ли ему здесь, как остается отец, - гостевых комнат у Фабия предостаточно, - или уехать… Пока не закрылись ворота Рима, рвануть на виллу…К Элин…Общение с Глорией разбередило его алчное желание пасть в женские объятия.
Он выходил из галереи, как вдруг заметил у дверей таблинума Ларта Бофорса. Когда он успел вернуться, отвозивший свою безумную племянницу? Тот стоял близко возле портьер, сложив на груди руки, в позе задумчивой, чуть склонив голову, ухом обратившись к раскрытым дверям. Вечер душным не был, однако многие патриции оставляли двери открытыми, занавешенными портьерами.
Цецина подслушивал.
Каю Валенту вернуться бы во двор и уехать как нормальные люди, но, видать, крепко заснул его гений и лукавые Парки опять что-то напутали с нитями судьбы. Не подозревал он, направляясь к этруску бесшумным шагом, что идет к той самой пропасти, привидевшейся ему в общении с отцом совсем недавно.
Подслушивание Кай Валент терпеть не мог. Неприязнь к любопытному Цецине росла с каждой минутой.
Но этой минуты хватило дядюшке Бофорсу, чтобы, не оборачиваясь, стиснуть ладонь близко подошедшего к нему трибуна. Кожей почувствовал, кто стоит за ним или видел краем глаза? Но он прижал палец к губам, жестом другой руки показывая в щелочку между краем портьеры и колоной двери.
Из кабинета Фабия доносились различимые голоса: самого хозяина, Домиция и…Мария Алкивиада.
Поневоле замер Кай Валент.
Старый Фабий, сидя за столом, читал какой-то лист. Его содержание походило на взрыв вулкана, в момент выброса лавы:
«…уничтожение республиканских свобод, губящих Империю…Так…Упразднение сената – клоаки диктата и карьеризма…и это все понятно…установление абсолютной монархии в лице причисленного к божеству Августа.., что дает вам, заслужившим, все блага, имущественный и денежный беспроцентный заем…» Неплохо, как раз для умов легионеров.
- Кто отвезет этот декрет в армию? – прозвучал голос Домиция.
Кай Валент вздрогнул и сильнее стиснул ему пальцы этруск, оба услышали, - им ответил Марий Алкивиад:
- Мой сын, трибун латиклавия!..Мы начнем заваруху из Херсонеса Таврического. Туда я уже отправил гарнизоны Первого Италийского и Одиннадцатого Клавдиева легионов. Тридцать тысяч солдат…Равеннскую эскадру…. Они поднимут бунт. Встанут под руку моего сына. В Тирагете, тем временем, будут готы Филимера. У них триста тысяч лучников и всадников. Твой сын, Марк Виктор, как прокуратор, именем Требониана Галла вскроет казну и раздаст деньги легионерам.
- А кого мы проведем под Триумфальной аркой? – подал голос Домиций, несколько жалобный. - Может моего сына? Он тупица, им управлять – раз плюнуть…
- Прежде надо Гая Аврелия нейтрализовать! – жестко ответил Марий Алкивиад. Голос Фабия Антония Элия лаконично заверил, с ним разберется сам Галл: у него будет повод придраться к своему сопернику. И добавил, главное сейчас подкупить священников и сенат.
- Деньги нужны немалые…
Голос Мария Алкивиада с железной ноткой, прервавший соратников, ударил в само сердце Кая Валента.
- Есть у меня такие средства, какие вам не снились. Завтра же обменяю их в банке, засыплю весь Рим по шею деньгами!
«Амфисбена!» - сорвалось с губ трибуна латиклавия. Как в дурном сне попятился. Он знал, откуда отец возьмет эти баснословные средства, выкупить которые у Тибуртинского банка денег не хватит.
Ларт Бофорс, держа за руку сына Алкивиада, развернул к себе.
