Оба бойца практически выбились из сил, но продолжали сражаться. Переломный момент битвы произошел в тот момент, когда бог-демон бросился вперед, пытаясь поразить Извечного, но промахнулся, напоровшись животом на клинок врага. С трудом держась на ногах после получения жуткой раны, падший бог попытался сновать атаковать, но опять его меч пронеся слишком далеко от дела Самаэля, чтобы причинить ему вред.
Заметив уязвимость в обороне противника, сделал выпад Извечный. В отчаянии Адрамелех выставил перед собой меч, который раскололся надвое, не выдержав мощной атаки Самаэля, и испарился. Защищаться больше было нечем, ноги подкосились, поэтому Адрамелех склонил голову и произнес:
— Давай, нанеси последний удар — ты ведь жаждешь моей крови, не правда ли? Добей меня!
— Ты же знаешь, что я не убиваю богов, поэтому тебя ждет иная участь, — спокойно возразил Самаэль, опуская меч. — За все рано или поздно приходится платить. Даже богам.
— Точно, точно. Кажется, ты когда-то говорил об этом, припоминаю. Что ж, позволь мне попрощаться с тобой, брат.
— Хочешь умолять меня обо пощаде? После всего, что ты сделал? После всего зла, которое ты причинил человечеству, которое клялся защищать?
— Нет, просто хочу попросить у тебя прощения за все и расстаться добрыми друзьями.
— В твоем сердце не осталось ничего, кроме коварства и подлости. Твои слова для меня пустой звук, как и извинения.
— Неужели ты откажешь проигравшему в последнем слове? — устало улыбнувшись, сказал Адрамелех. — Ты ведь выше этого.
— Говори, но скорее, потому что у меня нет ни малейшего желания выслушивать твою ложь.
— Сейчас я скажу только правду и не буду даже пытаться тебя обмануть. Ах, если бы я мог все изменить. Мы виноваты перед тобой брат. Я виноват перед тобой. Если бы я мог вернуть время назад, то наверняка поступил иначе. Сам не знаю, что на меня нашло тогда.
— Время не подвластно никому, даже богам. Вас предупреждали о том, что нельзя убивать Бельфегора, но вы не послушали и решили сделать все по-своему, о мудрейшие, всезнающие божества, возомнившие себя венцом творения. Вы всего лишь просчет в эволюции, как и я. Вам многое известно, но ни вы, ни я, так и не смогли полностью познать все секреты мироздания.
— Согласен, но что сделано, то сделано. По правде говоря, я не раскаиваюсь, ведь я почти достиг своей заветной мечты — объединить человечество под знаменами одного единого бога, который бы вел их в лучшее будущее. Обидно проигрывать, когда ты был уже так близко. Оставался последний шаг…
— О каком будущем ты говоришь? О том, где люди поедали бы себе подобных и приносили кровавые жертвы к твоему алтарю? О том будущем, где все инакомыслящие отправлялись на костер? Оно уже не наступит — ты будешь изгнан, а люди спокойно вздохнут, освободившись от вашей тирании. Да, все те пороки, что вы трое олицетворяли не исчезнут бесследно, но их станет хотя бы меньше. А это уже маленькая победа — без вас всем будет только лучше.
Адрамелех выхватил из-за пояса изогнутый кинжал и показал его Самаэлю.
— Все кончено, Мелиан. Довольно! Сдайся и прими свое поражение! — выкрикнул Извечный, глядя на обессиленного врага. — Тебе меня не победить — продолжать борьбу бессмысленно.
— Знаю, знаю, — прошептал поверженный бог и уголки его рта скривились в лукавой улыбке. — Мне тебя не одолеть, но я еще могу уничтожить все, что тебе так дорого. Всех, кого ты успел полюбить. Или я не владыка разрушения? В этом мире больше не будет ни искусства, ни любви, ни добра. Три добрых брата сгинут, а за ними и все живое.
— Ты больше не сможешь никому причинить вреда — я не позволю тебе, Мелиан. Признай, ты обессилен и не в состоянии больше сражаться. Чтобы уничтожить мир, тебе придется сперва одолеть меня, но я стою выше тебя и всегда стоял. Пока я жив, людям на этой земле больше ничего не угрожает. Ты будешь изгнан и настанут лучшие времена — эра процветания. Вы, те кто называл меня братом, пытались предать забвению Извечного, но забвение ждет вас самих. Если кто и вспомнит ваши проклятые имена, то будет плеваться и проклинать их.
— О, ты ошибаешься. И эта ошибка, одна из многих, что ты совершил с тех пор, как прибыл сюда. Да, я паду, но вкуса победы не познать и тебе, — уверенно говорил Адрамелех, твердо уверенный в произносимых словах. — Прости, брат, но такова твоя участь — вечно быть одному. Тебе не познать больше любви той смертной девы, не припасть к ее губам, ведь она погибнет, как и все, кого ты знаешь. Прощай, Аразир Извечный, рожденный в Звездной колыбели, и прими мой последний дар тебе и всем живым существам в этом мире. Придется тебе поискать новый дом, ибо этому приходит конец!
