наши проводницы служебный долг исполняли.
С каждым днем солнце заходило все раньше и раньше. Когда оно спряталось за горизонт в полпервого дня, мы поняли, что пора переводить часы. В Хабаровске наши попутчики вышли и на их место сели подполковник и дама лет сорока. Даму провожал муж, и она печально вздыхала, глядя на него в окно. Муж себе иллюзий не строил и глядел на жену глазами хомяка, у которого колхозники выкапывают его запасы на зиму. Когда хомячья фигура обобранного мужа растаяла на Хабаровском перроне, дама отчетливо сказала: «Свобода!».
Подполковник тут же затеял военный флирт, и нам пришлось предоставить ему поле боя, хотя дама очень уж недвусмысленно на Виктора поглядывала. Но мы убежали к сибирячкам и часа четыре не возвращались. Когда вернулись, дама выглядела вполне жизнью удовлетворенной, а подполковник все подмигивал нам заговорщицки. В знак благодарности он просветил нас относительно условий жизни и службы на Дальнем Востоке. Он хоть и не относился к морской авиации, многое о ней знал. Я уже не помню, что он рассказывал обо всех гарнизонах, но помню, что он нас предупреждал относительно Монгохто. Хуже гарнизона по условиям службы нет, кто туда попал – пропащий человек. У нас с Виктором в сознании отложилось только что-то мохнатое и грозное, наподобие паука, только гораздо страшнее.
Во Владивостоке оказалось, что не мы одни такие умные, а есть еще и похитрее нас. Когда мы прибыли в штаб авиации ТОФ на Вторую речку, то первый, кого мы встретили на входе, был наш однокурсник, Саша Ромашка, прилетевший на самолете. Он уже все разведал и сказал нам, что лучше всего ехать в Советскую Гавань. Это, дескать, большой современный портовый город и девушек там полно, и товары японские по номиналу продают прямо на улицах. И климат там – курорт! Только не вздумайте, сказал он, выбрать Монгохто. Это на языке местного народа – орочей – означает Долина Смерти. И кто туда попадет – конченный человек. Оттуда пути назад нет. Еще ни один оттуда не вернулся. И еще он сказал, что встретил нашего однокурсника Октая. Он уже четыре дня здесь, но в штаб еще не ходил, так как познакомился с морячкой, у которой муж в плаванье и живет, в основном, у нее. Саша их, якобы возле обелиска встретил.
Мы поблагодарили Сашу, сказали, что про Монгохто мы уже слышали, а Сов Гавань нам очень хвалили, высококультурное место и полуторный оклад там платят. Я еще заметил, что наше государство просто так полуторный оклад платить не будет. Но друзья зашикали на меня. Вон на Камчатке двойной оклад, а условия – лучше не придумаешь. Только туда всем подряд ходу нет. Камчатка только для тех, у кого лапа волосатая есть. А простому смертному туда не попасть.
Так оно и вышло. Главный штурман авиации флота, не успели мы войти и доложить, предупредил нас, что в Елизово, на Камчатке, мест нет. А не хотим ли мы послужить для начала, скажем, в Монгохто? Мы дружно запротестовали. Главный штурман многозначительно посмотрел на своего зама, подполковника, скромно стоящего возле аэронавигационного глобуса метрового диаметра.
– Ну, что ж, – повернулся тот к нам, – ребята, вижу, неплохие. Так и рвутся служить. Я думаю, можно предложить им наш полный список, пусть служат там, где им захочется. Мы при этом радостно переглянулись, а Витька даже ручки потер.
– Да, – солидно и серьезно продолжил его речь главный штурман, – вот, выбирайте: Монгохто, Каменный Ручей, Аркан, Ландыши и ….и…ладно, так и быть, и Сов Гавань.
При последнем слове мы дружно воскликнули:
– Сов Гавань, Сов Гавань, мы хотим служить в Сов Гавани.
