Шедерв…
Этим летом я, - наконец-то!, - жил исключительно на своей загородной даче, потому что окончательно вышел на заслуженный отдых, что называется: «гуляй, не хочу». Мне повезло, это лето было на редкость теплым и относительно сухим. А это значит, что было меньше каждодневных и неизбежных проблем всех дачников с садом и огородом, с теплицами и парниками: то открой, то закрой, то полей, то просуши, то... Да и так, было ну очень, очень приятно, после долгой, холодной зимы, просто посидеть, за маленьким садовым столиком под вишней и себя порадовать долгожданным теплом и солнцем, у нас, на Северо-Западе, это, увы, большая редкость и как бы большая удача.
Мой дачный участок, с двух сторон, крутым поворотом, опоясывала небольшая, но очень быстрая речушка, а за рекой рос сплошной лес. Речушка текла вдали от жилья и дорог, все время по лесу, поэтому в ней круглый год была очень чистая, абсолютно прозрачная и холодная вода. По этой причине, ни у кого не было колодцев, все дачники воду, для еды, питья и хознужд, - уже который год, - брали прямо из реки и ничего, все пока живы. С третьей стороны, была дорога, а с четвертой, был участок моего соседа. Он, как и я, тоже был довольно зрелый мужчина и тоже уже «на заслуженном отдыхе», правда, в отличие от меня, с женой и трехлетним внуком, Коленькой. По выходным, к ним приезжали родители внука, с виду, так очень даже приличные люди, но почему-то всегда порознь, что-то там у них не «сросталось», но подробностями я не интересовался, за чем? Других соседей, - за десять, с приличным гаком, лет, как я здесь обосновался, - я даже и не знал, не знаю… и знать не хочу… и они меня тоже…
Коленька, был очень активный, живой, резвый и, в некотором смысле, очень общительный мальчик, теперь таких детей называют гиперактивными. А, почему «в некотором смысле»? Так это потому, что он говорил на языке только ему понятном, но всем остальным совершенно не известном. Он всегда говорил очень и очень быстро, но разборчиво, иногда даже чётко, по слогам, но… не понятно… Примерно так, как говорят возбужденные кавказцы… При этом он очень искренно, по взрослому здраво и пристально, смотрел в глаза своему собеседнику, - что у меня почему-то всегда вызывало, испуг, а порой, даже не понятный страх. А, еще, всегда в его глазах отчетливо читалось: - Дядя, ты что – дурак, что ли?..
Утром, примерно, в районе восьми-девяти часов, я обычно просыпался от того, что Коленька, очень громко, убедительно и доходчиво «излагал» своим «предкам» то, что он хочет или чего не хочет одевать или, что он хочет или не хочет есть, на завтрак. Потом, до обеда, была с начала одна очень длинная Колина «лекция» на огороде, адресованная бабушке. Потом перерыв на обед и послеобеденный сон и, вечером, еще одна лекция, теперь уже адресованная деду, в гараже, где сосед, все время что-то ремонтировал, то машину, то насос, то газонокосилку. И так продолжалось почти все лето.
Иногда, чаще по выходным, как правило тогда, когда приезжал кто-то один из Колиных родителей, ко мне заходил сосед, как бы по нужде, типа «за солью» или крестовой отверткой. Бывало и просто так, по вечерам, как говорится, «на огонек», иногда с внуком. При чем он абсолютно всегда мне говорил и сетовал на то, что их внук всё ни как не заговорит «по русски», а почему-то говорит как иностранец, не наш… На что я ему, как правило, возражал, типа: - Не торопись, вот заговорит, так ты сам первый этому будешь не рад. Потому, что эти бесконечные вопросы: - Как и почему? И что это будет еще в сто раз хуже, чем так, как сегодня есть. Потом сам задолбаешься отвечать… Так дни и шли, драгоценные летние денечки, один за другим и ни чего необычного, не ординарного ничто не предвещало. Но…
Лето заканчивалось… Кажется.., уже был, не то конец августа, не то уже начало сентября, точно не помню, но это и не важно. А, важно то, что однажды утром, меня разбудил не, как всегда, Николкин крик, ну так, как обычно и привычно, а, - что было очень странно, - крик моего соседа и соседки. По их, не понятно почему, очень весёлым голосам, крикам и возгласам, было понятно, что они чему-то не сказано радовались. При этом было понятно что они, видимо тоже от радости, то ли куда-то бежали, то ли просто громко топали по садовой дорожке, по моему, они там в припрыжку танцевали или пританцовывали, при этом, вразнобой звонко хлопая в ладоши. Я уже было собрался идти к ним, посмотреть, что там такое произошло. Но, пока одевался, собирался, услышал как они уже сами стоят, у моего порога, и стучат мне в окно веранды. Я тут же, быстро, в одних только домашних тапках, на босу ногу, выскочил им на встречу: - Что?!! Что случилось?.. Что такое? А?..
