Однако когда попробовал ткнуть в скважину ближайшей к шахте двери тем ключом, про который отец сказал, что он – «универсальный», и повернуть, замок отщёлкнулся. Колин, боявшийся поверить своему счастью, выдохнул: он сильно боялся, что придётся двери взламывать. А у него – ни лома, ни кувалды! Хе-хе. Шутка. Да, он пробовал шутить, больше для поднятия собственного духа – пусть и мысленно, чтоб не пугать проблемами сестрёнку.
Он повернул ручку. Дверь распахнулась, ничего не произошло – а то Колин боялся какой-нибудь сигнализации, трупов позади двери, или ещё какого подвоха!
Ничего и никого.
Ура!!!
Потому что – вот она – лестница!
Хотя и несколько странная. Идущая вверх и вниз по квадратной спирали вокруг мощного стального короба, внутри которого и находится сама кабина лифта. С наружной стороны лестницы – бетонная узкая шахта, в стены который вмурованы мощные швеллера, поддерживающие этот короб… Видны даже следы опалубки: ну правильно! Кто же будет заморачиваться оштукатуриванием стен служебной, или пожарной, лестницы, для которой главное – функциональность, а не «красота».
А лестница узкая. Ступеньки – высокие. Из рифленого железа. Не под детскую ногу. Да и не под обычный шаг взрослого: в высоту каждая – не менее фута! Точно – служебная. Предназначенная для контроля и обслуживания: и тросов лифта, и пакетников-коробок, одна из которых торчит на стене прямо у входной двери. И кабелей, расположенных в шахте: вон они, эти самые кабели. Отлично видны сквозь решётку, имеющуюся в передней стороне короба на уровне чуть выше глаз: пришлось встать на цыпочки.
Но внутри (Да и снаружи!) шахты Колину уж точно «обслуживать» ничего не надо. А надо не мудрить много, и стараться сделать, как всегда учил отец: то есть – при решении любой задачи обходиться подручными средствами! И всё делать – «рационально»!
Поэтому они не будут искать «нормальную» лестницу, со стандартными пролётами и ступенями, а попытаются подняться прямо здесь! Благо, ключ больше не понадобится: на внутренней стороне двери имеется простая ручка, отпирающая замок.
Колин вынул загубник чуть не в сотый раз:
– Сарочка! Лестница узкая, и ступени высокие. Но подниматься на поверхность будем здесь. Я пойду впереди, понесу рюкзак и сумку, и буду вести тебя за руку!
Сарочка промолчала. Колин мог бы сделать далеко идущие выводы, но… побоялся.
Пока достаточно того, что она его слушается!
Подниматься по высоченным гулким ступеням с рюкзаком за плечами, сумкой, повешенной на укороченным Колином ремешке через плечо, и Сарочкой, «буксируемой» левой рукой, оказалось очень утомительно. И хотя девочка помогала ему и себе, хватаясь свободной рукой за узкие стальные перила, имевшиеся по бокам лестницы, двигаться вверх было тяжело.
Не прошли они и десяти пролётов, как рубашку Колина можно было хоть выжимать. А увидев, что малышка начинает выбиваться из сил, и хныкать, он решил, что так не пойдёт. И сильно сбавил темп. Ничего: времени у них достаточно. Вроде.
Теперь они проходили один полный спиральный оборот вокруг короба за примерно две минуты. На каждом таком «этаже» имелась и дверь – в очередные Уровни Убежища. Над каждой такой дверью имелся пластиковый рифлёный колпак с надписью «Exit». Но проверять, что там, за дверьми, у Колина почему-то не было ни малейшего желания!
Он отлично осознавал, что они – всего лишь маленькие безоружные дети!
И встреть их кто-нибудь из спецназовцев в противогазах, посланных теми, кто пустил к ним в Убежище газ – им не поможет даже разделочный нож…
Эх, добыть бы где-нибудь пистолет!..
Когда они прошли мимо двадцатой двери, пришлось сделать привал.
Колин, на время подъёма погасивший свечку, с сожалением вынужден был снова её зажечь, укрепив на нескольких каплях стеарина прямо на полу, и выключить уже фонарик: луч стал совсем уж тощеньким, и крохотных батареек явно надолго не хватит! А фонарик им понадобится. Его-то точно – никто не «задует»!
– Сарочка! Мы с тобой посидим, немного отдохнём. А то пот прямо заливает глаза. И дышать через рот – непривычно и трудно. Ты, если чего-то хочешь – скажи!
Она, даже не повернувшись к нему, молча покачала головой. Колин прикусил губу. Но тоже ничего больше не спросил.
