Перелом

  Предисловие

   В основу этой повести лег рассказ бывшего директора  сельской школы. К тому времени, когда я случайно  познакомилась с ним в поезде «Адлер – Москва» (а это было лет десять назад), этот человек был уже давно не директор, а обычный российский пенсионер. Мы оба занимали нижние полки плацкартного вагона и оба ехали в Москву. Соседство по купе и долгая дорога послужили причиной нашего знакомства. А когда выяснилось, что мы с ним бывшие педагоги,  то мы почти сразу нашли общие темы для бесед, которые, разумеется, не выходили за рамки педагогических проблем современной школы.
-Меня крайне возмущает тот факт, с какой легкостью и даже с каким-то тупым сладострастием нынешние молодые борзописцы и сценаристы описывают жизнь старой советской школы, как, впрочем, и всю жизнь и быт  граждан Советского Союза. Особенно в период последних лет его существования, – с горечью заявил старик. – Что они могут знать, эти дети, выросшие в эпоху  «лихих девяностых» и начала двухтысячных, о жизни в Советском Союзе? Только то, что увидели в безобразных пошлых фильмах и прочитали в таких же пошлых и безобразных романах, придуманных диссидентами и откровенными предателями. И все это серийно штампуется и выдается за истину. Куда смотрят чиновники высших эшелонов власти?
-Не знаю, куда они смотрят, – ответила я, – но позволяют и даже поощряют чернить социалистическое прошлое исключительно для того, чтобы нынешние безобразия капиталистического настоящего не казались такими уж мрачными. Дескать, если нынче в стране и с людьми где-то что-то плохо, то тогда, при социализме, было еще хуже.
-Вот это вы в самую точку попали! – подхватил мой собеседник. – Знаете ли, я давно уже не смотрю телевизионные передачи. Да у меня в комнате  и телевизора-то нет. Не читаю газет и журналов. Там из позитива только паршивые рекламы да прогноз погоды. Остальное – сплошная грязь: убийства, насилие, секс, грязное белье и скелеты в шкафу у всевозможных «звездулек» и «звездунов». И везде без стыда и колебания в мозгах транслируется идея о том, что наш народ – «быдло», тупой, ленивый и злой. И вся эта мразь досталась нам от Советского Союза. Но это же форменная клевета! В Советском Союзе культивировались высокие нравственные и духовные устои. Народ уважал своих учителей, врачей, ученых, творческую интеллигенцию, потому что это уважение внедрялось в сознание людей через средства информации, кино, через публицистику. Внедрялось и тем, что сами представители этой интеллигенции  высоко держали  планку культурного человека. Конечно, и тогда были всякие безобразия и уродства в этой среде. Особенно отличались в этом чиновничья братия и партийные бонзы. Но ведь это были исключения, которые, между прочим, осуждались и преследовались. А что теперь творится? Что?! Да нет никакого сравнения!  Все перевернулось с ног на голову...  Вот я сейчас куда еду, спросите меня?
-Ну, и куда же вы едете? – спросила я.
-Вы можете мне не поверить, но я еду  домой к моей дорогой и любимой бывшей  ученице. Она уже давно живет в Москве со своей семьей. Когда умерла от рака моя жена, я остался совсем один в своем  селе, в котором жизнь еще как-то теплится. Детей у нас с женой не было. Мы оба работали в школе, и вся наша жизнь принадлежала школе. После развала Союза многие сельчане разъехались по городам, богатейший некогда колхоз развалился, а появившиеся вместо него фермерские хозяйства новые «хозяева» разграбили и распродали все, что трудами колхозников копилось годами. Мои бывшие коллеги и друзья как-то незаметно растворились в пространстве времени. Многие совсем ушли на покой. Тут и обнаружилась моя Кира Водопьянова, которая когда-то училась у нас в школе и которую я сам для себя никак не выделял среди остальных. Она приехала в село на вечер встречи выпускников и забрала меня к себе в Москву. Не сразу, конечно, я согласился на это. Долго колебался. Но она уговорила. И вот уже семь лет я живу у неё в доме в Подмосковье. У неё замечательная семья. Её муж работает директором в какой-то престижной гимназии, она преподает там же русский язык и литературу. Я не нуждаюсь ни в чем, и полностью окружен заботой и вниманием всех членов семьи. Я думаю, что такой благотворительный поступок Киры – это результат той советской закваски, которую впитала в себя обычная сельская школьница.
-Вы, вероятно,  теперь возвращаетесь из того села, в котором были директором?
-Нет. В том селе уже нет никого, у кого я мог бы остановиться на пару дней и вспомнить былое. Я отдыхал в санатории близ Сочи. Каждое лето Кира достает мне путевку в какой-нибудь пансионат или санаторий.
-Интересный случай! – удивилась я. – Просто уникальный! Даже, как вы говорите, для той «советской закваски». Знаете ли, я тоже продукт советской эпохи и социалистического воспитания, но такого, чтобы чужого человека, да еще, простите, возрастного, принять в семью – это что-то из области фантастики.
-Никакой фантастики нет, а есть пример необыкновенной порядочности и благородства души, который Кира получила в своем отроческом возрасте. В школе, в которой я директорствовал, огромное влияние на девочку оказала обыкновенная учительница. Впрочем, не только на неё оказала влияние. Она всех своих учеников охватила своим обаянием. А, между прочим, была еще совсем молодой особой.
-А где же теперь эта ваша молодая особа? – поинтересовалась я.
-Знаете, давайте-ка, я расскажу вам все по порядку...
    История, которую старик мне поведал, настолько запала мне в душу, что спустя несколько лет я решила  записать её вкратце. А потом сама собой вызрела идея написания рассказа или повести. И эту идею я тоже несколько лет вынашивала, пока она окончательно не доконала меня.
Должна сказать, что повесть эта далеко не тот рассказ, который я услышала от случайного попутчика. Здесь только основа. Да еще подлинным осталось имя девочки, заглавной героини повествования. (Обладательницы такого же имени, считайте это случайным совпадением). Собственно, работая над повестью, я совсем не ставила задачу доподлинно передать эту историю, потому что подобные и похожие истории замечательных человеческих отношений  в школах страны были частым явлением.

