предпринимал?
-Нет. Просто молча смотрю на нее, когда прихожу в бухгалтерию по поручению отца.
-Почему?
-Потому что она делает вид, что не замечает меня в упор.
***3
Женя долго думал, но все-таки на правах старшего друга не мог остаться равнодушным к проблеме Ёля. Ведь все эти десять лет он во всем направлял его и всему учил, помогал осваивать тонкости русской разговорной речи. Ёль даже неплохо освоил мат. И теперь его уже не удивляла странная логика русского языка, когда ночник – это лампа, а дневник – это тетрадь, и сырники вовсе не творожники, хотя делаются из творога. За эти годы Ёль почувствовал русский язык как бы изнутри, поскольку изучал его не по учебникам, а в реальной жизни и общении.
Евгению не слишком нравилась эта сушёная рыба Юлия, но он решил с ней поговорить. Поэтому он без предупреждения пришел в бухгалтерию ресторана. В большом номере, приспособленном под офис, находилось сразу несколько женщин, одна из которых сидела за остеклением с табличкой "Касса", у второй на столе стояла табличка "Главный бухгалтер", еще две сидели за сдвоенным столом друг напротив друга. Стол Юлии находился в самом углу у окна. Ее табличка гласила "Экономист". Второй строчкой в этой табличке шла надпись "Начальник отдела продаж". Сама она о чем-то говорила с главбухшей, склонившись к ее столу. Увидев Евгения, обе замолчали и уставились на него. Он на мгновение смутился, потому что главбухом оказалась довольно молодая женщина, тогда как он всегда представлял таких особ женщинами далеко за сорок.
Евгений попросил Юлию на пару слов, чем крайне ее удивил:
-Извините, а вы, собственно, кто? – спросила она, поправив очки, – Какие-то претензии к обслуживанию? Если заказ корпоратива, то это не ко мне.
-Нет, это личная беседа, – сказал Евгений и поморщился, поскольку ему не нравился ее слишком официальный тон.
-Личная? – удивилась Юлия, но все же вышла с ним за дверь. Они прошли в холл, и Евгений предложил ей сесть на диванчик у большого оконного проёма в зоне отдыха. Юлия посмотрела на него с сомнением, но села. На самый краешек и с совершенно прямой спиной, словно кол проглотила.
-Уважаемая Юлия, – начал Евгений, – Я близкий друг Ёля. Хотел спросить вас, как вы к нему относитесь?
-Никак, – ответила она, – Это всё?
-Погодите! – воскликнул Евгений, потому что она резко встала, собираясь уйти.
-Он…он все время думает о вас. Поймите, он долгое время ни с кем не встречался. Помните лифт? Сам он никогда не сможет сказать. Понимаете, азиатский менталитет, деликатность и все такое. Но вы ему нравитесь и очень сильно. Уже почти полгода он молча страдает.
Юлия холодно смотрела на Евгения и молчала. Потом произнесла:
-Меня это не касается, – и поспешно ушла, оставив сидящего Евгения. Однако когда он спускался по лестнице, не захотев толпиться с постояльцами отеля в лифте, то вдруг увидел ее у окна. Она держала очки в руке, а другой рукой вытирала глаза. Увидев Евгения, экономистка тут же заскочила в остановившийся лифт и нажала кнопку закрытия дверей. Ее влажный носовой платок при этом остался на подоконнике.
Когда Женя рассказал об этом Ёлю, тот воскликнул:
-Зачем ты это сделал?!
-Вот, посмотри на это, – протянул ему мокрый платок Женя, – Она плакала, потому что ты, чурбан, уже полгода не можешь ей ни в чем признаться.
Ёль не поверил тому, что экономистка плакала из-за него, однако решил просто попасться ей на глаза. Как бы случайно. Для этого он в обеденный перерыв бухгалтерии оказался возле их кабинета. Его расчет оказался верным. Женщины вышли, чтобы отправиться на обед, одна из них закрыла двери на ключ и что-то сказала остальным. Ёль стоял в стороне и держал большую коробку. Экономистка увидела его и притормозила, отстав от остальных бухгалтериц.
-Юля, ты с нами? – спросила ее одна из них.
