Марк горестно замолчал. Егор слушал его исповедь молча, не перебивая. А потом спросил:
-А это правда, сестра сказала, что ты дал мне свою кровь при операции?
Мужчина утвердительно кивнул головой.
-Я по-другому и поступить не мог. Больному нужна была срочно кровь, а под рукой нужной крови не оказалось. У нас с тобой группа крови оказалась идентичной. Но я тогда еще не знал, а только догадывался, что ты мой сын.
-Папа… - как-то неуверенно произнес Егор.
Услышал это, Марк до боли сжал руку Егора, а по щекам уже ручейками слезы.
-Папа, не надо… Я теперь всегда буду помнить, что ты мой отец, и ты дважды дал мне жизнь.
Юля ехала в поезде домой, но мысли ее были все там же, в клинике, с Егором и… Марком. Если по дороге туда она думала только о сыне, как он, сильное ли получил повреждение, сможет он дальше летать и как это скажется на его карьере? То теперь, узнав о нем все, она немного успокоилась, все у него не так уж плохо. Он еще молодой, со своими недугами быстро справится. Но теперь волей-неволей мысли ее возвращались к Марку. Как же он изменился за это время: постарел, осунулся. Остались одни глаза, черные глаза с коричневым отливом, глаза, которые раньше ее сводили с ума. Да и сейчас, когда он смотрел на нее, в душе появлялось какое-то волнение. Оказывается, не все сметает время. Есть вещи, над которыми оно не властно. Неужели это были отзвуки ее первой любви? - задавала она себе этот вопрос. Что могло бы случиться у нее в жизни такое, из-за чего она могла бы вернуться к Марку? Нет, ничто не заставит ее теперь совершить такую глупость. И даже мысли об этом нужно выбросить из головы. Подумав об этом, она успокоилась и теперь уже подумала о Николае. Конечно, он переживает и ждет ее. И ей захотелось побыстрее домой.
Не прошло и полчаса после ухода матери в палату к Егору заглянула дежурная медсестра:
-Егор Николаевич, к вам посетители.
- Проси.
В палату вошли два командира звена старшие лейтенанты Михаил Пехтерев и Евгений Михайлов.
-Здравия желаем товарищ капитан! - почти хором поздоровались они.
-Привет ребята. Я сейчас без погон, можно просто без званий, Егор Николаевич и все. –Присаживайтесь, где видите. Рассказывайте, как дела там в нашей эскадрильи?
-Егор Николаевич, плохо без вас. Сейчас стали летать не эскадрильями, а полком. Так первый и третий комэски совсем оборзели, захватывают себе большую часть плановой таблицы, нам почти ничего не остается. Как ваш зам с ними не воюет, но против них разве попрешь. Жалуются ребята, совсем летать не дают.
Они еще поговорили о делах в эскадрильи, потом Евгений опомнился.
-Что же мы все о делах. А как вы, Егор Николаевич?
-Да я уже иду на поправку. Доктор на днях обещал меня перевести в Москву в ВАГ 1611. Там долечат и пройду медкомиссию на допуск к полетам. Вернусь, так я им устрою… -уже в шутку заявил второй комэск.
-А, что нового в городке.
-Вы знаете, Егор Николаевич, в городке сенсация. От нашего бати, командира жена ушла.
-Как? Мария Тимофеевна? Что совсем ушла?
-Да, говорят, что насовсем. Вроде официально поехала с детьми на курорт. Но ребята говорят, что видели, как она уезжала со всеми своими вещами и вещами детей. На курорт так не ездят. Говорят, что они официально расходятся. Подала на развод, забрали детей и уехала. - говорил Михаил. - Приревновала мужа к этой секре…
Евгений так взглянул на Михаила, что тот сразу осекся. Но Егор успел понять его мысль. Он открыл тумбочку, достал пакет с пирожками.
-Ребята, угощайтесь. Мать только была, привезла угощения. Мне за неделю их не одолеть. Да и вы еще принесли. Не повезу же я это все хозяйство в Москву.
Они еще поговорили с полчаса и откланялись.
-Поправляйтесь, Егор Николаевич, возвращайтесь скорее, ждем вас всей эскадрильей.
-Не зря, видно, судачили про связь командира с Таей. Если бы это были просто разговоры, Мария Тимофеевна не подала бы на развод и не уехала. Значит у нее были веские основания. Предательская память тут же напомнила случаи, когда Таю иногда вызывали на работу поздним вечером, якобы пришли срочные секретные документы, которые нужно доложить командиру. И, как правило, она после этого возвращалась поздно, далеко за полночь. И от близости отказалась, сославшись на усталость. Не зря все это… Значит дыма без огня не бывает. А верить в это так не хотелось. Но для себя он твердо решил, что как только он вернется из госпиталя, у них с Таей будет серьезный разговор.