Так они и сидели с сестрой, глядя на колеблющееся пламя, и пытаясь отдышаться. Сердце Колина от непривычной нагрузки стучавшее ему в уши, постепенно успокаивалось, а что испытывала так и молчавшая Сарочка, он не знал. Да и не станешь ведь слишком уж настаивать – пусть лучше не вынимает лишний раз спасительный загубник! А то голова у Колина болит и кружится до сих пор, а во рту – словно грыз медные провода!..
Отдохнуть им Колин позволил не больше двадцати минут. Теперь он очень жалел, что не захватил с собой отцовские часы. Но надеялся, что уж за двое суток они как-нибудь долезут до поверхности… Проблема лишь в том, чтоб отсюда, из шахты – выйти.
Ведь наверняка наверху разные запоры и кодовые замки!
«Секретный» же Объект, мать его!..
Однако вот и успокоились и сердце и дыхание у его сестры – он сам пощупал биение крохотного сердечка под платьишком и пижамкой – ладонью. Сестра снова ничего не сказала: похоже, или всё ещё в ступоре, или поняла, что он делает.
– Это я проверил, отдохнула ли ты хоть чуть-чуть, малышка. Ну а теперь нам пора!
Он не стал говорить глупости, вроде того, что нельзя слишком долго сидеть на холодном стальном полу, или что наверху они смогут нормально дышать.
Потому что сидели они – Сарочка на его рюкзаке, а он сам – на отцовской сумке.
А можно ли будет «нормально» дышать на поверхности, он и сам не знал.
Да и как ещё их встретят те сволочи, что подло запустили газ в Убежище!
Ведь они-то рассчитывали убить всех! И не обрадуются парочке свидетелей!
Вот этой немудрёной мыслью он в том числе и руководствовался, выбрав именно этот путь. Тут меньше шансов оказаться обнаруженными: нигде нет ни единой камеры видеонаблюдения! А только голые унылые бетонные стены, да стальной некрашенный короб, уходящий вверх и вниз, кажется, в бесконечность…
Из-за странного интерьера он ощущал дикую нереальность происходящего: словно они с сестрой – во сне! В кошмаре. Ну, или – в каком-то фантастическом фильме.
Двое выживших.
Последние люди Земли…
Тьфу!
Прочь такие мысли!
До следующего привала они поднимались не меньше часа. И прошли за это время не больше пятнадцати уровней-этажей. После двадцать пятого начиная снизу, дверей на площадках уровней уже не было. Из чего Колин сделал вывод, что они уже довольно близко к поверхности – ну, или проходят мимо уровней лабораторий. На которые отсюда, со служебной лестницы для технического персонала, вроде техников, электриков, и рабочих, разумеется, вход категорически воспрещён: не тот «уровень допуска»!..
Посидев на сумке ещё минут двадцать, и утерев остатки пота, Колин нашёл нужным предупредить сестру:
– Сарочка! Если наверху дяди охранники попытаются нас убить, и будут стрелять – беги вниз! Спасайся и прячься! Двери открыть ты сможешь! Не жди меня! Я крикну тебе!
Сарочка наконец среагировала: повернула личико к нему. Испуга в широко распахнувшихся глазах не скрывал даже тубус прибора. Малышка зашмыгала, заныла. Зарыдала.
Колину пришлось очень долго утешать её, и постараться исправиться:
– Нет-нет! Не бойся! Никто, конечно, нас убить не хочет! Просто… Дяди военные могут испугаться нас – ведь они отсюда, из подземелья, никого не ждут!.. А тут представь – вылезаем мы: словно две подземные крысы! Ха-ха.
Это объяснение ему и самому показалось ещё более корявым. Но малышку успокоить удалось минут за пять.
После чего они, преодолевая дрожь в ногах, и их нежелание гнуться и двигаться, продолжили подъём.
После ещё пятнадцати уровней пришлось сделать совсем уж большой перерыв: и Сарочка, и он сам сильно устали, и задыхались: похоже, приборы всё-таки не рассчитаны на столь интенсивное дыхание, и каталитические решётки, про которые говорил отец, не выдерживают длительного интенсивного использования. А ещё у Колина жутко болели икры, и тряслись ноги: мало тренирован он, стало быть, на «горновосхождения»! А что испытывала Сарочка, он боялся и спрашивать: пусть лучше так и лезет молча!
Лезет же!..
Но медленней дышать никак не получится! И на зудящие дрожащие и болящие ноги придётся наплевать!
И вынуть приборы изо ртов тоже нельзя! Мерзкий запах Колин тут, на лестнице, прекрасно чуял!
[left]За тот почти час, что они в этот раз сидели, прислонясь спинами к холодной и равнодушной стальной стене, Колин чего только не передумал: вспоминал и счастливые две недели у бабушки в деревне, три года назад, ещё до рождения Сарочки, которой как раз была беременна его мать – Колина и отослали, наверное,