После этих слов падший бог вонзил кинжал в горло и с яростным криком провернул лезвие, отрезав себе голову.
— Стой! Нет!
Самаэль в ужасе бросился к Адрамелеху, чтобы попытаться помешать, но опоздал — голова бога с застывшей гримасой боли упала к его ногам. Извечный стремительно взлетел в небо, внимательно осматривая округу. На мгновение ему показалось, что беда миновала и он уже собрался облегченно вздохнуть, как земная твердь, окропленная кровью злобного божества, раскололась и задрожала.
Попав под воздействие энергии разрушения, земная твердь начала раскалываться на части. Тектонические плиты расползались в стороны, порождая землетрясение такой силы, которую этот мир еще не видел. Весь континент пришел в движение, сулящее неминуемую гибель всему живому. Самаэль вскинул руки, испуская мощные столпы зеленого света, тщетно пытаясь исцелить умирающую землю. «Ничего уже не спасти, улетай! Это всего лишь один мир, одна ничтожная планета — есть еще миллионы других» — сказал он себе, но сам же и возразил: «Нет, не в этот раз».
Горы рассыпались в мелкую крошку, обрушаясь на всех, кто смел поселиться в их тени. Реки затапливали леса и долины, где погибали миллионы несчастных людей и животных, чьи предсмертные голоса, доносившиеся отовсюду, смешались в бесконечную какофонию ужаса и боли. Хоук и Лиара чудом спаслись за духовной печатью, за которой укрылись не только сиблинги, но и королевская семья с несколькими приближенными. На их головы обрушился сперва дворец, а затем рухнула и пагода, но совместными усилиями Ли выстояли и смогли удержать спасительный барьер. Однако прочим жителям столицы повезло куда меньше — половина населения, пережившего сражение с демонами, уже успела погибнуть, пока прочие бессильно стонали, и задыхались погребенные под завалами.
Заплакав от бессилия, Самаэль начал рвать на себе волосы, но вдруг понял, что еще не все потеряно — выживших еще можно спасти, если остановить волну разрушения. Последний туз в рукаве, о котором не мог догадываться даже Адрамелех. Вцепившись ногтями в глазницу, Извечный закричал от нестерпимой боли, выдирая лаймовый глаз. По лицу заструилась кровь, но крошечная звезда, обладающая невероятной целебной силой, уже горела в его руке. Справившись с болевым шоком, Самаэль изо всех сил сжал светящееся око, которое через мгновение взорвалось в ладони, превратившейся в кровоточащую розу из плоти.
«Один глаз и несколько пальцев — не такая высокая цена за спасение мира».
Извечный пикировал вниз с высоты в несколько сотен метров, когда над ним пронеслась зеленая волна, успокоившая первобытную стихию разрушения и исцелившая всех, кто пострадал во время этой чудовищной катастрофы. Кроме него самого. Потоки воздуха срывали с лица куски обожженной взрывом кожи, и спаситель человечества чувствовал, что проваливается в забытие, но усилием воли заставил себя оставаться в сознании до конца.
Закрыв единственный глаз, он приготовился к удару. От столкновения с землей позвоночник раздробило на множество осколков и Самаэль лежал на спине, раскинув руки в стороны и жадно глотая воздух разорванными легкими. Почти потеряв сознание, он вдруг почувствовал под собой еще один толчок. Предсмертная воля Адрамелеха оказалась куда сильнее, чем предполагал Извечный — землетрясение продолжалось, невзирая на принесенную жертву.
«Сдаваться нельзя, ведь у тебя почти получилось. Еще одно последнее усилие, и ты сможешь отдохнуть».
Вложив остатки заканчивающейся духовной энергии в переломанную в нескольких местах руку, на которой еще остались пальцы, Самаэль с огромным трудом поднял ее и вонзился пальцами во второй глаз. Уже даже не крича, а издавая булькающие звуки, захлебываясь собственной кровью, он вырвал лиловое око и сжал, как и первое. Над континентом пронеслась еще одна волна, выжегшая волю умершего бога и остатки духовной силы, продолжавшие сеять разрушение даже после его смерти.
Пустые глазницы на обезображенном тяжелыми ранами лице смотрели вверх сквозь небеса и разум Самаэля видел мириады звезд, скопления межзвездного газа, черные дыры, туманности, рождающиеся и погибающие Галактики, но его сознание устремилось еще дальше — к Звездной колыбели в бесконечном мраке, туда, где он был когда-то рожден из абсолютной пустоты, как внезапно ментальное путешествие сквозь Вселенную прервалось и Самаэль наконец провалился в объятия вечного забвения. Вторая рука, поврежденная взрывом лилового глаза и лишившаяся кисти, обмякла и упала на траву, залитую кровью. За несколькими слабыми хриплыми вдохами последовал один тяжелый выдох. Человеческое сердце остановилось — время Извечного подошло к концу, а вместе с ним закончилась и эпоха властвования Темного Триумвирата.
***
— Можно войти? — опасливо спросил Хоук, когда перед ним открылась дверь.
[justify]Лиара молча кивнула и пустила брата в комнату, после села на край кровати, стараясь не смотреть родственнику в глаза.