Через день в клинике появился их полковой доктор с прапорщиком из медсанчасти Васильевым, который должен был сопровождать Егора в госпиталь в Москву. Когда все документы были готовы, Егор зашел попрощаться с Марком. Он застал его одного в кабинете, сидящем за своим рабочим столом. При входе сына он поднялся и пошел к нему навстречу.
-Спасибо за все, доктор… папа… - неуверенно начал Егор. Ты спас меня и дал вторую жизнь. Я никогда этого не забуду. Обещаю, что мы еще ни раз встретимся.
-Ради Бога, сынок, только не по подобному поводу.
-Да, конечно. После госпиталя я постараюсь заехать к тебе.
-И как только рана окончательно зарубцуется у тебя на щеке, приезжай, я уберу шрам и сделаю совершенно незаметным.
-Да ладно, папа. “Шрамы и морщины - украшение мужчины” - пошутил Егор.
-Нет, обязательно приезжай.
На прощанье они крепко обнялись и Егор в сопровождении Марка, капитана медслужбы и прапорщика вышли на крыльцо клиники. Там уже стояло вызванное такси. Они крепко пожали друг другу руки, и Егор с сопровождающими уехал на вокзал. Капитан медслужбы усадил в поезд до Москвы Егора и дал последние указания прапорщику.
Через сутки капитана Стрижнева уже оформляли в приемном покое госпиталя.
И началось лечение, затем перешедшее в реабилитацию, которые длились два месяца. Затем состоялась медицинская комиссия, которая подтвердила право ему заниматься летной работой.
И вот он вернулся в родной городок и к своей эскадрильи. Тае о своем прибытии он не сообщал. Хотя ему так не терпелось скорее вернуться к своим ребятам, но с автобуса он решил вначале свои вещи занести домой. Была середина дня, квартира была закрыта, значит Тая была на работе. Ключ от квартиры он нашел на условленном месте. Вошел в прихожую и на него пахнуло чем-то нежилым, словно в квартире давно уже не жили люди. Форточки были наглухо закрыты, шторы задернуты. Он прошел в спальню. Кровать была аккуратно застелена и даже по ее виду было ясно, что на ней давно никто не спал. Одна дверца платяного шкафа почему-то оказалась открытой и сразу бросилось в глаза, что шкаф оказался полупустым. Обычно он был заполнен до отказа, в основном вещами Таи. Сейчас там сиротливо болтались несколько плечиков, висела его парадная форма и гражданский костюм. Платьев Таи в шкафу не оказалось. На полках не оказалось и ее белья. В неприятном предчувствии больно сжалось сердце. Значит Тая ушла… - подумал он. Неужели таки к Митрофанову? Душу охватила ярость. Сейчас он был готов явиться с пистолетом в кабинет командира и, не задумываясь, всадить в него всю обойму. Хорошо, что пистолета у него сейчас не оказалось. Потом он взял все-таки себя в руки и решил зайти в штаб, доложить о прибытии и серьезно поговорить с командиром. Но остановился. Достал чистый лист бумаги и написал рапорт о переводе в другую часть по семейным обстоятельствам. Дальше жить в одном городке с командиром и изменившей женой он не намерен.
В штабе его радостно приветствовали сослуживцы, поздравляли с возвращением. Он отвечал им сдержано, мысли его были заняты другим. В кабинет командира вошел без стука. Тот сидел за своим столом. Капитан, как положено, представился:
-Товарищ полковник, капитан Стрижнев, представляюсь по случаю возвращения из госпиталя. По заключению комиссии годен к летной работе. Готов с сегодняшнего дня приступить к выполнению служебных обязанностей. Но прежде подпишите рапорт.
Егор подошел вплотную к столу командира и положил ему на стол рапорт. Тот быстро пробежал глазами его содержание, а затем спросил:
-Ты что это еще задумал? - угрожающе начал полковник. - Как я объясню командиру корпуса твой перевод?
-А вот так и объяснишь, что ты увел у меня жену, подлец!
С этими словами Егор со всего маха влепил полковнику крепкую пощечину, от чего тот грохнулся на стул и вместе с ним завалился на спину.
Егор, не оглядываясь, вышел из кабинета.
Внутри у Егора все кипело. Он понимал, что в таком состоянии он не должен появляться в своей эскадрильи. Это все сразу заметят. Поэтому он решил вернуться домой и уже там взять окончательно себя в руки и успокоиться. Дома он, не разуваясь, прошел в гостиную и как был в ботинках, так и завалился на диван, хотя он никогда такого раньше не делал. Лег на спину и руки заложил за голову. Он сам не понимал, почему в такой позе ему легче думается. А подумать было о чем.
(продолжение следует)