– Что ж Сов Гавань, так Сов Гавань. У нас просто: кто первым приехал, тот и выбирает – служи, где хочешь. Как медалист. Ваших хлопцев почти пятьдесят человек на ТОФ распределили. Считайте, вы лучшие места забрали. А остальным придется служить, где прикажем. Андрей Степанович, проводи ребят в строевой отдел, пусть им там назначения выпишут. Ну-с, надежда штурманской службы Тихоокеанского флота, желаю вам удачи и службы до больших звезд.
Когда мы с предписаниями на руках покидали штаб авиации, с нами вышел один подполковник. Я заметил, что «краб» на его шапке был приколот вверх ногами, вниз звездой и обратил его внимание на это обстоятельство:
– Вот сволочи, – вместо благодарности воскликнул он, – все бы шутили! Ох, ребята, в веселую контору вы попали. Тут надо смотреть в оба.
При этом мы внимательно осмотрели свои шапки. Но весь прикол заключался не в этом.
Мы получили разрешение в комендатуре и поселились в гостинице. А весь второй день решили посвятить знакомству с Владивостоком и на третий вылететь в Сов Гавань. Поужинали мы в гостиничном буфете цыплятами странного цвета синевы с продрисью и не слишком чисто выбритыми..
Утро началось с того, что я никак не мог вытащить Виктора из туалета. И в дальнейшем, при прогулке по городу, каждые полчаса у него появлялось страдальческое выражение, и он информировал:
– Опять подкатывает, – и мы нарезали расширяющиеся круги в поисках ближайшего туалета. Цыплята подсобили, так что первое знакомство с Владивостоком ограничилось изучением общественных туалетов.
На другой день мы вылетели в вожделенную Сов Гавань, в которую нам троим из всего выпуска так повезло устроиться. С этой удачей мы не преминули поздравлять себя в первом же кафе, как только у Виктора прекратились его «подкатывания».
И вот над уссурийской тайгой мы летим к месту службы, к месту, куда хотели бы попасть все наши товарищи, но попали только мы одни.
Мы летели на север чуть больше двух часов и садились уже в полной темноте. С воздуха, да еще ночью Сов Гавань представилась нам огромной. Правда, огоньки горели маленькими, тусклыми кучками. Некоторые были собраны в четкие квадраты, как мы позже узнали – зоны и лагеря. Летящий рядом со мной мариман пояснил, указывая на эти жалкие кучки:
- Сов Гавань по площади не уступает Москве, вот только разбросана, как Рио-де-Жанейро.
Всю глубину его оценки я осознавал потом 12 лет, пока наконец понял, что такое Сов Гавань. За это время она, как амеба, оставаясь такой же бесформенной, разделилась на два района – Сов Гаванский и Ванинский, дважды горела и восстанавливалась. Где-то на периферии этой амебы располагалась авиационная дивизия, в которой нам предстояло служить.
После посадки мы нашли в здании деревянного аэропорта помощника коменданта и показали свои предписания.
– А, так это вы в Монгохто едете служить? Значит так, – начал он объяснять дальнейшую дорогу к нашему месту службы, а я пытался остановить его и сказать, что нам в Монгохто не надо, мы едем служить в Сов Гавань. Но он отмахнулся от меня буркнув, что это все одно и то же. Какой глупый капитан! Нам не надо в Монгохто, нам надо чтобы он объяснил, как добраться до части в/ч 90724, что расположена в Сов Гавани. А ни в какую Монгохту мы не хотим.
Тогда капитан махнул рукой на наше недоумение и просто рассказал нам маршрут следования:
– Садитесь на автобус, едете до «Заветов Ильича», там садитесь на другой автобус и едете до Ванино, в Ванино идете на вокзал и едете на поезде, если успеете, до станции Ландыши, там на коробку и вас довезут до Монгохто…
– Нам не надо в Монгохто… и в Ландыши нам не надо.
– Ну, хорошо-хорошо, в в/ч 90724, там спросите.
