Основной почвой для таких героев-эгоцентристов является страта творческих персон, у которых неудовлетворенность самосознания состоянием общества достигает высокого уровня, сочетаясь с еще более высокой степенью неудовлетворенности животного сознания имеющимися материальными благами.
Другими словами, в обществе имеются индивиды, всегда переполненные глубинным чувством неудовлетворенности по отношению к окружающей их среде, которое приходит к ним от низшего сознания в его стремлении к созданию больших удобств для существования. Однако это чувство сочетается с их высшим сознанием, неудовлетворенность которого недостаточным общественным комфортом, развитием науки и искусства, достигая высокой степени, требует распространить достижения цивилизации и культуры на всех.
Но доминирует при этом низшее сознание, поскольку активность этих индивидов проявляется большей частью инстинктивно, без особых размышлений, с минимумом разумности, давая, тем не менее, наиболее креативные персоны из всех живущих.
Эта категория любого сообщества - своего рода «безрассудные» - предпочитает нестандартные жизненные ситуации в силу неприятия ею одних формально-логических подходов к жизни – такая жизнь для них скучна и бессмысленна, как работа на конвейере по закручиванию гаек.
Они не любят рассуждения, логические построения, стараются избегать аналитико-синтетической работы, ненавидят действия по прагматичным выкладкам; при этом, они, как правило, отнюдь не трудоголики.
Поэтому безрассудным легче применять целевые программы самосознания в сочетании с программами низшего сознания, если, конечно, им удается сочетать столь противоречивые формы сознания, для быстрого и решительного изменения ситуации в пользу своей задумки.
Иначе говоря, они предпочитают не длительные размышления, не систематизацию фактов и явлений, то есть не рассудочные действия, а действия спонтанные, или действия, при которых поставленная цель может быть достигнута одномоментно как бы по наитию, хотя, конечно, им приходится предварительно потрудиться в приобретении ремесленных навыков и набирания опыта.
Именно такого рода люди, как бы бессознательно стремясь к изменениям всего и вся любыми способами, делают открытия, создают шедевры поэзии, живописи, изобретательства, становятся выдающимися полководцами. То есть их деятельность замыкается в основном на креатив, который привлекает их отнюдь не с позиции потребления каких-то благ - им интересен сам процесс.
Отличие самосознания антигероев от самосознания творческих персон (креативщиков) состоит в развороте неудовлетворенности самосознания антигероев в сторону выявления недостатков этой общественной среды не для их реального устранения, а для возвеличивания собственной персоны, совпадая в этом отношении с повышенной неудовлетворенностью животного сознания позицией его носителя в собственном окружении, то есть высокой степенью доминантности по сравнению с остальными индивидами, за счет ослабления стремления к выживанию и потреблению материальных благ, тогда как креативные персоны не удовлетворены состоянием общественного комфорта и стремятся улучшить его развитием науки, техники и искусства.
Внешне это отличие героев-эгоцентристов с претензией на роль сверхчеловека от креативных персон выражается в искреннем бескорыстии антигероев, их презрении к смерти, гордости собой, решительности, стойкости, сильной воле, харизме, благодаря которой они выходят на первый план и ведут за собой массы в любых обстоятельствах, отсутствии честолюбия, и вместе с тем - в презрении к людям, отсутствии благородства и ответственности перед обществом, а также в постановке перед собой целей, которые могут показать их величие и неповторимость, несмотря на вполне вероятную недостижимость этих целей, о чем они не способны думать или стараются не думать.
Эгоцентричные герои, отрывающиеся от общества, а, по сути, паразитирующие на нем, считают истинной ценностью благо только для избранных, полагая всех остальных глупой и несамостоятельной толпой, серой массой, не способной подняться над собой, которую можно лишь использовать для достижения собственных целей, возвеличивания себя без особых на то оснований. Отсутствие этих оснований история явственно показала в утопичности их целей, то есть обязательном крушении всех их начинаний именно из-за выпадения этих целей из рамок общего цивилизационного тренда, направленного на развитие как индивидуального, так и массового сознания.