Спереди стоял невероятно радостный сосед, с совершенно мне новым и не знакомым мне выражением лица, держа за руку Коленьку. А за ними стояла, сильно рвавшаяся «в бой», такая же, только даже уж слишком откровенно радостная, соседка, словно вся готовая на все, - и все, почему-то, были босые, наверное все началось сразу, как они проснулись…
- Соседушка, родной, радость у нас великая, Коленька наш заговорил и, о счастье!, заговорил по-русски… Коленька скажи дяде все, все, что ты нам говорил. Ну? Скажи же?..…
И Коленька тут же, смело глядя прямо на меня, своими «ясными и светлыми», искренними и, по детски, наивными глазами, послушно заговорил, да еще как заговорил. Заговорил так, с таким выражением и такими сильными выражениями, что я, - хорошо, что стоял на крыльце, - от сильного волнения, сразу же присел на верхнюю ступеньку… Это было что-то… Это был настоящий ораторский шедерв… настоящий образец.., академическая методичка, для преподавателя «краткого курса ораторского искусства»…
Мне почему-то сразу же показалось, что я, как когда-то давно, - было такое дело, - снова нахожусь то ли где-то, в старом, заброшенном вентиляционном штреке, с «Коногонкой», на шахтерской каске, одетой поверх бескозырки или на палубе военного корабля, - тоже было, - перед матерым бригадиром проходчиков, и… или …обязательно русским, старорежимным боцманом… и одновременно…
Должен заметить, - не знаю почему, - во всем мире считается, что самые-самые матерые матершинники и сквернословы – это шахтёры и военные моряки. Но и те, и другие не только умеют, но и знают где, когда и при ком - можно. И как только выезжают из шахты на поверхность, «на гора», или сходят на берег, все свои «таланты» тут же и сразу же, начисто, забывают… Сам это сто раз наблюдал и сам же этому всегда удивлялся, удивлялся этакой, очень быстрой, метаморфозе…
Коленька действительно заговорил… Он говорил и говорил, как всегда быстро и убедительно, но не, как всегда, не понятно, а даже очень и очень внятно и понятно. Но, было одно «но»… Это был сплошной, густой, отборный и очень даже сильно ругательный мат. Такой крепкий мат, что абсолютно все шахтеры и моряки отошли бы в сторонку, от зависти заплакали и все нервно закурили сигареты «Памир» или папиросы « Беломор»…
Хотя, - справедливости ради, - у него были и выражения полегче, когда жесткий мат был вперемежку просто с крепкими выражениями типа: хрен вонючий, бордюра гулящая, урна привокзальная, волчачая рожа, собачачая шкура или обрыганный мертвый ишак, были и еще.., не запомнил…
Но, что было очень уж удивительно, совершенно ни разу «про мать»… А, еще было такое: падло, пропадло и пропадлюга, но это было так, чепуха, как мусор из под ногтей…
Конечно мат, по понятным причинам, я вам в точности написать не могу, ни какая цензура, ни какой, даже самый продвинутый модератор, это не пропустит, да и многое я сам пропустил и уже даже забыл… Жаль, что телефон не поставил на запись, вот это был бы шедерв!… Вы уж как-нибудь сами включите свою фантазию… на всю катушку.., на сколько только можете…
Но, что было совсем уж очень не ординарно, необычно и интересно, во всём этом бедламе и что было самое-самое удивительное, - это не то, что Коленька, так лихо и так четко, как говорят музыканты-лабухи, «с листа», всё отбарабанил. Хотя, тоже, было бы очень даже любопытно узнать: и где же, и от кого (а может это, в Коленьке, ожили чьи-то гены?) он этого набрался? Главное было то, что потом его бабушка и дедушка, почти весь день, - во всяком случае, до обеда – это точно, - через короткие промежутки, просили и просили его это всё повторять и повторять, и еще, и еще, и еще….
И всё таки жаль, что не записал… точно был бы шедерв…
PS: Шеде́вр — оценочная эстетическая категория, означающая принадлежность рассматриваемого предмета к некой высшей степени совершенства: уникальное, непревзойденное творение...
|