- Только тихо…Вперед, то бишь, назад…Амфисбена, если верить Платону, эдакая гадина, изрыгающая огонь, которую ничем не убить…Самопожирающий и самопроизводящий организм…
Кай Валент смотрел сквозь назойливого этруска, а в ушах звучал голос отца, за единый миг разрушивший веру сына в его благородство и чистоту помыслов. Отец намертво повязан грязными делишками с кликой заговорщиков! Вот почему заболела душа, когда он совсем недавно обнимал Алкивиада, как на прощание…
Этруск вышагивал рядом с Каем Валентом, продолжая философствовать:
- Люди в том организме, хотят они или нет, винтики, рычажки, шестеренки, - крутят колесо амфисбены бездумно, покорно. Нет такого человека, кто был бы независим от этой гадины…А общество…любое объединение единомышленников…до поры времени сплоченное…Стая волков дружно загоняет в западню жертву, а терзает ее вначале…вожак. Он первый пожирает добычу, остальные зубы скалят и ждут…В обществе людей то же самое. Пока сильный вожак не набьет себе карманы, единомышленники надеются только…на жирный кусок…Ожидание …оно – расстройство ума. Нет на земле сплоченных обществ, нет единомышленников…
Он первым расслышал хохот подвыпившей молодежи, вывалившейся в атрий во главе с Марком Виктором. Схватив за плечо Кая, втолкнул его в нишу, позади бронзовой статуи. Прерывая стон трибуна, захлопнул ему рот ладонью.
- Молчи, Арунт! Ни к чему нам встречаться с братом Глории…
- Как мне вы надоели…
- Хм, шрамы юношей старят….– этруск нащупал тугую повязку, закрытую рукавом офицерской туники.
- Пусти…Цецина, я не нанимал тебя в охранники, сделай милость, не наступай мне на пятки! – Кай Валент оттолкнул его здоровой рукой.
Пьяный гогот молодежи затих в глубине сада.
Со всех ног Кай Валент рванул во двор, с единственным желанием уехать из города.
Темнело. Тучи натягивали зеленое покрывало на серп луны.
Ларт Бофорс следил за сыном Алкивиада. Носится вдоль стены, заглядывая на высокие кипарисы. Хочет тайно покинуть дом Фабиев? К чему такая спешка? Виноваты средства, «которые вам и не снились»?
Надо немедленно сообщить Публию Крейсу, пусть думает, что это за «средства такие»? И кажется, в семье Мариев назревает катастрофа…
К заговорщикам и их планам Ларт Бофорс отнесся без эмоций. В клане клейтистов уже знали, Марий Алкивиад разбередил осиное гнездо римской оппозиции и их союзников – готов Филимера. Но…загадочные «средства» Алкивиада, это что-то новое…Возможно, из-за них к Публию Крейсу приезжает высокий гость из Тавро-Скифии…Ант Тиберий…Дий…
Как дух лемура этруск снова возник перед Каем Валентом. Вынырнул из темноты, прижав палец к губам.
- Ты просил не наступать тебе на пятки, но не сказал, чтобы мы не сталкивались лбами…Ты хочешь выйти незамеченным?
- Твоя догадливость, Цецина, делает тебе честь!
- Идем. Выведу тебя, хотя же…я не Орфей, ты…не Евредика…
Не долго думая, Кай Валент устремился за нахальным этруском. Сейчас готов был идти хоть за ласом, лишь бы побыстрее вернуться на виллу.
В дальнем углу двора, где декорированной горкой лежали большие камни, дядюшка Бофорс отодвинул кусок плиты, Каю запретив помогать себе.
- Руку береги…С кем ты подрался, Арунт?
- Не твоего ума дело. Мне лезть в эту дыру?
- Причем, на карачках. Мой секретный лаз. Теперь о нем знаешь и ты, любезный мой дружочек. Хочешь выйти – лезь!
Дядюшка Бофорс первым, со знанием дела, нырнул через дыру в заборе, оказавшись за пределами дома Фабиев.
