За голосом филина пришлось действительно охотиться, да так, что любой стоящий охотник с ружьём удивится и белой завистью позавидует! У приятеля из параллельного класса дед служил на дальнем кордоне лесником. В начале апреля друзья поехали к нему в гости. Дед Павел жил в небольшой деревне, со всех сторон окружённой дремучими лесами, большей частью вековыми ельниками, хотя на далёкой песчаной возвышенности стоял и сосновый бор, были и смешанные леса с могучими дубами, мимо которых проходили, может быть, хищные орды монголо-татар. Саша с Андреем по приезду провели вечер у самовара, натопленного сосновыми шишками, угостились чаем с дымком и душистым мёдом, поговорили с дедом Павлом о житье-бытье и пошли в тот лесной отъём, который указал им старый лесник.
Сначала они шагали по лесной просеке свободно, снег на открытом месте почти весь растаял, и подмороженная ночным холодом жёлтая прошлогодняя трава с хрустом пружинила под ногами. Небо было малооблачно, большой подрастающий месяц освещал путь. Минут через двадцать они свернули с просеки на узкую лесную тропинку. И тут стало тяжелее: снег под густыми еловыми лапами только подтаял и лежал оплывшими, но ещё внушительными сугробами. Часа два продирались они по глухому урочищу, обходили глубокие овраги, пересекали маленькие, останавливались, прислушивались: полная тишина, безмолвие, только сердце гулко стучит в груди. Юные, полные сил исследователи уже прилично устали, дышали тяжело, несмотря на крепкий морозец, вспотели, но решили продолжить поиски. Проходили ещё часа полтора,-без результата, только спугнули с лёжки косулю, да услышали едва различимый, далёкий волчий вой.
Пришли, изрядно поплутав, в деревню, едва передвигая ноги, с трудом разделись и влезли на русскую печь, провалились в глубокий сон. Проснулись они около двух часов пополудни, окрепшие, бодрые, посвежевшие. За окном ярко светило солнце, звенела капель. Сели обедать щами из кислой капусты с кабанятиной; ели так, что за ушами на самом деле, без иносказаний, трещало. Когда насытились, седобородый дед Павел начал подтрунивать: «Что, охотники, убили ноги? Добро бы глухаря или тетерева добыть пытались, а им пугача подавай, да ладно бы его самого на чучело застрелить, и чтобы не озоровал, не давил тех же глухарей, а им голос нужен! Да леший бы с ним, с голосом!»
« А вот в том-то и дело, что это и есть голос лешего, то есть звуки самого леса, голос живой природы»,- отвечал Саша.
« Да пугач-то, филин то есть, в природе большой вредитель, он, кроме птиц, и зайцев хватает, хуже только волк»,- не соглашался седовласый лесник.
« Не без этого, но, перефразируя пословицу – на то и филин в лесу, чтобы заяц не дремал, и зайцев то он поймает двух-трёх, а мышей, полёвок истребляет тысячами»,- взволнованно отвечал Саша,- «А вот такое отношение к филину приведёт к тому, что скоро и голоса его не услышишь».
Андрей в спор не вступал, ему после вчерашней, утомительной и, главное, бесплодной вылазки было всё равно и не очень хотелось продолжать поиски, но отступить, оставить товарища одного он не мог.
Отдохнув после сытного обеда, ребята вышли во двор, заметили не расколотые поленья и взялись за них. Прямые, осиновые и берёзовые, разлетались от одного удара колуном, а вот над дубовыми и сучковатыми берёзовыми пришлось потрудиться. Через час с немногим дрова были расколоты, а затем уложены в аккуратную поленницу под навесом у сарая.
Когда стали сгущаться сумерки, все плотно-плотно поужинали жареной на сале картошкой с солёными груздями, огурцами, квашеной капустой с антоновкой, напились горячего чая с брусничным вареньем, - у деда Павла всего было в достатке. Вышли на крыльцо; на тёмно-синем, почти чёрном, небе уже светились бесчисленные далёкие звёзды. Попыхивая самосадом, лесник убеждал ребят идти в прежнем направлении, не уклоняться в другие стороны, ведь именно в том урочище много лет обитают филины, в другие места они лишь наведываются.
И необычные охотники вновь отправились в путь, ориентируясь на Полярную звезду, благо небо было почти безоблачным. В густой ельник зашли по вчерашнему следу, некоторое время шли своей пробитой тропой,потом свернули с нее и двигались по направлению к большому серебряному месяцу над дальней чащей. Опять пробирались долго и тяжело, за спиной у Саши в рюкзаке был магнитофон, термос с кофе и другими припасами, а у Андрея большой параболический рефлектор. Его изготовил Саша с отцом, он служил для лучшего улавливания удаленных звуков, концентрации их непосредственно на микрофон. Искатели-натуралисты шли, останавливались, внимательно слушали-тишина; ветра в чаще почти нет, только легкие порывы шевелят ветви, лишь иногда тенькнет и вспорхнет испуганная ими птица. Вдруг впереди послышался громкий шум, треск сучьев, визг, сердитое фырканье и хрюканье; ребята подняли из непроходимого подлеска стадо кабанов, которое устроилось там на ночлег. Это само по себе стоило записать, сохранить, но охота иная, навскидку не выстрелишь. Ребята остановились, попили горячий кофе с бутербродами.
-Стой, не шуми, я, кажется, что-то слышу, - почти шёпотом сказал Саша Андрею. Они замерли и оба сумели расслышать далёкое, приглушённое: «угу-у, гу-уу». Охотники переглянулись и молча двинулись в сторону звуков. Сначала шли быстро, почти напролом, огибали только самые густые заросли и низины, где под тонкой корочкой льда стояла талая вода и в почти полной тьме можно было провалиться в какую-нибудь яму по пояс. Прошли около километра, да кто знает, сколько в такой густой тьме они прошли, но « уханье» стало не едва различимое, а чёткое, хорошо слышное, а ещё ночные охотники поняли, что тут не одна, а две птицы. Они достали магнитофон, присоединили к нему на ощупь (зажигать спички нельзя, спугнёшь! ) микрофон на длинном проводе и теперь тихонько осторожными шагами двинулись ближе туда, где звучала ночная лесная мистерия. Они прошли метров пятьдесят (дальше и не стоило, мощь и сила звуков впечатляли и завораживали), закрепили на ветке у ствола дерева микрофон, отошли на длину провода, включили магнитофон и замерли.
Глубоко, мощно и низко раздавалось в ночи: « ухуу у уху уу уху»…А со стороны менее сильно и глуше филину отвечала его подруга; таинственные звуки были почти осязаемы, они как бы зависали в темноте холодного воздуха ранней весны, переходили из дуэта в единый тревожно-таинственный стон и неожиданно закончились жутким раскатистым хохотом, от которого мороз по коже… Заворожённые таинством лесной ночи стояли охотники за голосами. Позже, дома они узнали, что запись шла почти полчаса, а тогда, в ночном мраке, время для них не существовало. Только когда колдовское действо постепенно утихло и окончательно замерло, Александр и Андрей пришли в себя и, сбросив наваждение, поняли, как они замерзли. Друзья быстро упаковали аппаратуру и рванули в деревню так, что забурлила молодая здоровая кровь, утихла дрожь, забилось быстрее сердце. И кровь волновалась не только от быстрой ходьбы, юноши ликовали, что им удалось попасть на волшебное таинство мрака.
