Горькой истины слова.

Мне не раз приходилось говорить, что книги по-настоящему скрашивали моё пребывание в армии. С их неоценимой помощью время шло быстрее, а я, в свою очередь, получал эстетическое наслаждение и, кроме того, обогащал запас творческих идей, добрая часть которых легла в основу моей статьи «По улицам памяти», преисполненной восхищения к несгибаемому духу героев Великой Отечественной войны, а также неподдельного интереса к ярким представителям отечественной культуры, оставившим неповторимый след как в духовной, так и в общественной жизни страны. И в своей очередной главе, которая равноценна публицистической статье, занимающей особое место в моём творческом наследии, я хочу обсудить два глубоких высказывания, вышедших из-под пера основоположника революционного народничества А. И. Герцена, сопоставив их с трагическим событием, произошедшим в моей семье.

Итак, в фундаментальном творении Герцена «Былое и думы», которое создавалось на протяжении шестнадцати лет, присутствует цитата, подлинный смысл которой я смог постичь лишь тогда, когда потерял дедушку: «Хронического счастья так же нет, как нетающего льда».

Думаю, не будет являться секретом тот факт, что я, как и многие люди, жил обычной жизнью, совершенно не задумываясь о конечности бытия. Должно быть, как и вы, я любил своих родных, будучи убеждённым в том, что год, эксплуатируемый государством, не оборвёт ту незримую нить, соединяющую меня с ними. Но, услышав от матери шокирующую весть о смерти дедушки, я начал всё чаще задумываться о неизбежном конце нашего земного существования. Точно падая в бездну всепоглощающей грусти, я даже перестал замечать те маленькие радости, которыми богата наша жизнь, пока не поговорил с человеком, сумевшим изменить мою временную парадигму мышления, пропитанную безысходным пессимизмом. 

— У тебя, что ли, есть какие-то проблемы, раз уж ты выглядишь каким-то поникшим? — спросил у меня сержант У*, фигурировавший в главе «Вчера, сегодня, завтра», когда увидел, что я, угрюмо опустив голову, подметаю плац.
— Да... Недавно умер дедушка, — вполголоса ответил я, не сумев до конца отойти от смерти близкого человека. 
— Я понимаю, что это тяжело, но это же не повод переставать радоваться жизнью! — заявил сержант У*, по-видимому знавший, насколько ценна и интересна жизнь человека. 
Видя, что меня не отпускает грусть, которая поселилась в моей душе словно какой-то вирус, мой собеседник продолжил отстаивать свою позицию, щедро делясь откровениями из своей биографии:
— Я вот сам приехал сюда из глухого провинциального городка, не имея ни гроша за душой, однако смог обосноваться здесь: устроился на работу, завёл семью. Скажи мне, ты верующий? — спросил у меня сержант У*, предполагая, что я дам положительный ответ, который подстегнёт его дать наставление. 
— Ну так... Умеренно верую, — вяло ответил я, не понимая смысл заданного вопроса.
— Ты же наверняка знаешь, что на территории части есть небольшая церковь, батюшка которой на разводе читает молитвы? Договорись о встрече с ним и отпусти своего дедушку. Тебе станет легче, ты поймёшь, что жизнь не такая уж плохая штука, — попросил сержант У*, вложив в последние слова непередаваемую любовь к жизни, которую я смог прочувствовать, сделав для себя вывод, созвучный цитате российского писателя и философа А. И. Герцена: «Главная цель жизни — это сама жизнь, каждый день и каждый час являются целями для самих себя, а не средствами другого дня или другого опыта».

Резимируя свои, быть может, нудные нравоучения, я хочу сказать читателю, что мы должны жить только сегодняшним днём, пытаясь повлиять на исход того, что происходит с нами сейчас. Да, время, проведённое с дедушкой, было для меня таким же светлым и радостным, как и обучение в колледже, который я окончил с красным дипломом, готовясь начать многообещающую карьеру в научно-исследовательском институте. Увы, судьба распорядилась вопреки моим планам, коварно преградив путь по проторённой дорожке. Однако это поражение нисколько не погубило мою любовь к знаниям; совсем напротив я продолжил искать себя в других профессиях, открывая таким образом скрытые грани своего таланта. И одной из таких граней как раз таки стала неимоверная потребность к писательству, благодаря которой я не только получал неиссякаемый заряд жизненной силы, но и заново обретал смысл жизни. Поэтому я уверен, что после смерти дедушки мне необходимо построить новое счастье, которое непременно откроет новую, не менее яркую страницу моей книги жизни.