прямую цепочку, а седьмая летела чуть в стороне, образуя к ней острый угол.
Так бы и не заметил, наверное, лебедей в дождливом пасмурном небе, но косяк ронял на землю довольно громкие трубные звуки. Однако скоро птицы исчезли в утренней хмари, направляясь на юго-запад...
И вот что заставило задуматься. Когда с обеих сторон насыпи бухали ружейные выстрелы (то по протокам и озерам спозаранку местные охотники били уток), лебединый клин как будто вздрагивал,волновался. Чуть-чуть ломалась ниточка птичьего строя, вроде бы испуганнее и печальнее становились крики...
Тогда я достал из кармана блокнотик и записал: «Как же долог путь на юг у лебедей, гусей, журавлей, уток — и на всем много тысячекилометровом маршруте их встречает беспрестанная канонада, а часто разящая насмерть дробь. От современного браконьера нет спасения никому, даже лебедю и краснозобой казарке!...».
Но почему человек — «царь» природы — всё чаще теряет последние остатки совести? Думаю, деградация личности будущего «добытчика» начинается еще со школьных лет. Сначала рогатка, потом отцовское ружьё, из которого расстреливаются дятлы, синицы, воробьи, вороны. Не раз приходилось встречать в лесу подростков, балующихся стрельбой из какой-нибудь старой-престарой берданки. Причём их ничуть не смущает, что мишень перед ними — живая!..
Четыре с половиной тысячи охотников сегодня в Нефтеюганском районе. А сколько еще на руках незарегистрированных ружей? Начало осенней охоты на водоплавающую дичь это воинство встретило, что называется, во всеоружии:дикая пальба на окрестных
водоемах не давала спать жителям многих микрорайонов города. Почти то же самое творилось и весной. Пытаясь запечатлеть прилет и отлет птиц, одинокий фотоохотник во многом рискует жизнью. Увы, это сегодняшняя реальность. Дух разнузданного, неограниченного потребительства захлестнул членов местных обществ охотников и рыболовов (это относится и к Ханты-Мансийску, Сургуту, Нижневартовску, другим городам Севера). Как дружно все они ратовали последние три года за весновку! Какую изысканную теоретическую базу подводили под эту весьма дикую акцию!... Вспоминаю весну 1986-го года. Районный центр Березово, поселок Белоярский. Валяющиеся на мусорной свалке протухшие тушки чирков, гоголей. Они тоже стали живыми мишенями узаконенных браконьеров. Убивать и еще раз убивать — их ничем не прикрытая страсть...
Взгляните на эту кроху, недавно вылупившуюся из яйца. Она еще почти не умеет летать. Убить из рогатки птенца какому-нибудь пятикласснику не составило бы особого труда. Но вдумайтесь, читатель, — ведь и малая птаха полноправный житель нашей планеты! Без нее, без бабочек, жуков, без малых и больших зверушек она станет беднее!
Н. ТАЙГИН (псевдоним В.Назарова). Газета "Нефтеюганский рабочий" 1990-е годы.
2.НА МОХОВОМ БОЛОТЕ
Вокруг нас лежало огромное моховое клюквенное болото. Маленькие сосны с желтой хвоей, искривленные худосочные березки росли на мшистых подушках редко и чахло, с грустью протягивая к 'низкому серому небу тонкие веточки.
У болота был свой неповторимей вид и запах. Сравнительно плоская кочковатая его -поверхность заросла жесткой осокой, одурманивающим багульником, болотным миртом, листьями морошки. Кое-где серый и рыхлый торфяной мох. сфагнум, пропитанный водой, образовал зыбкие, предательские трясины. Невдалеке протянулась березовая грива— островок тверди, где чернели два или три старых охотничьих шалаша.
