Вечный

в последнее время изрядно: все хочу встряхнуться, а еще тошнее выходит. Жена ругает меня, перед детьми стыдно, но не могу удержаться.
…Эх, только недолго все это продолжалось! Друзья стали обижаться, что я совсем их забыл, на работе о Вечном прослышали, ходили, косились, интересовались, откуда такой появился? А потом в бой вступила тяжелая артиллерия – жена. Сколько, мол, будет жить у нас этот квартирант, у нас ведь не хоромы боярские – две комнаты, самим негде повернуться.
Вот тут я ей сгоряча все про Вечного и выложил. Никому, даже Игорьку не рассказывал, а с ней поделился. Зря, конечно. Как узнала Людка, так руками всплеснула:
-  Да у него, наверное, и паспорта нет?
Ясное дело, отвечаю, какие паспорта при Ярославе-то Мудром? Жена в истерику.
Не знаю, слышал ли Вечный наш разговор, но только на следующий день подошел он ко мне и бережно так за плечо тронул:
-  Уходить мне надо, Вячеслав. Пора.
-  Как уходить? – возмутился я. - Ты из-за Людки что ли? Ерунда все это! Завтра же сходим в милицию, скажешь – память отшибло, ничего не помню: кто такой, откуда родом. Фамилию тебе дадут, имя, пропишут в моей квартире. Будем жить вместе, все тебя полюбят: жена, она так только – с виду строгая.
А он свое тянет: уходить да уходить. Куда ж ты уйдешь, спрашиваю? Он лишь неопределенно рукой машет. Долго я противился, потом сдался – ему видней…

Помню, дождик в тот день шел, мелкий, нудный, как осенью. Вышел я из дома один впервые за полтора месяца. Те двое так и напряглись, словно охотничьи собаки. Моей персоной они, как и следовало ожидать, не заинтересовались, поэтому я спокойно доехал до площади Трех вокзалов и минут пять раздумывал, на какой бы поезд купить Вечному билет. Потом Питер выбрал – тоже город большой, затеряться легко. Чувствовал я себя скверно, будто сам себе гроб шел заказывать. Вообще мне в последнее время какие-то странные мысли стали приходить в голову: зачем я ловчу, изворачиваюсь, живу не так, как хочется, как должно жить? Все зачем, да зачем. Ерзаю ночью в кровати, а мысли эти так и не идут из головы.
Но раздумывать некогда было, спустился я в метро, а сам все думаю, как он там, удастся ли ему убежать от тех двоих? Билеты в кино мне Игорек еще вчера купил, один я себе взял, другой Вечному отдал – в «Варшаве» мы должны были с ним встретиться. Посидел я в буфете, только ничего мне в рот не лезло.
Народу в зале меньше половины набралось, свет уже выключили, титры на экране пошли, а место возле меня все пустует. Нет Вечного. Не удался наш замысел. По моему плану он должен был из подъезда выскочить, помотать своих преследователей немного по городу, а потом забежать в кинотеатр и сесть рядом со мной.
Что-то там показывают, а я и на экран не смотрю вовсе, кошки на сердце скребут. Что же получается: я Вечного бросил? Сам врагам в руки отдал? Эх, Вечный, Вечный, и кто только послал тебя на мою голову!
Вдруг слышу, бежит кто-то по проходу и рядом со мной садится. Он! Никак отдышаться не может. Быстро плащ с себя скинул, я его надел. Только я хотел про тех двоих спросить, как вижу, они в зал вошли, по рядам высматривают. Зашикали на них, уселись они где-то с краю.
Времени в обрез, никак медлить нельзя. Я даже не простился с Вечным, сунул ему билет на поезд, встал и начал к выходу пробираться. Чувствую, те двое тоже поднялись. Выскочил я за дверь и побежал, что было сил. Три дня у Вечного копировал, как он бегает в нелепом своем плаще. Не знаю, как получилось. Наверное, неплохо, потому что они все-таки погнались за мной в метро.
Сели мы в разные вагоны. На следующей станции все сначала. Пришлось им в тот день попотеть. Мне-то легче, я здесь родился и вырос, а вот они с трудом ориентировались. Убежать я мог раз десять, но нарочно сбавлял скорость. Наконец остановился и в очередь встал у газетного киоска, а сам кулаки в карманах сжимаю. Ну, думаю, суньтесь – и за себя, и за Вечного отомщу. Конечно, они со мной расправились бы, но, как и следовало ожидать, приставать не стали: не один я был, в очереди стоял.

