Любовь в Вероне

Просто так, треплемся. Ни о чем. Ты же сама сказала – атмосфера такая.
–  Да, атмосфера! Живут же люди! Помнишь, как гид спросила шофера, что у итальянских мужчин на первом месте, и он так сочно ответил: «Аmore!» – любовь, на втором месте – семья, на третьем – футбол или политика, и только на четвертом – работа. У нас, русских, все наоборот.
–  Ну, я бы не стал слишком уж доверять гидам и шоферам, – скептически возразил он. – Это просто реклама, туризм. По моему убеждению, главное – то, что кормит, потом уже все остальное.
–  Что ж, резонно, – кивнула она. – Ну а теперь рассказывай, самое время. Из-за тебя я лишилась Венеции. Господи, мне так хотелось прокатиться на гондоле! Я даже специально денежку на это отложила, продумала наряд: шляпка, блузка в полоску. Никогда тебе этого не прощу! Знай, если вдруг когда-нибудь потом, уже в Москве, ночью тебе приснится кошмарный сон, это тебе за Венецию. И я очень злопамятна, подобных кошмариков на твою долю придется о-е-ей!
Он с удовольствием расправлялся с bistecca alla fiorentina – бифштексом по-флорентийски. Она же, наоборот, нехотя ковырялась вилкой в своем блюде.
–  Господи, – вздохнула она, оглядевшись вокруг, – как можно есть столько макарон. Я бы уже через пару месяцев в дверь не пролезала.
–  Но ты можешь заказать что-нибудь другое. Например, fegato alla veneziana, печень по-венециански.
–  Понятно, издеваешься, – вздохнула она. – Хочу предупредить, со мной это небезопасно, при случае отомщу.
–  Зато, заметь, – назидательно поднял палец вверх он, пропустив мимо ушей ее угрозу, – они почти совсем не едят хлеб. Да и булочки, что они подают к столу, только с виду пышные, а внутри пустые.
Она отложила вилку в сторону.
–  Что, соблюдаешь диету, бережешь фигуру? – насмешливо поддразнил он.
–  Нет, как раз в поездках я себя ни в чем не ограничиваю. Дома – да. Но здесь – какой смысл? Ем все подряд, просто сегодня нет аппетита. Но я рада за тебя. Всегда удивлялась: почему тощие такие прожорливые?
–  Это просто наследственность, – ничуть не смутился он. – Я могу съесть сколько угодно, на моем весе такие вещи совсем не отражаются.
–  Тогда, может, съешь мой десерт?
–  Почему бы и нет? – согласился он.
–  Ты не бойся, – в своей обычной манере, подшутила она над ним, – это просто тебе наказание. А вообще, в дальнейшем, никакого рыцарства – каждый платит за себя. Ничего не поделаешь – заграница. Каждый грош заранее распределен, на учете. Но ты, как обычно, юлишь, не ответил на мой вопрос: почему же мы все-таки отклонились от курса?
Он вытер рот салфеткой, налил себе минералки.
–  Я тебе уже объяснял. Я ехал сюда специально из-за Вероны. Долго деньги копил. Ты ведь наверняка знаешь, кто я по профессии?
–  Конечно. Преподаватель института. По нынешним временам вообще никто. Если, конечно, взяток не берешь. Что, глядя на тебя, трудно предположить.
Он вздохнул.
–  Да никто и не дает. Ранг не тот.
–  Так кто же у тебя в Вероне? Родственники? Любовница? Невеста? Кстати, я знаю даже то, что ты не женат, сравнительно недавно развелся. Первое, что я делаю в поездках – устанавливаю контакт с руководительницей группы. Это не так уж дорого стоит, но выгод приносит массу. Анкету твою, к примеру, я вызубрила наизусть. Тебя это шокирует?
–  Нисколько.
–  Итак, невеста? Или хочешь здесь найти невесту, жениться на итальянке?
Он помялся какое-то время, затем проговорил задумчиво:
–  Пожалуй, я все-таки приму твое предложение насчет десерта.
–  Ради бога! Я могу тебе еще что-нибудь заказать. Уже за свой счет. Только без вранья, годится? Этого я больше всего не люблю. Ладно, пожалею тебя, ужин оплачиваем пополам, так что не стесняйся.
Он закатил глаза от восторга.
–  Потрясающее пирожное! Точно, перфэтто! Как ты можешь лишать себя такого удовольствия?
Она покачала головой.
–  Ты хоть когда-нибудь бываешь серьезным? Всегда этот улыбчивый, насмешливый тон!
–  «Ангел в отпуске», был такой фильм чешский, – развел он руками. – С чего Ангелу на отдыхе хмуриться? А вообще, главное – смысл, а не тон. Ну, недоговаривать, умалчивать – святое дело, но обманывать – это на меня не похоже. Вообще, на работе я страшный зануда. Не из тех, конечно, что над студентами издеваются. К примеру, не люблю ставить «неуды» – если не удалось что-то в процессе, никакой зубрежкой потом не исправишь. Ладно, не буду тянуть кота за хвост, ты ведь все равно не отстанешь. Хотя, боюсь, что разочарую тебя. Я в Вероне по личному делу. Так получилось, что в сорок с хвостиком лет, я вдруг остался один: жена ушла, дочери повыскакивали замуж. Это ужасно, до сих пор ужасно. Причем все произошло так неожиданно. Сначала я решил пойти традиционным путем: создать новую семью. Начал даже подыскивать себе подходящую кандидатуру. Затем понял, что предаю себя. О чем я мечтал в юности? О большой любви. Вот только тогда я понятия не имел, что это такое. Ну и вляпался. И долгое время жил с ощущением, что так и должно быть, что у всех так. А вот сейчас хочу воплотить свою мечту. С тем и приехал сюда – попытаться понять, что такое любовь. А столица любви – Верона.