-Красные бусины клюквы были щедро рассыпаны в желто-бурой, побитой октябрьским инеем траве, пронизывающей мох наподобие острых копий. Собирая крупные ягоды, не один раз исцарапаешь и порежешь о них руки. Ползучие клюквенные нити с вечнозелеными мелкими и твердыми, словно лакированными, листочками едва заметны с высоты человеческого роста. Они оплели мох, кочки, почти все пространство болота. Идёшь, высматривая эти ягодные места. Вот клюквины лежат на зеленом молодом мху дружно, бочок к бочку, и осоки здесь почти нет. Настоящий «ковер" из ягод. Наклонишься и ахнешь: до чего красиво! Будто волшебник выложил раскидистую кочку глянцевито поблескивающими рубиновыми шариками. Одни из них яркокрасные, другие потемнее, с буровато-багровой подпалиной. А тот бок ягод, которым они лежат во мху, нежно-розовый. Тут уж не теряйся, подставляй поближе посудину,
бей поклон щедрому урожаю.
Хорошо моховое болото в солнечную погоду. Пронизанное светом пространство обозревается далеко окрест. Пределу мхам и карликовым березкам, кажется, нет. Тихо и пустынно вокруг, только изредка человеческий голос донесется из прозрачной осенней дали, да где-то звонко залает собака. Поздний октябрьский денек понемногу разыгрался, лучи солнца растопили ледяные кристаллики на мхах и травах. Вода жадно, ненасытно хлюпает под ногами...
Кисло-сладкие, сочные ягоды так увлекли меня, что и не заметил, как минул полдень, быстро подступил вечер. Нора собираться в обратный путь. Слева в нескольких километрах синеет полоса соснового бора. Решаю идти туда. Вдруг метрах в трех из сухой, травы с треском вырывается небольшая серая птица, часто машет крыльями и плюхается снова в мох. С тревожным свистом разлетается весь выводок рябчиков. Боровая дичь любит полакомиться в эту пору дарами клюквенных болот. Частые гости здесь и тетерев, и глухарь.
Вместительный берестяной «рюкзак» с широкими лямками — пайва — тянет книзу. Идти тяжело. Ноги вязнут в ненадежном мху, заплетаются в корневищах, ветках багульника. Выбираюсь на берег древнего озера, когда косые лучи солнца багрово осветили карликовые березки. Таинственно и печально моховое болото, много тайн хранит оно в своих глубинах.
В. НАЗАРОВ
Газета "Кировградский рабочий".
1990 -е годы.
3.ПЛЕННИКИ МОРОЗА
... В жестокую январскую стужу лирохвостые косачи, покормившись засветло березовыми почками, ныряют под вечер в снежные пуховики Под снегом довольно тепло, не так пробирает до косточек мороз, как под стынущим звездным куполом неба. Долгую суровую ночь легко коротают в снегу птицы. Но подстерегает в эту пору другая опасность. Рыскает по легкому насту лисица, где-то крадется рысь. Подстерегают и дикие псы. Нападут на след тетеревиной ночевки и учинят разбой. Иногда слабая тетерка не может сразу пробить затвердевшую на сорокаградусном морозе кровлю-корку, не взлетит вовремя — и попалась в зубы хищной твари.
Мне приходилось видеть перья и замерзшую алыми бусинками кровь на сверкающем снегу. Вздрогнет сердце, замрет: жаль птичью жизнь.
Мороз никому не родной дядька. Заставляет он тетеревов и на другую ночь одного за другим черными комками падать с высоких берез на снежные поляны. И опять кого-то не досчитается косачиная семья. «Фр-р! Фр-р!»— треском отдается в лунном сиянии, — ошалевшие полусонные птицы в снежных вихрях выбрасываются на обжигающий холод, летят в сухом колючем воздухе и где-то снова падают в снег, не в силах бороться со всепроникающей стужей.
Несмотря на свою теплую шубу, сильно мерзнет такими ночами и зайчишка. Косой, чтобы согреться, пробегает за несколько часов десятки верст. Вы, наверное, видели в
лесу твердые натоптанные тропы? Это заячьи. Много их бывает, и распутать невозможно: кружат и кружат по лесу. Иногда целая полянка встретится — след к следу снег притоптан.
