Луч света из воспоминаний

 Посвящается друзьям

- «Этот торт для меня?» - закричал длинноволосый, ехидный мужчина, когда мы зашли в низкую комнатку, в полумраке. Он сидел на деревянном табурете, облокотившись на стол с инструментами, попивая из кружки чай.
Его волосы напоминали прошлогоднее сено, а в глазах летали стрекозы. Мы, молча сели на свои места. В комнате больше никого не было на удивление.
- « Нет не для тебя!» - ответили ему мы, пуская мыльные пузыри прямо в его лицо.
- « А где Мишель?» - спросили мы .
- « Скоро будет!» - ответил длинноволосый, слащаво улыбнувшись и принялся облизывать железную ложку.
Наконец в дверях появился Мишель, ему пришлось сложить свои жёлто-золотистые крылья, чтобы попасть внутрь. Как всегда, в его глазах светилась радость, разукрашенная всеми цветами радуги. Мы обнялись и принялись пить чай все вместе, слушая его голос, в котором звучали то флейта, то звон бубна. И становилось легко , что иногда приходилось привязывать себя шнурочком, чтоб не взлететь и не удариться об низкий потолок.
- «Мишель, твой рыжий друг Воревен, нас совсем не любит, отчего?» - с грустью спросили мы.
- « Этого не  может быть! Он сам мне рассказывал о своих цветных и пушистых чувствах к вам. Может, вы смотрите не туда?  Но я протру его растворителем, может это вразумит его открыться!» - засмеялся Мишель,  что его мягкие, седые волосы поднялись над головой и засверкали малиновым светом.
Длинноволосый впал в спячку, а мы продолжали индейские танцы, под теплые разговоры.  В тихой, теплой комнатке царила благодать и покой, блаженство и радость. Но вскоре, пришло время, нам уходить, ненадолго. Мы одели свои маски, брошенные за шторкой, приклеили к рукам тяжёлые пакеты, и отправились на верх каменного здания.
Там царила суета и интриги, но несмотря на это мы искренне любили это место.
Многим обитателям этого чудного места, трудно было нас понять, но мы и не просили. Завидев нас, они быстро надували свои воздушные шары и большими шагами,  вприпрыжку, удалялись.
 В тот день, рыжий Воревен, был на удивление мил и прекрасен. Его клетчатое одеяние развивалось от удовольствия, а в медовых глазах светился похотливый луч, и карандаш так и метался в руках.
- «Что это с ним сегодня?» - удивились мы, отпив льняного масла.
- « Наверное Мишель уже постарался, протер его растворителем , смотри как блестит!» - решили мы.
 Его затуманенные глаза смотрели прямо на нас, да так, что наши бабочки не осмелились взлететь. И с этого дня всё изменилось в лучшую ли сторону, мы пока не понимали!
 Настало время немного передохнуть, да это и не было для нас работой. День за днём, мы пропускали через себя килограммы краски, что сердце сияло всеми цветами, периодически, мы смазывали его льняным маслом, чтоб оно еще сильнее блестело. Так вот, выдался перерывчик. Забравшись на самый верх, под крышу, мы расположились на стеклянном сосуде, что возвышался в коридоре. Мимо, то и дело, проплывали то цапли, то воробьи, смущая нас своими клетчатыми сарафанами и хитрыми усами.
Мы сели поудобнее, и поглощая,  одурманивающий нектар, весело смеялись, ведь кусать мясо выхухоля было так приятно. Напоследок, мы лопнули по воздушному шарику, намазали подошву своих туфелек охрой, и поскакали вниз.
 Зайдя во второй раз в комнатку, мы застали только одного Мишеля, длинноволосого не было, чему мы и обрадовались.
-« Это твоих рук дело? Рыжий расцвёл и дал плоды!»  - спросили мы.
«Да, я искупал его в растворителе и даже  покрыл стеклянной крошкой! – смеясь, ответил Мишель.
- « Вот здорово!» - мы подпрыгнули к потолку и начали весело кружиться, да так, что наши бабочки не успевали махать крыльями.
-« Мишель! Привяжи нас скорее!» - завизжали мы.
Наконец , мы оказались рядом с ним, он согрел нас своими лазурными глазами. Как же мы были благодарны ему за всё.
 Напоследок, станцевав индейский танец на столе, мы поехали домой. На улице стояла фиолетовая зима, но нам не было холодно. Мы сели в трамвайчик, нас было двое, всегда двое, карие и голубые глаза , всегда были рядом.  Трамвайчик вёз нас по вечерней улочке, и мы были счастливы.  Мастихином, мы подравнивали друг другу красочно-масляные сердца, после трудного, но прекрасного дня.
 Завтра наступило скоро, это был уже другой день, со своими заботами и неприятностями. Одно, что оставалось неизменным, это наша радость в нижнем этаже. И нам было достаточно!