Ругнувшись про себя, за ним выбрался Кай Валент. Если бы он знал, что у брата великого гаруспика таких тайных ходов почти в каждом богатом доме на Палатине. Стряхивая землю с колен, трибун смотрел, как этруск ловко задвигает пролом уже со стороны улицы, и вот уже не различим в стене дома тайный лаз. Хитер, лис!
Но, едва Кай шагнул, чтобы сорваться на бег, этруск поймал его за левую руку.
- Ты кентавр? Или тебя на крыльях победы донесет богиня Ника? Идти ночью пешком, через лес…Арунт, ты образумишься когда-нибудь?
Легким свистом Ларт Бофорс кого-то позвал. Перед ними из темноты возникли четыре рослые фигуры в черных трабеях с капюшонами.
- Вот, мои веспертилисы доставят тебя в целости -сохранности. Выйдешь из города, сядешь на лошадь, мои люди всегда наготове. Кай, понимаю, тебе сейчас не до моих рассуждений, но прошу, как друга…Не делай глупостей!
- Лучше свою племянницу наставляй, воспитатель! – ответили ему неожиданно грубо, и, не поблагодарив, сорвались к Капенским воротам. Взмахом руки Ларт Бофорс отправил вослед Каю Валенту своих «летучих мышей» - веспертилисов. Какое-то время наблюдал за ними, пока не скрылись из глаз.
Пробурчал под нос:
- Не понимаю Публия, и чего он так заботится о сыне Мария Алкивиада…ну, каждый день о нем разговор. Скажу, парень заработал рану…еще отчислит меня…Жалко Глорию…Злости в Арунте, как во мне - желания иметь с ним дело!...
… В блеклом свете луны Теренций Павлин стоял на дорожке сада, глядя на верхние окна покоев Фабии Глории. В глазах его меркли слезы. Погруженный в свои переживания, он не сразу расслышал шаги. Обернулся, когда Марк Виктор уже рядом посмеивался, заметно пьян, поэтому развязен и груб.
- Ты раздражаешь дурацкой привязанностью к моей сестре! Она не замечает тебя, не замечает. Ты ей безразличен!
- Знаю, - хрипло ответил приятель. - Но ничего не могу с собой поделать. Ты сказал – привязанность. О, Фабий, люблю я Глорию, люблю безумно.
- Ха! Безумная любовь! Какой бы не была любовь – у мужчины всегда найдется сил забыть свою страсть к женщине, равнодушной к нему.
- Ты говоришь так, Фабий, потому, что...не любил по настоящему. Твое увлечение Аулией Велианой, не злись, скажу правду…
- Я не давал тебе повода болтать о моих чувствах!
- Но твое положение не лучше моего, согласись. Однако, ты не теряешь надежды.
- Аулия Велиана – свободна, жениха у нее нет. Помеха исключительно в ее характере. Ее упрямство не делает мне чести первому раскрыть объятия. Придет час, когда она сама позовет.
- Позовет, если любит…Знаешь, о чем говорит растоптанная ее каблучком роза? Роза, брошенная ей под ноги?… - Теренций Павлин не назвал имени жениха Глории, оно застряло в горле, как кость. – Расена…влюблена…
Марк Виктор воззрился на друга, как на клоуна.
- Кто? Аулия? Не смеши, Павлин.
На дорожке показался Тит Домиций. Замахал руками, привлекая внимание друзей.
- Он пошел провожать Глорию к ее покоям и пропал. Отец его здесь…Пьет, как скиф и не пьянеет, а его сынок… - с умыслом опорочить Кая Валента, Тит перевел взгляд на окна комнат Фабии Глории.
Секунды Фабию потребовалось осознать: жених в опочивальне невесты!
Ветром Фабия толкнуло к дому, ветром – через перила не высокого балкона и будто ураган распахнул створки окна – Теренций только простонал. Схватился за кинжал, прятавшийся в складках тоги, крикнул Домицию:
- Вернись в атриум, следи, чтобы никто в сад не спустился!
Отдернув занавеси, Марк Фабий ворвался в спальню сестры.
Она сидела у зеркала, возле которого стоял
