Поздняя осень. Обнажался лес, птицы потянулись к югу, небо моросило мелкими каплями, чередовавшимися с редкими снежинками. Я сидел на обочине сельской дороги с протянутой рукой. Войлочная шляпа и кожаная куртка давно промокли, но мне было всё равно – я умирал.
Как во сне проскакивали картинки моей жизни. Совсем недавней, но, кажется такой далёкой! Маленькая ферма близ Стэнфордбриджа, белёный домик, редкая ограда загона. Моя Грета в белом фартуке, фигурки играющих во дворе Тины и Элоизы… Однажды весной с высоты горного пастбища я увидел столб дыма и поспешил возвратиться.
Придя, я не нашёл своего дома – на его месте дымились развалины. Тела жены и дочерей нашёл неподалёку. Викинги! Ничего не осталось в моей душе – всё выжгло горе. Достав припрятанное оружие, я направился по следам врагов. Далеко они не ушли. Настиг их в лесной чаще. Не менее полутора десятков осталось их лежать под моими стрелами. Но и мне самому крепко досталось тогда – чья-то стрела, пущенная наугад, застряла у меня под коленом. Отползши подальше, я выдернул наконечник с мясом! Потом перетянул рану и, решив чуть отлежавшись, продолжить преследование. Не тут-то было! На следующее утро, когда я хотел встать, ногу пронзила острая боль. Выломав палку, я кое-как пошёл в ближайшее селение. Дойдя до крайнего дома, потерял сознание…
В себя пришёл лишь несколько дней спустя. Отряд викингов затерялся. Но я упорно шёл на поиски. Ковыляя от селения к селению, расспрашивал каждого, что он знает об убийцах моей семьи. Моя душа жаждала встречи с ними хоть раз. Я ещё в силах натянуть лук! Хотя бы ещё одного отправить вслед за моими девочками! Но всё было тщетно! Видимо, этот отряд, ограбив побережье, отправился восвояси.
Я скитался от жилища к жилищу, просил подаяние. Нога не заживала, а наоборот, болела всё больше и больше. Однажды, когда мне посчастливилось раздобыть более-менее чистую тряпку, увидел, что рана и нога возле неё почернели. Гангрена! Ну что ж, милая Грета, скоро увидимся!...
Из-за поворота показалась богато украшенная повозка. Я убрал руку – такие не подадут. Вдруг возле меня повозка остановилась. Из неё вышла молодая девушка лет девятнадцати. Одета в бархатную накидку с капюшоном, расшитые сапожки. Она была юна, хрупка и прекрасна! Русоволосая красавица долго смотрела на меня. В её взгляде была огромная, казалось объемлющая всю планету жалость. С обочины на неё смотрел сморщенный грязный старик, с седыми космами, не достигший ещё и тридцати.
По щекам девушки катились слёзы. Она наклонилась ко мне и поцеловала. Затем, сунув руку в муфточку, что-то вложила в мою руку. Незнакомка повернулась и, прикрывая глаза платком, села в повозку. Я долго смотрел ей вслед , и редкие снежинки таяли на моём лице, смешиваясь со слезами. Потом пополз к лесной опушке, чтобы не быть на ветру и хоть немного согреться.
Когда очнулся, уже темнело. Я лежал в углублении в лесу. Мне было уже не холодно. На лице ещё продолжал гореть поцелуй неизвестной. Страха не было. Ну, вот я и пришёл к тебе, любимая! Теперь мы всегда будем вместе!
Мёртвая рука упала на вздрогнувшую ветку, и из неё на опавшую листву выкатились две золотые монеты…..
Заворожил! Грустное и в тоже время очень захватывающее повествование!