*
    Директор средней школы села  Степного Сергей Петрович Василенко вынужден был принять новую учительницу русского языка, можно сказать, не глядя, без всяких рекомендаций и собеседований. А что остается делать? Бери, кого предлагают, и благодари Господа и РОНО за быстрое реагирование, потому как теперь  середина учебного года, и  село находится в самой что ни есть глубинке: до райцентра 30 километров, а до областной столицы – все триста с гаком. Всякие специалисты  такую глушь-глухоманистую  даже на карте не рассматривают.
    Бывшая учительница была местной. По окончании школы её отправили  учиться по направлению. Четыре года колхоз исправно платил стипендию и квартирные. По окончании пединститута вернулась она в родное село, отработала положенные три года, вышла замуж за городского и уметелила в город. Учительницей она была, прямо сказать, никудышной, с такой не жалко и расстаться, даром, что местная. Но паршиво то оказалось, что уволилась среди учебного года: прямо перед зимними каникулами. Ну, задумала уехать, могла бы уволиться перед сентябрем, или уже по окончании учебного года. А то, вот, на тебе:  две четверти пролетело – пожалуйте вам – заявление на увольнение! Выкручивайтесь теперь, как хотите. Пока она две недели отрабатывала, подал Сергей Петрович заявку в РОНО на всякий случай – вдруг найдут кого-нибудь? И надо же: приехала!
Зашла в кабинет, поздоровалась, стоит, сумочку в руках вертит...
-Да  проходите вы, пожалуйста, присаживайтесь! – хмуро пробасил Сергей Петрович. – Звонили мне насчет вас. Вас зовут...
-Марина Ивановна.
-Ну, давайте мне, Марина Ивановна,  ваши документы.
    Документы были в полном порядке: паспорт, диплом, медицинская книжка, трудовая книжка.
Что сказать? По паспорту – совсем зеленая соплюшка для учительницы, всего 23 года, а институтский  диплом – красный, да еще Московского педагогического института им. Крупской. Только-только этим летом получила. В трудовой всего две записи: о приеме в среднюю школу и об увольнении по собственному желанию. Выходит, что стажа у нее – всего четыре месяца. В общем, приходится менять шило на мыло: одна свиристелка улетела – другая прилетела.  Только и надежда, что  может, хоть до конца года  классы доведет.
-Идите к секретарше и оформляйтесь. Вы приняты на работу,  – сказал директор, внимательно рассмотревши документы.
-И все? – девушка удивленно взглянула  на директора.
-Все.  А что еще надо?
-Ну-у, в городе со мной проводили собеседование...
-Э-э! Бросьте! – директор махнул рукой. -  У меня работать некому. – Потом спохватился. – Да, мне звонили, что вы нуждаетесь в жилье.  Когда оформите документы,  вернетесь ко мне. Я провожу вас к вашей квартире. Можете прямо сейчас вселяться. Но, возможно, вам нужно поехать в город за вещами?
-Все мои вещи со мной. Я в секретарской оставила.
    В доме, который стоял рядом со школой, было всего 8 квартир. Они предназначались учителям, работающим и  бывшим, вышедшим на заслуженный отдых. Квартира, в которую вселилась Марина Ивановна, предназначалась только работающему в школе учителю, поэтому после увольнения учитель в обязательном порядке освобождал квартиру, чтобы в неё мог вселиться вновь прибывший.
    Квартира очень понравилась Марине Ивановне. Просторная комната, кухня, ванная с туалетом, центральное отопление и водоснабжение и даже  самая необходимая мебель и предметы быта: электрическая плита, холодильник, столы (кухонный и письменный), диван-кровать и встроенный шкаф. Прямо как в гостинице.
-Я вам дал часы в 5-м, 6-м и 7–м классах и классное руководство в 7-м, – сказал директор, представляя учительнице её будущие апартаменты. – И я очень вас прошу, пожалуйста, будьте с ребятами построже. А то  ваша предшественница распустила их до такой степени, что они принялись теперь управлять и другими учителями, которые с ними работают. Особенно бесчинствуют семиклассники. Она у них два года была классным руководителем. Я вас об этом сразу предуведомил. Вы можете еще отказаться от предложенной вам работы. Приказ я еще не подписал.
-Подписывайте, – уверенно заявила Марина Ивановна. – Я справлюсь.

*
    Первый рабочий день после зимних каникул у новой учительницы прошел вполне благополучно. Оно и понятно: первая встреча, знакомство, первые впечатления...  Правда, с семиклассниками все-таки вышел небольшой казус. Когда после приветствия все ученики дружно плюхнулись на свои места, Марина Ивановна удивленно оглядела класс и заявила:
-А я не разрешала вам садиться.
После секундной паузы, ребята, переглядываясь, стали по очереди вставать с мест. Позволив всем сесть, учительница обратилась к классу с неожиданным вопросом:
-Информационные программы по телевизору смотрите?
-??
-Ну, поднимите руки те, которые смотрят. Только честно.
Некоторые  ребята робко подняли руки.
-Не густо, – сказала Марина Ивановна. – А если бы смотрели регулярно, то, наверняка, обратили бы внимание на то, как подчиненные в различных