал, легко можно было найти в его резюме, автобиографии, и медицинской карте. Но – только почти.
Например, вопрос о потребности в алкоголе и никотине для снятия стресса Алексея пусть и не насторожил, но только потому, что его подсознание уже и так находилось в настороженном до дрожи состоянии.
– Нет, Викентий Константинович, [i]потребностью[/i] такое потребление не вызвано. Только стремлением быть… Коммуникабельнее. – а технично он ввернул, что пьёт – только для поддержания компании. Но что делать: здесь таков менталитет: кто не пьёт с нами – тот, значит, против нас!.. – Что до курения – я не курю с детства. Как-то не понравилось…
А насчёт «алкоголя», – решил он всё же уточнить, – могу в компании с друзьями выпить – для поддержания, так сказать, «корпоративной атмосферы», а так… Нет, я практически не пью. Просто… Не нуждаюсь в [i]таком[/i] способе снятия стрессов.
Это было правдой. Алексей не пил, потому что врезавшийся память в детстве вид буйствующего прадеда с бутылкой самогона в руке, разбивающего эту самую бутылку о голову соседа – такого же старичка-алкоголика – навечно отложился в подкорке… Или – ещё в каких-то глубинах психики. И, похоже, послужил отличной прививкой от заразы…
– Отлично, отлично… (А интересно – продолжается ли сейчас его исследование на дистанционном «детекторе лжи»? Видит ли доктор, или сообщают ему через наушник, что пациент не врёт?..) Ну, ещё пара вопросов – и мы закончим.
Вопросов, конечно, оказалась не пара. Но и не столько, чтобы Алексей начал ёрзать на стуле.
Встав, Викентий Константинович дал понять, что ему всё ясно, и он очень рад… Ну, если и не очень – то достаточно скрытен, чтобы не показать этого. (На то и врачи!)
– Мне было приятно с вами побеседовать, Алексей Семёнович. От себя лично хочу пожелать вам всяческих благ, и плодотворной работы в нашем коллективе. Если, разумеется, [i]сам, – [/i]он воздел очи горе[i], – [/i]посчитает возможным… Хм. – доктор крепко потряс руку Алексея, и деловито закончил, – Прошу вас пройти снова к Марии Ильиничне в приёмную.
Мария Ильинична к его приходу уже несомненно узнала и получила всё, что полагалось узнать и получить, и указала теперь на левую дверь:
– Прошу, Алексей Семёнович. Анвар Эргашевич ждёт вас.
Раздумывая, почему Большой Босс носит имя явного выходца из Средней Азии, Алексей повторил ритуал со стуком и входом.
Странно. Кабинет Анвара Эргашевича отнюдь не блистал простором и королевским дизайном. Он оказался невелик и чисто функционален. В пространстве пять на четыре стоял стол. (Правда, большой. За таким как раз могли бы собираться члены правления, или руководители отделов, на планёрки.) За спиной Босса – четыре шкафа с папками в ряд. И вдоль стола – простые, без вычурных выкрутас и позолоты, но прочные, стулья.
[left]Хозяин кабинета, встав, пригласил и протянул руку как бы единым движением. Алексей пожал руку, представился, услышал «Анвар Эргашевич», сказанное негромким, но с отличной
