- Им, я так понимаю, ты тоже пишешь письма?
- Да, им тоже. И Ольге Смирновой пишу.
«Ничего себе! – подумала я. – А я считала Гошу бесхребетным, бесхарактерным!»
Мне вдруг вспомнилось, как Антон рассказывал мне про одного своего приятеля. По работе его вроде как подставили, повесили на него кражу и посадили. «Да это директор, урод, сам деньги спёр! Я Вадьку со школы знаю – этот чужого реально не возьмёт!». Однако несмотря на стопроцентную уверенность в том, что его старый друг невиновен, после ареста Антон оборвал с ним всякие контакты. Ни одного письма Вадику не написал, ни одной посылки в тюрьму не прислал. «Я, что дурак – с зэком общаться? Вдруг у меня потом из-за этого реально проблемы будут?» - говорил мне тот, чью толику решительности я ещё утром так желала для Георгия.
А вот Гоша не побоялся писать письма людям, которых прежде никогда не знал и никогда не слышал. Только потому, что их несправедливо арестовали.
Макс бежал впереди нас, то и дело оборачиваясь, чтобы похвастаться, как быстро он может добежать до вон того столба, показать рыжую кошечку, сидевшую у бордюра или задать один из вопросов, которые часто волнуют детское воображение.
- Ты сегодня побудешь дома с Максом? Обычно я оставляю его у бабушки, но когда мама дома, он туда явно не захочет.
- Да, без проблем. Только если это Олесина мама… Ей это может сильно не понравиться.
- Это моя мама. У Олеси нет родителей, она воспитывалась в детдоме. Мама сначала не хотела, чтобы я на ней женился. Предубеждения у неё были. Но потом привыкла. И когда Олеся умерла, плакала, как по родной дочери.
- Да, грустная история! Прости за вопрос, но отчего она умерла?
- Заболела короновирусом. Я уговаривал её привиться, но она ни в какую. Считала, что от прививок одни побочки, а пользы ноль… Слушай, ты случайно не… Ну, не в детском доме выросла? Просто иногда мне кажется, что вы родные сёстры.
- Это вряд ли. Я потеряла родителей, уже когда была взрослой. А сестра моя родилась мёртвой.
- Прости!
- Слушай, а Олеся, она в девичестве не Фёдорова была?
Правда, тут же я поняла, что вопрос глупый. Если моя сестра каким-то чудом бы выжила, и, не найдя её родителей, девочку определили бы в детский дом, скорей всего, фамилия у неё была бы другая. Так оно в итоге и оказалось.
- Нет, она была Вяземская.
Значит, Вяземская… Больше я ничего подумать не успела, потому как вдруг услышала шум на лавочке у подъезда. Когда мы подошли поближе, моим глазам предстало четверо мальчишек-подростков лет двенадцати-пятнадцати. Бегая по двору с палками, они ловили и с какой-то дикой жестокостью избивали чёрного котика. При этом эти молодые волчата – людьми таких назвать у меня, честно говоря, язык не поворачивался – были явно не в адеквате, орали, матерились, а их глаза… Наверное, чего-то нюхнули или обкололись.
- Ребята, прекратите мучить несчастное животное, - обратился к ним Георгий, решительно двигаясь прямо к ним.
- Слышь, дядя, - пробасил один из них, судя по виду, самый старший, который был в этой компании заводилой. – Иди гуляй, а!
Это было самым цензурным, потому что дальше Георгий был послан по такому далёкому адресу, что я от души пожалела, что не успела заткнуть Максиму уши.
Однако два раза повторять просьбу Георгий не стал – стремительно выхватив палку из рук опешившего грубияна, он принялся разгонять это сборище:
- А ну-ка быстро пошли отсюда! Чтоб я вас здесь не видел!
- Слышь, дядь, да ты вообще охренел!
Дело принимало опасный оборот. Разгневанная, одурманенная шпана, забыв про котика, заняла агрессивную стойку напротив дяденьки, который не дал им как следует повеселиться. Несчастная жертва, пользуясь моментом, поспешила удрать прочь, радуясь, видимо, что выбралась из этой передряги живой.
- Гоша, пошли отсюда! – я дотронулась до руки Георгия.
Тот согласно кивнул. Но так просто уйти нам не удалось. Воя и матерясь, хулиганы бросились в атаку. Георгий в последний момент успел выйти вперёд, тем самым защитив меня от удара палкой.
Дальнейшее разобрать было сложно. Разбушевавшиеся подростки махали палками, Георгий вынужден был защищаться. Драка шла полным ходом. Похоже, нужно немедленно уводить Максима домой и звонить в полицию, что я и сделала. По ходу отвечала на вопрос ребёнка:
- Мам, а папа дерётся с дядями потому, что они плохие?
- Конечно, плохие, раз котика мучают.
А сама подумала: только бы они с ним ничего не сделали! Хоть они и подростки, но их четверо – против одного, да ещё и ослеплённые злобой. В тревоге я подошла к окну. Трое по-прежнему махали палками, а тот четвёртый, самый старший, подошёл со спины. В руках у него заблестело лезвие ножа. Я немедленно распахнула окно:
- Гоша, сзади!
