Браслет-1-30. Генератор совести

- Хорошо...
          До моего оглушённого сознания вновь пробился тихий голос Саньки, в котором слышались истерические нотки:
          - Володь, ты хоть знаешь, на каком этаже мы живём?
          Я повернул к нему своё заплаканное лицо и удивлённо ответил:
          - Н-нет...
          - На девятом!.. Далеко лететь!..
          Я вытер слёзы, поморгал и спросил:
          - Зачем ты мне это говоришь?
          - А ты посмотри туда, - кивнул он на прозрачную стену.
          Я посмотрел. "Берлога" опустела. Окно было распахнуто настежь и ветер трепал грязную занавеску.
          - Они ушли, что ли?
          - Ага! - ехидно хихикнул Пашка. - Туда! Через подоконник!
          - Ты хочешь сказать...
          - Именно это я и хочу сказать, - серьёзно сказал Санька. - Видел бы ты, как они переживали, как метались по комнате, заламывая руки! Натуральное кино! Я бы подумал, что они притворяются, если б и нас с Пашкой не зацепило.
          - Во-во! - хрюкнул тот, стоя возле стены и брезгливо разглядывая опустевший притон. - Я думал, крыша съедет от кайфа! - Он повернулся ко мне и со странным выражением оглядел меня с ног до головы: - С тобой теперь опасно дело иметь!..
          - Они, что же?.. - промямлил я, медленно осознавая ужас произошедшего. - В окно выпрыгнули?!
          - Ты что-то совсем тормозить стал! - удивился Пашка и они с Санькой переглянулись.
          - Так ведь их же спасать надо! - подхватился я, но Санька крепко схватил меня за руку и усадил на место: - Сиди! Как сказал Пал Ксанч: "Много чести!" Будем считать это побочным эффектом нашего эксперимента.
          - Да ты что?! - возмутился, не оставляя попыток встать с кресла.
          - А то! - припечатал Санька довольно жёстко. - Ты что же, теперь каждому бомжу на выручку будешь кидаться, если он станет от угрызений совести загинаться?
          - А как же иначе?
          - Ну, знаешь ли! Христос, и тот был более разборчив в своих благодеяниях!
          - Да ты-то почём знаешь?!
          Я всё-таки встал, открыл проход в "берлогу" и, переступая через горы мусора, подошёл к окну. Перегнувшись через подоконник, я глянул с высоты девятого этажа. Далеко внизу, на асфальте, распластались наши старые знакомые. Вокруг них толпился народ, оживлённо обсуждая происшествие. Многие размахивали руками, кричали и показывали вверх.
          - Я бы не стал этого делать, - донёсся до меня приглушённый расстоянием голос Саньки.
          Он был прав: меня заметили и, как по команде, подняли головы кверху. Я запоздало отшатнулся от окна и захлопнул раму.
          - И этого я бы не стал делать, - так же сдержанно заявил Санька.
          Я уже и сам понял, что сглупил. Поди теперь докажи, что ты не верблюд, и что в комнате после ЧП никого не было! Улика неопровержимая! И куча свидетелей. А под подозрение подпадают все соседи. И Санька в том числе.
          Я совсем растерялся:
          - Ну и что теперь будем делать?
          - Когти рвать! - гыгыкнул Пашка. - Чего же ещё? Пока не замели.
          Я вдруг вспомнил сцену с драконом, испохабившим Настину квартиру и "на закусь" хряпнувшим соседскую бабулю по темечку оконной рамой. Ситуация повторялась. Тогда мне тоже пришлось поспешно уносить ноги, как нашкодившему щенку.
          - А ты говоришь: "Купаться"... - задумчиво пробормотал я, возвращаясь в Санькину комнату и гася за собой экран.
          - Чего? - удивился Санька.
          - Ничего. Это я так, мысли вслух... Ну и куда же мы теперь?
          - Ко мне, конечно! - уверенно сказал Пашка. - Там наши женщины, небось, уже с базара вернулись!
          Меня словно кипятком обдало: я же канал сообщения с Пашкиной хибарой закрыл!!!
          И случилось это в тот момент, когда я в азарте демонстрировал Саньке конец света!
          Моля Бога, чтобы всё обошлось, я открыл проход в Пашкины апартаменты и буквально впрыгнул туда первым.
          Тишина. Только на стенке тикают часы, да в печке потрескивают догорающие угли.
          Никого.
          - Рано им ещё, наверное, - предположил Санька, с любопытством осматриваясь.
          - Да я бы не сказал... - Пашка посмотрел на часы: - Какой базар в такое время?
          Часы показывали без десяти двенадцать.
          - Может, зашли к кому? - попытался успокоить меня Санька. - Или по магазинам? - Он переглянулся с Пашкой и тот преувеличенно бодро поддакнул:
          - А чё? Может быть! Денег-то теперь - завались! Карман чешется!
          Но их игра меня вовсе не успокоила. Душа предчувствовала беду.
          - Рынок далеко? - сдерживая дрожь в голосе, спросил я.
          - Да нет, в двух шагах...
          - Прошвырнёмся?
          - В принципе, я бы тоже не против, - замялся Санька. - Только приодеться бы?..
          Он глазами указал на то место, где за минуту до этого светился экран и который я выключил, как только Пашка, шедший последним, переступил порог.
          - А... Да-да... - рассеянно кивнул я и вновь открыл проход.
          Санька живо занырнул туда.