–  Я почему-то думала, что столица любви – Париж.
–  Не мне судить, никогда не был в Париже. Но понадобится, можно и в Париж махнуть. Я, вообще-то, очень упрямый человек. То есть, страшный зануда, как уже тебе говорил. Непонятно?
–  Да уж… понятного ни на грош. Ты романтик?
–  Нет, скорее, рационалист. Я ведь математик, какой уж тут романтизм!
Она помолчала некоторое время, затем сокрушенно вздохнула:
–  Да, чувствую, при такой сверхзадаче мы здесь надолго застряли. Уж юга нам точно не видать. Удивляюсь, как меня угораздило так оплошать? С виду ты вполне нормальный человек.
Он усмехнулся.
–  Еще не поздно переиграть. Я не единственный мужчина в группе. Вполне можно более достойную пару себе найти. Как я понимаю, в каждой поездке ты выбираешь… как бы это назвать поточнее… партнера, и бываешь с ним от начала и до конца?
Она сверкнула глазами.
–  Допустим. И что, тебя это возмущает? По-твоему, это разврат?
–  Да нет, просто я высказал предположение.
–  Наши отношения как-то сразу наперекосяк пошли. Зачем так углубляться? Встретились, расстались, маленькое счастье на двоих. Не все же, как ты, мечтают о великом, кому-то и маленького счастья вполне достаточно. Но знаешь, мы в чем-то похожи. Ты живешь мечтой, а я живу сказкой. В мечты я не верю, а вот сказку вполне в состоянии себе преподнести. Как добрая фея. У меня нет детей, никогда не было мужа, да и бог с ними. Что поделаешь, статистика – каждая четвертая москвичка никогда не была замужем. Банальная история: сначала выбирала-отвергала, потом мечтала-ждала, затем страдала-искала, теперь вот просто живу. В Москве у меня даже любовника постоянного нет. Откуда ему взяться? Я встаю рано утром, ни свет ни заря, тащусь на ярмарку, там у меня маленькая каморка, которую я арендую, торгую оптом воздушными шариками и прочей дребеденью, кстати, итальянской, по преимуществу. Вечером, поздно, я возвращаюсь домой, что-то с трудом успеваю соорудить себе поесть, и валюсь с ног до утра. А назавтра снова-здорово. И это еще прекрасно: я сижу в тепле, а не стою, как когда-то, на улице в дождь, в тридцатиградусный мороз, не таскаю сумки, тележки с товаром. Какие уж тут мужчины? Азербайджанцы? Провинциалы-оптовики? Кого я там вижу? Я – хозяйка, у меня еще две девчонки в подчинении, когда мы собираемся там втроем, дух такой стоит женской нерастраченной любви, что выдержать не каждый сможет. Одна в разводе, от другой муж ушел. Разговоры только об одном, но разговоры совершенно бесполезные: кому мы нужны в свои тридцать, как ты выразился – с хвостиком, лет? И тогда я дарю себе сказку. Два раза в год я езжу за границу, чудесно провожу время: не стираю, не готовлю, не убираюсь, а если еще повезет охмурить какого-нибудь мужичка, то это вообще даже сон, а не сказка. Я кажусь тебе циничной? Ты теперь открестишься от меня?
Он долго в задумчивости молчал, затем сказал:
–  Пожалуй, я не откажусь еще от одного десерта. И что, потом ты с ними никогда не встречаешься, навсегда расстаешься?
Она покачала головой.
–  Ну, бывают попытки с их стороны. Очень редко. Анкета ведь все не расскажет. Взять хотя бы тебя: да, в разводе, но точно не монах – любовница, невеста, кто-нибудь да есть. Зачем мне перебегать кому-то дорогу? Да и интереснее так: когда знаешь, что никогда больше не увидишь человека, можно быть гораздо раскованнее, счастливее с ним. Так что не бойся. Вероятность того, что мы когда-нибудь с тобой нос к носу в Москве столкнемся, равна нулю. Наши жизненные прямые… или кривые, хоть как назови, совершенно в разных проекциях.
Она махнула рукой.
–  Ладно, десерт так десерт. Да и винца хорошего бутылочка явно не помешала бы.
«Чин-чин!» Зазвенели бокалы. «Чин-чин!»
Наконец появилось время оглядеться вокруг. В кафе уже набралось много народа, было шумно, никто ни на кого не обращал внимания.
–  А знаешь, – сказала она, – я разочаровалась в итальянках. Среди наших, русских, куда больше красавиц. А вот мужчины – другое дело. Встречаются такие… просто дух захватывает. Кстати, если бы тебя как следует приодеть, ты смотрелся бы здесь – не отличишь. Чего только одни твои волосы стоят – густые, волнистые, так и хочется в них ладошку запустить и сжать пальцы покрепче.
–  Спасибо, – ничуть не обиделся на сомнительный комплимент он. – Но ты знаешь, мне повезло, я видел здесь девчонку изумительной красоты. Я понимаю, такая красота недолговечна, но это была настоящая Джульетта.
–  Ага, вот ты и попался, – с торжеством в голосе воскликнула она. – Ясно, из-за чего ты решил здесь задержаться. Покажешь?
–  Если удастся разыскать то место.