Обернулся он вовремя и успел перехватить нож как раз в тот момент, когда холодное железо готово было вонзиться ему в спину. Я же, закрыв окно, стремительно выбежала из квартиры, не забыв, однако, запереть дверь на ключ. Хотя даже не представляла, чем я, слабая женщина, могла бы помочь Гоше. Гоше… Я вдруг поймала себя на том, что уже и в мыслях назвала Георгия именно так. Впрочем, особо задумываться было некогда – ноги гнали меня во двор. Вдали тем временем послышался звук полицейской сирены. Наконец-то! Шпану этот звук, однако же, отрезвил. Оставив нож, который Гоша уже почти отобрал, вожак кинулся прочь. Остальная банда устремилась за ним.
- Гоша, ты как? – спросила я, подбегая к нему.
- Всё нормально, - ответил он, малость отдышавшись.
Только сейчас я заметила на рукаве его куртки кровь.
- Он тебя порезал? Пойдём домой, надо перевязать рану.
- Да поцарапал немного. Но это не смертельно.
- Всё равно пойдём, перевяжу.
За перевязкой мы беседовали с полицейскими, которые записывали с наших слов обстоятельства произошедшего. Оказалось, эти молодчики уже не первый раз в состоянии наркотического опьянения совершали хулиганские выходки. Пообещав возбудить уголовное дело по факту жестокого обращения с животными и нападения на гражданина Кравецкого Георгия Андреевича, записали меня как свидетеля и удалились.
Совершенно некстати мне снова вспомнилось, как ещё утром считала Гошу бесхарактерным. И уже второй раз я готова была взять свои слова, а вернее сказать, свои мысли обратно. О том, что сделал бы Антон на его месте, мне не хотелось думать. Однако я сильно сомневалась в том, что кинулся бы защищать какого-то дворового кота от обкуренной компашки. При всей своей решительности он откровенно считал дуростью ввязываться в неравный бой одному против семерых.
Тем временем настало уже время обеда, и я отправилась на кухню готовить. Заодно быстренько замесила тесто с молоком и растворимым кофе, чтобы испечь на десерт сладкие блинчики. Я не знала, пекла ли Олеся что-то подобное, но сама я от этого рецепта была в восторге. И я подумала, что ничего страшного не случится, если в этот раз «мама» приготовит что-то необычное.
Максим был от моих блинчиков в восторге. Папа тоже не скрывал, что ему понравилось.
- Необычно вкусные! Никогда не пробовал ничего подобного!
- Решила побаловать своего рыцаря! – ответила я полушутя-полусерьёзно. – Заслужил!
- Спасибо тебе, Ася!
Гоша вдруг смутился. А я не знала, что сказать. Покойную жену он, судя по тому, как обращался ко мне прежде, так не называл. Меня, хотя Ася вполне может быть сокращённой формой моего полного имени, тоже как-то никто не додумался так звать-величать. Я уже думала, как мы объясним это Максиму, если он спросит, но ребёнок, по счастью, был так увлечён поеданием вкусных блинчиков, что ничего и не заметил.
Остаток дня до вечера мы играли с Максимом, а потом Гоша отправился на смену. Я как любящая жена завернула ему тормозок, поцеловала в щеку на прощание и пожелала удачи. Теперь надо было помыть посуду, ребёнка выкупать и спать уложить. И сказку на ночь почитать.
Поначалу мальчик сопротивлялся:
- Но мам, я не хочу спать! Можно телевизор посмотреть?
- Нет, это завтра днём. А ночью нужно спать. Так что давай-ка мыться и баиньки.
Я совсем не рассчитывала на помощь. Но она пришла совершенно неожиданно, в лице Гошиной матери, которая постучала в дверь, когда я уже выкупала Максима. Собственно, я не сразу поняла, кто эта пожилая женщина. Поначалу она несколько испугалась, но быстро взяла себя в руки.
- Я Елена Сергеевна, мама Гоши, - сказала она шёпотом, прежде чем я успела открыть рот.
- Елена Сергеевна, здравствуйте!
- Здравствуй, Олеся! Как там Максимка?
- Да вот спать собираемся. Вы проходите, не стесняйтесь. Может, чайку?
Если, как говорит Гоша, у Олеси со свекровью были прекрасные отношения, я сочла своим долгом радушно поприветствовать Елену Сергеевну.
- Спасибо, не откажусь!
Однако смотрела она на меня весьма настороженно. Понятное дело – я, хоть и похожа на её любимую невестку, но всё-таки не она. Зато уж кому она была искренне рада, так это Максиму, который, лишь только услышал её голос, кинулся в коридор с криком:
- Бабушка! Бабушка!
Обнялись, расцеловались – с первого взгляда было понятно, что в Максимке Елена Сергеевна души не чает.
- Ты, Олесенька, поставь чай, а мы с Максимкой пойдём в комнату. Уже поздно, пора спатки. Хочешь, я тебе сказочку почитаю?
- Я хочу, чтобы мне мама почитала.
- Но мама, наверное, уже устала.
- Да Вы не беспокойтесь, Елена Сергеевна, всё хорошо. Я почитаю сказку. А потом чайку попьём, поговорим.
Заснул Максим очень скоро, не успел ещё чайник, который я поставила, закипеть. Укрыв ребёнка одеялом, я тихонько вышла из комнаты и направилась на кухню. Елена Сергеевна сидела за столом и о чём-то думала.
- Мне Гоша всё рассказал. Он говорил, что Вы похожи на Олесю, как две капли воды. Но я не думала, что прям настолько! Я побуду здесь, пока Гоша не вернётся. Всё-таки оставить Вас одну с ребёнком…
- Конечно, я всё понимаю. Незнакомую женщину с родным внуком. Я бы, наверное, тоже побоялась.
Чайник, наконец, закипел, и я залила крутым кипятком заварку.
[justify]- И всё-таки как Вы