В автобусе мы заговорили с хорошо поддатым и пыльным сверхсрочником. Он сказал, что иначе, чем через Ландыши, нам в свою часть не попасть. Я вспомнил, как сильно разбросанной выглядит Сов Гавань с воздуха, и успокоил Витю и Сашу:
- Очевидно, береговая черта сильно изрезана, и наша часть просто находится с другой стороны Сов Гавани. Сверхсрочник хмыкнул, и больше участия в беседе с нами не принимал. Вскоре мы поняли, почему он такой пыльный. Наши щегольские черные шинели тоже стали покрываться пылью, обильно просачивающейся сквозь неплотно закрытые разбитые двери старого автобуса. Да и дорога оставляла желать лучшего. Кидало так, что на меня постоянно валилась пирамида наших чемоданов.
Нам повезло, когда мы прибыли в «Заветы Ильича» автобус на Ванино стоял полупустой, а когда приехали в Ванино, поезд на Владивосток, что идет через Ландыши, еще стоял у перрона. Не понимая, зачем мы это делаем, мы все же купили билеты до Ландышей. Судя по разговорам у главного штурмана, между Сов Гаванью и Ландышами должно быть не менее одной тысячи километров, а тут два автобуса и поездом час десять минут ехать. Да еще все эту проклятую Монгохту вспоминают, а Сов Гавань обетованная все дальше и дальше, и непохоже, чтобы мы вокруг залива опять к ней возвращались. Хотя темно, и кто его знает. Поживем, увидим.
Дожили мы до Ландышей. Проводник посоветовал нам поторапливаться, если мы хотим на коробку, что до Монгохто идет, попасть. Я вообще перестал что-либо понимать и вручил свою судьбу воле Божьей. На коробку садились так, как в 18-м году атаковали поезда. А с нами еще и гора чемоданов. Но, как это ни удивительно, – и успели, и втиснулись.
Полчаса бешеной тряски, пять минут стоянки на КПП, где проверили наши предписания. Оказалось, все точно, мы едем туда, куда надо – в Монгохто.
Мы смирились и, узнав, где находится оперативный дежурный, потащили к нему нашу гору чемоданов. Хорошо еще, что канистра и пироги с кроликами были забыты еще до Москвы.
– Добро пожаловать в Монгохто, – приветствовал нас оперативный дежурный дивизии, выслушав наш доклад о прибытии.
– Товарищ подполковник, скажите, пожалуйста, как так получилось? Мы не хотели в Монгохто служить, и нам пообещали, что мы будем служить в Сов Гавани, а тут получается, что мы попали в Монгохто?
– Ребята, Монгохто расположено в Сов Гаванском районе, а ближайшая железнодорожная станция, это Ландыши. Во Владивостоке любят пошутить и всегда предлагают на выбор Сов Гавань, Ландыши и Монгохто.
Я вспомнил перевернутый краб у подполковника в штабе авиации
– Нам еще предложили какой-то Аркан и Каменный ручей. Может, надо было что-то из них выбрать?
– Можно, – согласился оперативный дежурный. – Вы бы ничего не потеряли. Так как Каменный Ручей это название нашего гарнизона, стоящего у истоков Каменного Ручья.
– А Аркан?
– А Аркан – это позывной нашего аэродрома на первом канале.
Я прослужил в страшной Монгохто двенадцать лет. И никогда не жалел, что попал в этот суровый и прекрасный край. Я не достиг больших звезд там, как сулил нам главный штурман авиации ТОФ. Но я нашел там свое счастье, которое и сейчас со мной. И которое тоже благословляет шутку главного штурмана. Если бы не он, мы бы не встретились, не родили бы дочь и не было бы у нас нашего внука – цели и смысла нашей жизни.
Рассказ будет неполным, если я не упомяну, что через две недели после нашего прибытия в Монгохто, когда мы уже начали летать, мы встретили на Театральной улице, главной улице Монгохто, Октая. Он тащил на спине огромный тюк летного обмундирования. Мы обрадовались и начали стучать друг другу по плечу:
- Октайчик, старина, ты как сюда попал? Мы уже две недели здесь. Уже летаем.
- А я только вчера сюда приехал. Моряк к моей морячке из плаванья вернулся и она меня отпустила. В штабе немного поворчали, что я так поздно приехал. И в виде наказания направили служить сюда. Кроме вас, никто сюда ехать не