-Я задержусь, – ответила Юлия.
В опустевшем холле они стояли и смотрели друг на друга. Потом экономистка подошла ближе и сказала, не глядя на Ёля:
-Бросьте уже эту коробку, она наверняка пустая. И идите за мной.
Ёль оставил коробку возле бухгалтерии и послушно пошел за строгой девушкой. Она вышла на лестницу, спустилась на пролет и вдруг открыла какую-то дверь. Оказалось, что это выход на один из уровней плоской крыши. Это пространство было ограждено, и вдоль ограждения стояли удобные скамьи для отдыха и шезлонги для загара. Но главным открытием для Ёля оказался прекрасный вид на город.
-Почему ваш друг пришел ко мне с претензиями? – между тем спросила Юлия академическим тоном.
-Я не просил его об этом и ничего не знал, – ответил Ёль, – Прошу вас простить за эту бестактность с его стороны.
-Так он сказал неправду? – она внимательно взглянула на него, блеснув на солнце очками.
Ёль смотрел на неё и молчал.
-Что вам понравилось во мне? Вы ведь меня почти не знаете, – она смотрела с пристрастием, словно сканировала его взглядом.
-Тогда в лифте… меня словно током прошило.
-И что? Обычное статическое электричество от синтетики.
-Я не ношу ничего синтетического. Вы – тем более, – ответил он.
-Считаете, что так я подала вам какой-то знак?
-Думаю, да, непроизвольно.
-Подойдите ближе и дайте свою руку.
Ёль подошел, и когда она коснулась его пальцев, он снова почувствовал нечто такое. Экономистка сама отдёрнула руку и отвернулась, пытаясь скрыть смущение.
-Это ничего не значит, – сказала она, но Ёль подошел к ней почти вплотную, взял за плечи, развернул к себе и поцеловал в губы.
***4
-А так? – спросил Ёль после поцелуя.
-Что, решил проверить, выживешь или нет после такой наглости? – процедила экономистка и оттолкнула его.
-Нет, нашу совместимость проверял. Сто процентов.
-Забудь. Еще раз приблизишься ко мне, уволюсь. Думаешь, раз твой папочка владелец ресторана, тебе все можно?
-Прости. Пожалуйста, оставь меня в живых.
-Веди себя прилично и обращайся ко мне на "вы", – ответила она и направилась к выходу.
Ёль улегся на один из шезлонгов и закрыл глаза. Ему хотелось еще раз прокрутить в памяти мгновение поцелуя. Он решил все узнать об этой фифе. Почему-то Ёль долго не обращал на нее внимания, хотя она устроилась в бухгалтерию уже полгода назад. Строгий внешний вид и очки делали ее на вид неприметной. Глазу не за что было зацепиться – серый деловой костюм, белый воротничок, туго уложенные волосы. Впрочем, наметанный глаз Ёля было не обмануть, даже в очках ее выдавали обольстительные губы. Она специально пользовалась светлой, почти телесного цвета помадой. Но после случая в лифте он только и думал о ее глазах и губах. Глаза имели сложный зеленовато-карий цвет, а губы… Они казались ему какими-то непорочными. В этот раз он так и не разглядел их вблизи, чего хотел все последнее время, зато очень даже почувствовал.
Он позвонил в офис отца и попросил кадровика прислать ему фото из личной карточки экономистки, и когда получил его, битых полчаса лежал и смотрел, увеличив изображение. Его накрывало возбуждение, Ёль представлял эту строгую девицу раздетой и беспомощной в своих объятиях, с распущенными волосами и широко распахнутыми глазами. Он хотел, чтобы она выдала свой испуг, сопротивлялась и вырывалась у него из рук. Однако что-то в ее облике не давало ему покоя, и вдруг он понял – очки! Они были без диоптрий. Защитные, для долгой работы за компьютером. Она наверняка специально их не снимала, создавала себе имидж сушеной стервы.
Он так сильно ее захотел, что даже рукой схватился за свой пах. Но тут на крыше появились отдыхающие, которые вышли подышать свежим воздухом после обеда. Ёль едва успел застегнуть молнию на брюках, которую расстегнул, чтобы штаны не слишком давили. Никогда раньше он не отпускал тормозов в потенциально людных местах, но эта особа завела его не на шутку.