— Зайцы плясали! От мороза спасались, — скажешь вслух, удивившись изобретательности и находчивости косых. Но кое-где злой браконьер донимает симпатичного трусишку своими силками. Бежит тропкою косой, греется, радуется, что еше не попался лисе на зубы, а тут петля-ловушка. Так и замерзает беляк, намертво ею схваченный. Приходилось мне такое тоже видеть в лесу, от гнева сам бы этого браконьера в петлю посадил. Жестоко, бесчеловечно поступает человек.
И вспоминается мне детство. Раз ходили мы с отцом за болото сено смотреть. Один стожок «похудевшим» оказался.
— Лось был! — сказал мне отец, указывая на широкие следы, протянувшиеся от обглоданного осинника. Лось легко дотягивался через слеги до сена, кормился тут, видно, и днем, и ночью, не пугаясь близости человеческого жилья, лая собак и скрипа саней. Трудно приходилось зверю в ту зиму: глубокие снега, затяжные суровые морозы. Вот и повадился. Кстати, тот стожок мы так и не вывезли, «лосиным» его назвали. Особенно худо зимой разным малым пташкам, вроде синиц. Некоторые из них в лютую стужу или свирепые бураны забиваются в дупла, выдолбленные дятлами в деревьях -гнилушках. Но на всех дупел, конечно, не хватает. И хорошо делают наши школьники, вывешивая на лесных опушках, в парках теплые домики и кормушки. От голода, от холода спасают пичужек.
Красив зимой лес, но суров и драматичен. По своим законам движется тут жизнь, выживает сильнейший, слабый же погибает в схватке. И долг человека — в лихую пору зимы помочь всем пленникам мороза.
В НАЗАРОВ.
Газета "Нефтеюганский рабочий"
1990-е годы.
4.По ягоду...
...Кусты черной смородины росли по всему широкому оврагу почти сплошными зарослями,
—Первая волна урожая собрана, — предупредили нас еще накануне, — но должна быть вторая.
Действительно, сверху большинство кустов было обобрано. Но поднимешь нижние ветви, а с них свисают тяжёлые кисточки крупных глянцево-чёрных ягод. Дно моего бидона они закрыли довольно быстро.. А потом и вовсе началось нечто невероятное... По оврагу протекает ручей. В нынешнее засушливое лето он почти пересох, но бочаги тёмной торфяной вспы загадочно поблескивали среди травы и мшистых топей. Ступаю на пружинящую дерновину, и нога уходит вниз. Выдергиваю сапог, проваливается другой. Но на больших кочках, что вокруг меня, густые раскидистые кусты смородины. Хватаюсь за ближайшие ветки, и рука оказывается мокрой и липкой от раздавленных спелых ягод.
Теперь главное —утвердиться на кочке, что я и делаю с некоторым усилием. И вот, находясь в середине этого огромного куста, охаю от удивления: такого урожая я еше не видел! Многочисленные, унизанные крупными ягодами кисти отягощали и верхние, и нижние ветки. Некоторые при неосторожном движении тут же осыпались, раздавливались и тогда на моей куртке оставались бордовые пятна смородинного сока. ...Мошкара, комары нещадно кусают, но не замечаю волдырей на руках. Бидон мой уже почти полон. Тяжелая посудина ещё больше увеличивает мою нагрузку на опасно проседающую подушку болотной дерновины, и я делаю отчаянный прыжок на другую кочку. Вдоль ручья их много. Здесь тоже кусты смородины и полно спелых ягод. Собираю их в полиэтиленовые пакеты, прямо в рюкзак. Зову на помощь спутников. Но они уже далеко и не слышат.
Пора выбираться назад. С большим трудом, отвернув голенища сапог-болотников, выбираюсь из цепких объятий трясины.
Ломаю сушняк, валежник для создания большей опоры ног среди этих зыбунов. Уф! Вот и твердая почва.
Товарищи удивляются моей способности брать ягоду, восхищаются ее размерами, спелостью. А я говорю спасибо ручью и солнцу, что взрастили, взлелеяли чудесный витаминный урожай черной ягоды.
Пропущенные через мясорубку, смешанные в полуторной пропорции с сахаром, они надежно сохраняются в стеклянных банках на зиму. И приятно будет в трескучий мороз взять чайную ложечку свежей
