ВЕЛЕМИР ОГОРОДНИКОВ: Интересно, чем пахнут розы?
ВАСИЛИЙ ЗВЕЗДОЧЁТ: Чем, чем? Дерьмом они пахнут.
ВЕЛЕМИР ОГОРОДНИКОВ: Как же так? А все великие поэты...
ВАСИЛИЙ ЗВЕЗДОЧЁТ: Говнюки.
ВЕЛЕМИР ОГОРОДНИКОВ: Воспевали ейный запах. Что же получается они писали о дерьме?
ВАСИЛИЙ ЗВЕЗДОЧЁТ: Во-во. Писали о дерьме ... всякое дерьмо (смеётся своей остроте).
ВЕЛЕМИР ОГОРОДНИКОВ: А откуда ты знаешь как, вернее чем пахнут розы?
ВАСИЛИЙ ЗВЕЗДОЧЁТ: Мой друг, Артём Садовник, мне говорил. Он сам их удобряет. Он точно знает. Раз растут они на дерьме и из дерьма, значит, и пахнут они дерьмом. Вот так.
ВЕЛЕМИР ОГОРОДНИКОВ: И всё же. Этот твой друг, он что их нюхал?
ВАСИЛИЙ ЗВЕЗДОЧЁТ: Зачем? И потом он этим не занимается. Его дело удобрять. А за цветами уже следит старший садовник, его начальник.
ВЕЛЕМИР ОГОРОДНИКОВ: Тогда откуда он может знать, как они пахнут?
ВАСИЛИЙ ЗВЕЗДОЧЁТ(удивляясь его непонятливости): Я что тебе говорил? Он же их удобряет. А раз растут они на дерьме, значит, им же и пахнут. Вот представь, что ты бы всё время ел дерьмо.
ВЕЛЕМИР ОГОРОДНИКОВ: Зачем это мне есть дерьмо?
ВАСИЛИЙ ЗВЕЗДОЧЁТ: Я так для примера.
ВЕЛЕМИР ОГОРОДНИКОВ: Не буду я есть дерьмо. Чего это?
ВАСИЛИЙ ЗВЕЗДОЧЁТ: Ишь ты! Гордый какой. Как нос от дерьма воротит. Можно подумать... можно подумать (ничего не может придумать)... что ты с дерьмом никогда дела не имел.
ВЕЛЕМИР ОГОРОДНИКОВ: Нет. Но зачем же мне его есть?
ВАСИЛИЙ ЗВЕЗДОЧЁТ: А ты представь. Я же не прошу тебя его на самом деле есть.
ВЕЛЕМИР ОГОРОДНИКОВ: Я бы и не стал.
ВАСИЛИЙ ЗВЕЗДОЧЁТ: Я и не прошу, ты только представь, мысленно вообрази.
ВЕЛЕМИР ОГОРОДНИКОВ: Всё равно не могу. Неприятно.
ВАСИЛИЙ ЗВЕЗДОЧЁТ: Ишь ты. Прямо как белоручка какая-то. Дерьмо ему не нравится. И вообще, что за разговор завёл? О розах!
ВЕЛЕМИР ОГОРОДНИКОВ: А что лучше о дерьме говорить?
ВАСИЛИЙ ЗВЕЗДОЧЁТ: Да розы и дерьмо — одно и то же, считай.
ВЕЛЕМИР ОГОРОДНИКОВ: Я так не считаю.
ВАСИЛИЙ ЗВЕЗДОЧЁТ: Ну и зря. Всё дерьмо, если подумать.
ВЕЛЕМИР ОГОРОДНИКОВ: А есть, по твоему, что-нибудь, что не является дерьмом?
ВАСИЛИЙ ЗВЕЗДОЧЁТ задумывается. Пока он думает, пьеса заканчивается.