Сближает альтруистичных и эгоцентричных героев их ограниченность теми или иными предрассудками, вера в себя и надежда на благоприятный исход собственных действий, а также бескорыстие, жертвенность, осознание своей великой миссии в стремлении к благу, как герой его понимает, или великим целям, преданность обретенным идеалам и презрение к власть имущим.
Эта ограниченность способствует их героизму, раз они не задумываются об отдаленных последствиях собственных действий, считая их правильными и своевременными, хотя они, спасая, удивляя или возмущая, как правило, слабо влияют на рост общественного благосостояния и уж никогда не приводят народы к гармонии, а самих героев к процветанию любого рода, которое у них вызывает просто скуку.
С другой стороны, ограниченность героев не позволяет им задумываться о том, что они, например, в качестве бескорыстных альтруистов только и делают, что исправляют ошибки довольно глупых власть предержащих, приведшие к катастрофе, либо они, как эгоцентристы, ставят себя в положение изгоев в нравственном отношении, ведущем к распаду личности.
Однако герои любого типа никогда не действуют под давлением кого бы то ни было – они как добровольцы всегда самостоятельны в своих действиях, а героизм их сказывается в том, что они не отказывают себе в попытке разрешить неразрешимое и выполнить неисполнимое не по неразумию, а вполне сознательно, приходя, например, в военном искусстве - к новым формам ведения сражений как Ганнибал, чуть было не уничтоживший Великий Рим.
Бескорыстие героев и часто открытое неуважение к власть имущим лишает их благополучной жизни, которая завершается большей частью нищетой или гибелью, но на то они и герои, чтобы не сетовать на судьбу и принимать голод и смерть с улыбкой, а не с гримасой разочарования.
Различие альтруистичных и эгоцентричных героев проявляется в их отношении к свободе.
В принципе, человек, который представляет собой слитое воедино низшее (лимбическое по мозгу) и высшее сознание (самосознание) в форме тела, есть вещественное проявление действия свободы как в инстинктивных, так и сознательных стремлениях. Внутренняя противоречивость этих стремлений и вместе с тем их слитность в единой основе не позволяет однозначно распределить действия человека на чисто сознательные и чисто неосознанные (спонтанные). Поэтому четко предсказать действия любого человека или предопределить их невозможно, и в этом он так же свободен.
Тем самым свободные проявления человека, то есть его продвижение вперед, происходят посредством как инстинктивных, так и осознанных действий.
Явная невозможность для человека вырваться из общественных и природных пут привела, как кажется с первого взгляда, к плодотворной идее: свобода есть познанная необходимость.
Правда, это ограничение свободы в пользу порядка не поясняет путей этого познания – необходимость в виде порядка, организации проявляется всюду, а всё познать невозможно - ни в одной человеческой жизни, ни в жизни многих поколений, тем более что всё непрерывно меняется, а на познание требуется время.
Кроме того, эта чисто внешняя трактовка свободы может вызвать недоумение в связи с тем, что если даже допустить познание или понимание всех ограничений, с которыми встречается человек, то такого рода познание можно квалифицировать только как смирение перед внешними, вещными факторами.
Подобный подход, в сущности, отрицает развитие и может привести не к свободе, а к мысли об освобождении от подобного гнета только после смерти, или к параноидальной идее, что ход бездушных вещей должен обусловливать (продиктовывать) все движения человека.
Последнее автоматически предполагает тоталитаризм в общественных отношениях, пытающийся лишить человека и свободы, и независимости, что и приводит тоталитаризм в итоге к краху. Примечательной иллюстрацией этого результата является падение практически всех марксистских режимов, , взявших на вооружение эту «замечательную» формулу свободы, за не столь уж большой исторический срок.
[justify]Такого рода результат снова показывает неадекватность господства вещей над сознанием, которое организует мир для себя, начиная с формирования вещей по собственному пониманию, то есть в соответствии с имеющимися у него формообразующими
