стаккато, острое стаккато. Я долго дирижерский удар не мог вовремя подать после ауфтакта, потом, когда научился делать правильный вдох, сразу получаться стало.
-Твои знаменитые вздохи, – засмеялась Аня, – Девчонки без ума от них.
-Что в них такого? Не понимаю, – удивлялся Иля.
-Ты очень эротично вздыхаешь, – смеялась Аня, – Головы всем вскружил.
-Даже не думал о таком. Вздох помогает мне вовремя подать дирижерский удар. А раньше музыканты за него мой ауфтакт принимали и вступали раньше времени. Это большая проблема – кто-то вступил, кто-то нет. Главный дирижерский косяк.
-Под твоим управлением легко поётся, ты превосходно чувствуешь ритм и такт,– убежденно говорила Аня. Ей нравилось, что он в поездках не отпускал ее руку.
-Мне еще многому нужно научиться, – отвечал Иля и внимательно поглядывал на нее.
Когда вечером они гуляли возле реки, он вдруг сказал:
-Грустно будет расставаться. Я в Питер, ты в Москву. И подолгу в разлуке жить будет трудно.
-Я ведь в Гнесинское училище после 9-го класса поступила. И учиться мне всего полгода осталось, только выпускной экзамен по мастерству подготовить и сдать.
-Вот как? – удивился Иля,– И какой же общий срок обучения у вас?
-3 года 10 месяцев. И данная практика входит в этот срок.
-Я очень рад, – сказал Иля.
-Не хочешь меня поцеловать? – спросила Аня.
-Давно хочу… просто не решался.
-Ты ни с кем еще не целовался? – удивилась она.
-В губы ни с кем, кроме… Рыжика. Это мамин любимец, бостон-терьер редкого тёмно-рыжего окраса.
-Ну, значит, умеешь, – снова засмеялась Аня. А Иля взял и поцеловал её.
У него было легко на душе, он теперь все время улыбался. Единственное, о чем он на минуту задумывался, так это том, что через две недели они разъедутся в разные стороны. Но ведь существует скайп и видео звонки, так что и грустить нечего! Аня тоже смущенно улыбалась, когда ловила на себе взгляды других участников. Но все сразу понимали, что у этих двоих дело дошло только до поцелуев, тогда как другие крутили мини романы с иной, более приземленной целью. Мини, потому что вряд ли кто из вновь образованных пар собирался после экспедиции продолжать отношения. Иле и Ане их было не понять.
Даже Терентий переживал. За неделю до общего отъезда он спросил Илю наедине:
-Так вы что же с Анечкой так и разбежитесь после всего?
-Почему? Вовсе нет! – ответил Иля с лучезарной улыбкой.
-Вы ж из разных городов, – сказал Терентий.
-Ну и что? Аня совсем скоро закончит учебу в колледже, и тогда…
-Что? Приедет к тебе?
-Думаю, да.
-Думаешь? То есть, точно не знаешь?
-Мы еще не обсуждали это, но я уверен… От Москвы до Питера не так и далеко. Некоторые на Сапсане на работу ездят туда-сюда. Неделю в Москве, выходные дома в Питере.
-Какой же ты салага. Такие вещи нужно чётко оговаривать. Ты как мужик должен все решать и разруливать. Или в вашей паре Аня всем руководит?
-Ну… я не знаю пока. Мы все вместе обсуждаем.
-Вы только и делаете, что целуетесь. Ни разу не видел, чтобы вы просто разговаривали.
-Понимаешь, Терентий, не до разговоров нам…
-Понимаю, поэтому и переживаю за вас обоих. Глупые вы еще потому что, шишек пока не набили. Вот тебе сколько лет?
-Двадцать.
-А ей?
-Кажется, восемнадцать с половиной.
-То-то и оно. Считай, дети вы ещё.