Ух, никогда я не забуду их злые физиономии, на всю жизнь мне этого удовольствия хватит. Поняли они, что их провели, и тут же обратно: к кинотеатру, наверное, отправились. А я даже и не предполагал, что они такую глупость совершат, хотел на работу пойти, а тут решил с Вечным проститься. Поймал такси и на вокзал поехал.
До отхода поезда минут десять оставалось, а он – нет, чтобы затаиться, у раскрытого окна стоит, шею свою длинную вытягивает, меня, по всей видимости, дожидается. Подошел я к вагону, а в горле, словно кость застряла – ничего не могу сказать, только гляжу на него и молчу. Собственно, и сказать-то мне нечего: прощай что ли, друг? И он молчит. Да и зачем говорить? Тут и не телепатия даже, мыслей никаких, а такое друг другу передали за эти десять минут, что кажется, будто полжизни протекло.
Тихо поезд тронулся, а я за вагоном иду, слезы у меня на глаза наворачиваются. Тут только очнулся, понял. Какой же я дурак, зачем отпустил его? Ведь те двое все равно его найдут. А то жили бы вместе, рисовали, и было бы в моей жизни все, как надо: мастерскую я бросил бы, нашли бы мы с ним работу по душе – не в деньгах, как говорится, счастье.
А он как будто прекрасно понимает меня, улыбается и молчит.
-  Стой! – закричал я. – Не уезжай, Вечный!
А поезд уже скорость набирает, ничего изменить нельзя. Рыдания меня душат, грудь сжимается. Народ вокруг смотрит, удивляется, хоть и привычный к вокзальным встречам и расставаниям. А мне впору было схватиться за дверную ручку и состав остановить, такой силы было отчаяние. Колеса все быстрей и быстрей побежали, невмоготу мне стало за ними поспевать, я и отстал.
Часа три потом сидел в зале ожидания, в одну точку уставившись. Не плакал, не думал, а так…  Будто душу у меня вынули и в химчистку понесли. А я сижу и дожидаюсь, когда ее обратно принесут и на место поставят.
Нализался я в тот вечер до чертиков, даже в вытрезвитель попал. Раздели меня там, на чистые простыни уложили, все как полагается. Домой рано утром добрался, а те двое стоят у подъезда – меня дожидаются. Но приставать не стали, видно, сам я их не интересовал.
Жена и ругать меня не стала: видит, стряслось со мной что-то необыкновенное. Сидел я дома целую неделю, даже на работу не ходил, на все мне наплевать было. Пить не пил, но курил до одури, в голове кроме табачного дыма ничего и не было. Никогда бы не поверил, что неделю вот так можно на диване проваляться и со скуки не умереть: телевизор и тот не включал ни разу.
Потом отпустило, прошло. Все у меня вроде бы хорошо сейчас. Те двое походили за мной с месячишко и отстали, больше я их никогда не видел.
Вечного иногда вспоминаю – хороший парень. Да и Игорек время от времени интересуется: где, мол, тот чудик, что все у тебя в мастерской ошивался? Девчонки мои тоже его забыть не могут – так он им в душу влез. Все у меня допытываются: когда дядя Вечный опять придет? Не придет он никогда больше, отвечаю. А они снова спрашивают: почему?
Что я им могу ответить?

Опубликовано в сборнике: Николай Бредихин "ЛЮБОВЬ В ВЕРОНЕ". Издательство ePressario Publishing Inc., 2012 год, Монреаль, Канада. Все права защищены. © ISBN: 978-0-9869345-8-2.