Ёль позвонил Жене:
-Сенсей, мне поговорить нужно. Когда в отель приедешь? Я общался с ней…
Женя помолчал, потом сказал:
-Хотел вечером, но если так, приеду сейчас.
-Ходить не могу. Что посоветуешь?
-В смысле, ходить не можешь?
-Ну… возбудился, а вокруг люди. Сижу в парке возле отеля. Купи мне в аптеке что-нибудь успокоительное.
Друг приехал через полчаса и дал ему какую-то микстуру. А потом слушал рассказ со всеми подробностями, которые как клещами вытаскивал из Ёля.
-Что мне делать? – взмолился Ёль, – Не могу же я так дальше жить. Отец кучу заданий дал по ресторану, а я тут уже час сижу.
-Сейчас микстура подействует. Возьми себя в руки. Когда делами займешься, отпустит. Срочное что-нибудь есть?
-Да, вот перечень, – Ёль открыл на мобильнике сообщение отца.
-Хорошо, – сказал Женя, – Вот это и это беру на себя. Остальное – сам.
-А что с экономисткой делать? Она ведь и правду уволиться может. Решительная. Я посмотрел ее кадровую карточку – красный диплом универа и школа бизнеса.
-Серьезная мадам. Как справляться с ней будешь, неуч?
-Не знаю. Я вообще с женским полом в напряженных отношениях. Но эта… скрутила меня с первого раза.
-Ладно, поехал я дела для твоего бати делать. И ты не расслабляйся. А экономистка… никуда она не денется. Однако не думал я, что ты так влипнуть можешь.
Микстура помогла, и Ёль смог нормально работать. Хотя мысли об экономистке не отпускали его. Он выяснил ее домашний адрес и вечером помчался к ее дому. Квартиру она арендовала, поэтому Ёль решил выяснить, есть ли в ее жизни другой мужчина. И действительно, ее привез какой-то мэн. Она вышла из машины, но наклонилась и о чем-то еще поговорила с ним. Потом дождалась, когда он отъедет, и огляделась вокруг. Ёль быстро спрятался за выступ стены, но эта ушлая девица наверняка заметила его раньше.
-Выходи, партизан, – сказала она ему, – Неймётся тебе? Совсем берега попутал?
-Юлия Васильевна… я не знаю, что делать.
-Сменил тактику? Разжалобить меня решил? Вот же, азиат хитрозадый.
-Не будьте националисткой. Любви все нации покорны.
-Какой еще любви?! Пошли, поговорим по душам! – произнесла она грозно, – Но держи себя в руках.
Ёль радостно засеменил вслед за ней, когда она открыла дверь в подъезд.
Квартира имела минималистский дизайн, но в спальне широкая кровать была накрыта пледом с сердечками и котятами. Юлия быстро закрыла дверь туда и сказала:
-Садись. Я сейчас.
Вышла к нему из ванной она уже без очков и села напротив.
-Чай-кофе не буду предлагать. Давай быстро все решим. Ты мне не подходишь, у нас разный менталитет и разный культурный багаж. А еще, ты младше, и я не воспринимаю тебя серьезно.
-Я младше всего на три года! И менталитет у меня давно уже российский. Я десять лет тут живу!
-Да, говоришь ты без акцента и ведешь себя нагло, как наши местные придурки. Но сразу заявляю, мне не нужны отношения. Не только с тобой, ни с кем!
-Почему?
-Это тебя не касается! Ты все понял?
-Нет. Давай переспим.
-Тааак. Не понимаешь по-хорошему? Значит, будет по-плохому! Завтра же подам заявление на увольнение. Выметайся!
-Нет, – Ёль быстро улегся на диванчик, на котором сидел, сложил руки на груди и закрыл глаза, – Буду здесь спать.
-Мне полицию вызвать? – произнесла экономистка сквозь зубы.
-Да, – ответил Ёль, вскочил и обнял ее, – Пусть они меня дубинками отобьют, не могу я больше. Целый день микстуру пил.
-Какую еще микстуру? – опешила она.
-Настойку