***6
Накануне отъезда, пока сворачивали лагерь под Лухом, Иля и Аня обменялись контактами в сетях, номерами телефонов и даже адресами. Аня была возбуждена и явно расстроена, а Иля её успокаивал и убеждал, что они смогут изредка видеться. И без стеснения целовал. Впрочем, в большом междугороднем автобусе, который заказали устроители экспедиции, еще три парочки целовались. А Терентий поглядывал на них с переднего сиденья с сомнением. Он знал, что вряд ли все они снова увидятся. На Илю и Аню он смотрел с особым сожалением, нравились ему эти двое. Но жизнь и расстояние разлучают и не таких.
Настоящее расставание началось на вокзале. Тут уже и Иля почувствовал, что кончается их счастливое лето, а Аня заплакала.
Однако по приезду домой, как только Иля вошел в квартиру, он почувствовал облегчение. Мама суетилась, кормила его, расспрашивала о том, как ему поездка. И он, конечно, рассказывал, а сам усиленно прислушивался к себе и не понимал, почему дома вздохнул свободно, словно путы с себя снял.
-Мама, мне понравилась одна девочка. Мы целовались, – честно сказал он матери. Она удивленно и радостно смотрела на него и ждала продолжения.
-Мы договорились изредка видеться. Она из Москвы. Вы с папой ведь не будете против?
-А что за девочка?
Иля рассказал кое-что об Ане и ее сестре и показал фото на своем мобильнике.
-Конечно, мы не будем против! – воскликнула мама, – Но, надеюсь, у вас не дойдет до секса? Вам еще учиться…
-Не дойдёт, Аня не такая, – ответил Иля и подумал, что, наверно, Аня ждала от него этого шага, а он ничего не предпринял. Именно этот груз давил на него, но он даже представить не мог, как такое осуществить. В палатке? Но он жил там не один. В кустах? Бред собачий. Тогда где? В шатре с походным душем, где участники мылись в светлое время дня? Туда, кажется, уходила одна парочка два или три вечера перед отъездом. Он даже слышал краем уха, как двое заинтересованных парней, шушукаясь, записывались туда по времени у одного самого активного. Но, по мнению Или, это вообще было крайне стрёмно. Одна пара отпрашивалась вечером в Лух, где снимала номер в гостинице, но Иля понятия не имел, как бы вел себя, если бы они с Аней решили сделать так же.
Однако этой же ночью он всё понял. Оказывается, он хотел секса с ней, просто загнал эти желания глубоко в подпол, а сейчас они вырвались наружу.
Иля наконец-то достал флэшку, которую дала ему Аня, и включил комп, чтобы посмотреть запись ее пения. Третья песня Леля… меццо-сопрано, певицы, имеющие такой голос, часто играют роли юношей в опере.
Это был учебный спектакль в Гнесинке. Он едва узнал её в гриме и мужской древнерусской одежде, с гуслями в руках. А когда она запела, Илю затрясло, ему перехватило горло и стало нечем дышать. Он уже не мог сдерживаться, настолько ярко представил её раздетой…
Утром он еле встал, настолько измученным ощущал себя. Мать трогала его лоб, но Иля отводил ее руку:
-Я здоров, мама. Просто… очень хочу ее увидеть.
-Илюша, через неделю тебе в консерваторию… Ты же говорил, что вы пока будете общаться в интернете.
-Говорил. Но мне ужасно плохо сейчас… очень плохо, как никогда еще не было. Я не думал, что так будет. Мне трудно дышать.
-Потерпи, ты успокоишься. Так всегда бывает после расставания первые два-три дня. Такой синдром… Даже если расстаёшься просто с друзьями, а ты с девушкой расстался…
-Я поеду к ней, сегодня!
-Илюша, опомнись. У нее родители, они не поймут…
-Не могу я, мама! Переведи мне денег на карту, я сниму там номер в гостинице. Обещаю, вернусь к началу учебы.
-А она? Ждет тебя? Вдруг у нее дела? Ты хотя бы позвони ей, что приедешь.
-Не стану. Она и так плакала, когда мы расставались.
Под ногами Или крутился Рыжик и потяфкивал, наблюдая, как сын хозяйки быстро собирает вещи в дорожную сумку. Иля взял все самое необходимое и даже поел, хотя до этого куска не мог проглотить. В нём словно включился генератор. Мать завернула ему кое-что для перекуса, а потом смущенно спросила:
-Но ты ведь умеешь пользоваться презервативом?
