Не наша война

поодаль и стал вновь щипать траву  слюнявым рылом.
С минуту Айденус разглядывал молодое, угловатое лицо своего пленителя. Он едва вздрагивал острым орлиным носом, уютно похрапывая во сне, впалые щеки, натянутые на выпирающие скулы, были покрыты чернеющим пушком молодой щетины; на вздернутом подбородке глубокая ямочка, будто выдолбленная долото, маленькие уши туго прижаты к голове, что, казалось, их нельзя было отогнуть и руками. Наконец внутреннее чувство утраты, опустошенности и обиды переполнили его – Айденус вцепился мертвой хваткой в такие же, как и у него самого, волосы притянул моргающую гримасу к себе, лезвием оградив чужака от себя.
- Проснулся? - зло улыбнулся Айденус, вглядываясь в ничего не понимающее ореховые зрачки.
Кадык с усилием перепрыгнул упирающееся в него холодное лезвие кинжала, на шее имперца проступила испарина. Тот расплылся язвительной улыбкой, обнажив белый ряд зубов. Эта улыбка вывела Айденуса из себя – он повалил мерзавца на траву, не отпуская головы, сильнее вдавив острие, из-под которого выплыл худой алый ручеёк.
- Ну же! Одно движение, убей! – нагло выкрикнул имперец, бросаясь шеей на кинжал.
- Зачем ты меня …
- Спас?!
- Скорее схватил, забрал, называй как хочешь.
- Нет- нет, именно спас! Думаешь, я не знаю, что делает Империя с пленниками?
- Все равно, ты, имперская дрянь, должен умереть! – продолжал реветь Айденус.
- Забавно, чудак ты, - будто бы не опасаясь скорой расправы, звонко рассмеялся тот.
Успокоившись, глядя точно в глаза Айденусу, он продолжал:
- Подумай на секунду хорошенько своей головешкой. Думаешь мне в удовольствие тащить твою издыхающую тушу на себе, когда я мог отдать тебя генералу и получить весомую награду и того больше славу, как за добытого наследника лигийского престола! – его желваки гневно ходили по щекам, в уголках губ клубилась пена.
Айденус нехотя разжал кулак, оставив ворох волос у себя в руке, кинжал защелкнул в ножны. Присев, поднял упирающегося имперца за грудки, не спуская недоверчивого взора с его съехавших к переносице бровей.
- Чего ты хочешь?!
Имперец придирчиво огляделстоящегоАйденуса, нисколько не тая обиды за случившееся.
- Честной битвы. Жилец уйдет, проигравший останется здесь навечно, пока его не склюют коршуны.
- Что же, твой вызов весьма дерзок, но я его принимаю. Деремся на равных, без кольчуги, - он замялся, опустив голову, - голые по пояс.
Айденус с легкостью скинул свою холщевую сиреневую рубаху, подставив лоснящуюся потом грудь, колющему ветру, подобрал сваленный у дуба меч, и стал разминаться, рисуя круги кистью, рубя воздух выпадами.
Имперец же с трудом отковырял заклепки панциря, стащил металлические штаны, наплечники, рукавицы, подобрал загнутый меч, запачканный сухими бурыми кляксами, и встал в стойку против врага, выпятив петушиную грудь с мелкими волосками меж сосков.
- Начинай, - с насмешкой в голосе выкрикнул имперец, в то время, как Айденус выставив меч, пошел на него.
Мах: клинок свистнул над ухом имперца, ловко увернувшегося от удара. Еще мах, и тут клинок едва не полоснул оголённый живот. Выпад: Айденус вытянулся в струну, упав на выставленную руку, согнулся в ноге.Имперец отбивал удар за ударом, отпуская обидные реплики в адрес Айденуса, все больше выводя его из себя. Бросаясь в очередную атаку, Айденус вырывался страшным рычанием, будто разъяренный ревущий медведь.
Наконец, имперец взял своё. Ускользнув от очередного удара, он рывком полоснул Айденуса по руке – тот щенячье взвизгнув, выронил меч, схватившись за кровоточащую рану. Катнувшись, он подобрал меч и вновь ринулся в схватку, но имперец играючи отбил колющий удар, контратаковав Айденуса по спине.  Извиваясь как змея, Айденус чувствовал жгучую боль всей спиной, ощущая глубокую канавку, теплый ручеёк, стекающий в штаны, капающий на девственную траву. Он явно слабел, пот затоплял ему глаза, разъедая сухие зрачки; корчась жалкой гримасой, он отступал, пятясь, неуверенно прощупывая раскисшую почву позади себя. Удар – и Айденуса перекосило на правую ногу. Сильно хромая, он махал перед собой мечом, стараясь отогнать уверенно наступающегоимперца.Айденус шумно выдохнул, всё-таки дотянувшись краешком меча, полоснув обидчика по шее. Это рассердило имперца – он силой рубанул Айденуса сверху, мечи схлестнулись противным скрежетом. Айденус выронил меч, не подобрав его, продолжал пятиться.
- За империю! – не своим голосом взорвался тот и прыгнул на сжавшегосяАйденуса, вздымая меч над собой.
Айденус успел отпрыгнуть, как понял, что нога его нащупала лишь пустоту; журчащий шум грохочущей воды долетел до его ушей, в нос ударил сладковатый речной запах. « Конец»,- мелькнуло в голове, и его черный загривок исчез за обрывом.
Как вдруг, ноги  Айденуса застыли на месте, а в раненой руке он почувствовал напряжение. Он глянул вверх: скалясь своей несводимой улыбкой, на него смотрел имперец, по пояс повиснув над пропастью,  сжав руку Айденуса.
- Держу, - кряхтя, он вытянул Айденуса наверх.
- С-спасиб-бо, - выдавил Айденус, дрожа всем телом, поглаживаяплечи. – Ну почему?! Ты же мог убить наследника, и, возможно загубить Лигу!
Имперец тяжело дышал, раздувая круглую грудь, будто кузнечные меха, сначала часто, затем, приходя в себя, все медленнее. Оба они сидели, уставившись в траву, разглядывая трудящуюся живность, которой было точно не до них.
- Ты, Айденус,- начал он спокойно,-  думай, как хочешь, а война не кончиться, за место тебя пришли бы другие, а за ними следующие. Это как бесконечный водоворот, который не сдержать.
Вдруг, он встрепенулся, вытянув длинную юношескую шею, вглядываясь вдаль из - под надвинутой на глаза ладони.
- Патруль,- процедил он. – Тебе нужно идти, мы еще встретимся, попомни. Вернись в Новоград и стань правителем, Айденус! Я не вправе решать твою судьбу, пусть это делают палачи. Вот, - он пошарил в левом кармане широких штанов и извлек грубо обтесанный осколок, издававший сизое свечение. – Держи,- он вложил находку Айденусу в ладонь, завернул пальцы.
- Что это? – не разжимая ладони, он чувствовал, как она нагревается.
- Твой путь домой.   Сожми осколок, держи его до тех пор, пока не обожжет тебя, затем подумай о месте и разожми, - имперец бросал взгляд то на Айденуса, то на шевелящиеся колосья ячменя. – Ну же!
Айденус последовал его совету. Вскоре воздух вокруг него стал бликовать, волниться, в то время как рука терпела невыносимую боль.                                    
-А звать то тебя как? – крикнул Айденус, исчезая.
- Яскер я, сын Всеволода Теремеева…