          - И чего ты так разволновался? - напяливая на себя нечто среднее между фуражкой и лыжной шапочкой, неумело пытался успокоить меня Пашка. - Всё будет нормально!
          - Дай-то Бог...
          Уверенности его я не разделял.
          Со стороны экрана послышались голоса. Санькин и ещё чей-то. Женский. Разговор шёл на повышенных тонах. Мы с Пашкой переглянулись и он прошипел:
          - Влипли!.. Понесла ж его нелёгкая!..
          - Не сообразили... Можно было бы самим сляпать ему что-нибудь приличное...
          - Во-во! - шепнул Пашка, опасливо заглядывая за край экрана. - Ты хоть ворота сдвинь поуже... Чтоб не так явственно...
          Я сузил экран до размеров обычной двери. Чтоб только человеку пройти.
          Но всё оказалось не так страшно: просто вернулась жена Саньки. Он с виноватым видом выглянул из-за двери, ведущей в прихожую, и попросил:
          - Володь, секундочку, я сейчас...
          Он уже был при параде.
          - С кем это ты? - услышали мы удивлённый возглас Санькиной супруги и из-за его плеча выглянуло довольно симпатичное женское лицо.
          "Господи! - заныло в груди. - Как же невовремя!"
          Но отступать было поздно. И мы с Пашкой, как были в верхней одежде, протиснулись в Санькину комнату.
          И без того крупные глаза молодой женщины сделались от удивления ещё больше, когда она увидела окантованный светящейся рамкой проём в стене, которого (она знала это совершенно точно!) быть не могло, и нас, выходящих из этой новоявленной двери.
          - О-о-оль! - простонал убитый Санька. - Ну некогда с этим сейчас!..
          - Как это - "некогда"? - быстро обрела Ольга способность говорить. - У нас гости, а ты их прячешь от меня?
          Она проскользнула между притолокой и раздосадованным мужем и медленно подошла, я бы даже сказал - подкралась к нам, внимательно нас разглядывая, словно музейные экспонаты.
          Это была молодая и красивая светловолосая женщина лет двадцати пяти. Во всяком случае, она выглядела на этот возраст. Крупные глаза, маленький, чуть вздёрнутый носик и капризно изогнутые припухлые губы изобличали натуру, подверженную частым сменам настроения. Высокий лоб, прикрытый непокорным локоном, нисколько не портил общего впечатления. Скорее, даже наоборот, добавлял её образу некоторую мечтательность и интеллигентность. Ладная фигурка угадывалась в её кошачьих движениях, хотя она и не успела снять пальто с воротником какого-то рыжего пушного зверя.
          Жеманничая, она протянула мне пухлую ручку, и, несколько растягивая слова, произнесла:
          - Оля. - И, не давая мне раскрыть рта, прощебетала: - А вы, надо полагать, тот самый Володя? Мне Саша рассказывал о вас много замечательного. Так, значит, вот вы какой? - И она откровенно оглядела меня с головы до ног, будто пыталась на глаз определить, чем же это таким я отличаюсь от остальных шести миллиардов?
          Я держал поданную ею руку и не знал, что с ней делать? Сначала было по привычке легонько пожал, потом сообразил, что так не поступают, а как, я не знал, и потому, после недолгого замешательства, наклонился и приложился к руке губами.
          - Ой, ну что вы! - рассмеялась она мне в лысину и лёгким движением отняла руку. - Какие там церемонии?!
          Потом, всё-таки не найдя во мне разительных отличий от рода человеческого, она обратилась к Пашке. Он переминался у меня за спиной и открылся для обозрения, лишь когда я согнулся буквой "зю".
          - А вы, я думаю... Павел? - после небольшой паузы припомнила она. Пашка кивнул с такой готовностью, что я встревожился за его голову. Ольга также прошлась по нему оценивающим взглядом и неожиданно прыснула в кулачок, обернувшись к мужу: - Три мушкетёра!
          Санька наблюдал всю эту сцену с кислым видом. Я подмигнул ему: ничего, мол, всё путём.
          - Я не поняла, - капризно изогнула бровь его супруга. - Вы куда-то собрались? Разве вы у нас не погостите?
          - Оля! - цыкнул на неё Санька. - Я ж тебе говорил: у человека беда стряслась, надо срочно выручать!
          Ответом ему был взгляд, полный недоверия. Она подошла к проёму в стене и с некоторой опаской заглянула туда.
          - Эт-то что?.. - с брезгливой гримаской спросила она. - Ход к соседям?
          - Нет... - покраснел Пашка. - Это мои хоромы... Далеко отсюда.
          - Да? - Она, конечно, не поверила, обвела нас рассеянным взглядом и тронула пальцем кромку экрана. Не встречая сопротивления, палец прошёл насквозь. Она отдёрнула руку, оглядела её, зачем-то подула на палец и загадочно стрельнула в меня глазами: - А, говорят, вы можете таким образом и... на Канары?
          - Может, может! - раздражённо перебил её Санька. - Только не сейчас! Ты понимаешь, что нам некогда? Спешим!
          - Какая жалость! - разочарованно протянула Ольга. Она сразу потеряла к нам всякий интерес. - Надеюсь, к вечеру ты уже будешь дома? - холодно осведомилась она.
          - Надежда умирает последней! - мгновенно оживился Санька, схватил шапку и, заталкивая нас в проём, бросил через плечо: - Не скучай!
          Ольга проводила нас равнодушным взглядом.

*****