-Конечно, мама, мы с пятого класса в гимназии все это давно на бананах отрепетировали на уроках полового воспитания.
-Как с пятого класса? Вам же всего по 12 лет было?
-Самое время. Уже через год некоторые попробовали всё в натуре.
-Господи! Но ты ведь не такой?
-Был не такой. Но теперь… Всё, я поехал, а то на Сапсан опоздаю!
***7
Пока Иля ехал в Сапсане, у него получилось забронировать номер в отеле недалеко от адреса, указанного Аней. Фактически, не созвонившись с ней, он ехал в неизвестность. Она ничего не рассказывала о своей семье, кроме упоминаний о сестре. Как Юля смогла оказаться в Италии, кто организовал для нее поездку туда и кто оплачивал ее обучение, наверняка не дешёвое, оставалось вопросом. Аня вроде говорила, что был грант. Иля понятия не имел, как получают гранты, и что для этого нужно, потому что никогда не интересовался чем-то подобным. Его семья далеко не бедствовала, он учился в элитной гимназии. Но если Юля поехала учиться в Италию, значит, именно родители обеспечивали ее за границей. Наверняка грант выделялся только на оплату обучения. Однако Иля помнил, что Аня в экспедиции одевалась очень просто, далеко не в модные обновки, что было бы логично для молодой девочки, поехавшей с группой, где присутствовали парни. В отличие от других участниц, было видно, что она привыкла к скромности в одежде. В лагере он не придавал этому никакого значения, но теперь думал об этом. Потому что хотел предварительно создать всю картину ее жизни. Аня даже близко не казалась избалованной дочкой обеспеченных родителей. И почему она с каким-то отчаянием произнесла тогда, что Юле выделили грант, потому что она настоящий талант? Когда он услышал пение Ани, она показалась ему не менее, а даже более талантливой, чем сестра. Наверно родители обожали и боготворили младшую дочь, а старшая всегда оставалась в тени.
Он безумно хотел ее обнимать. И ругал себя последними словами за то, что мог быть таким сдержанным рядом с ней. Ёлыыы! За ручку держал, когда нужно было сильней обнимать и жарче целовать! У него перед глазами стоял нежный и прекрасный мальчик Лель, поющий живым чувственным голосом. И под его одеждой пряталось стройное девичье тело, которое сейчас он так желал.
Иля успел на 11-часовой поезд и после обеда уже прибыл в Москву, после чего с Ленинградского вокзала поехал в отель. С Аней он хотел связаться уже после заселения в номер и приведения мыслей в порядок. Он не часто ездил в Москву, не было необходимости. Лишь на день рождения двоюродного брата, но сейчас не собирался ему звонить, несмотря на то, что дружил с кузеном, старшим по возрасту. Тот уже женился и жил отдельно от родителей. Но Иля не хотел даже просто посоветоваться с ним. Сейчас ни мать, ни брат, не могли ничего ему сказать, потому что они не знали Аню. Все остальное – её фото и его слова о ней ничего не значили. И сам он пока ничего не значил, несмотря на желание, которое привело его сюда. Он должен был увидеть её и ощутить. Только тогда всё могло приобрести смысл. Но не только увидеть, ему требовалось услышать её, как музыку – со всеми нюансами. Поскольку так он воспринимал любую звучность – как проявление осознанной телесности, не композитора, написавшего эту музыку и не исполнившего её музыканта. Он воспринимал музыку своим телом на уровне физиологии.
Оглядев номер, он кивнул сам себе – хорошо. Чисто и светло, есть плотные шторы блэкаут, для того, чтобы отделиться от мира, есть выход на лоджию с неплохим видом на парк. Он спустился и пообедал в ресторане отеля, осмотрелся и остался доволен. Ничто не нарушало теперешнее состояние его души и не мешало тем чувствам, которые горели у него внутри.
Иля заказал напитки и легкие закуски в номер, сел и стал думать, что делать дальше. Но вдруг его телефон зазвонил. Это была Аня. Голос ее срывался от сильного волнения:
-Иля, прости, что звоню… Но мне нужно тебе
