ПАСТОРАЛЬ

делу — полный молчок! Вот я и поехал в де­ревню, надеясь все- таки отыскать мо­тив. Не могу я посадить мужика толь­ко по факту содеянного, если он ни­когда не был до этого судим, имеет отличные характеристики с работы, от участкового, от соседей, односель­чан. Не могу! Не хочу грех на душу брать. Думал, конечно, что у мужика «не все дома», но экспертиза в обла­стной психиатрической больнице ни­каких отклонений не нашла. Тупик?

         И я, слава Богу, оказался прав. На­шелся мотив. Такой глубинный, что и родители, и сам подследственный о нем не подозревали. И помог мне в этом, вы не поверите, пушистый ста­ричок Иван Данилович...

          Сначала я, как положено, задавал вопросы потерпевшим, потом наше общение как-то незаметно перетекло в теплую беседу, как говорится, «за жизнь». Хозяйка уговорила меня по­хлебать окрошечки из домашнего ква­са с хреном. Вот это, я вам скажу, пи­ща! Уныние как рукой снимает, пры­гать хочется. Натрескался я окрошеч­ки от пуза и вдруг почувствовал: сего­дня поставлю точку в заморочном де­ле об истязании. Мои потерпевшие, милые, в общем, и добрые люди, са­ми искренне недоумевали по факту содеянного их сыном, ничего не скры­вали из своей жизни и как могли старались помочь мне разгадать загадку Я спрашивал, не хотел ли сын путем угроз и пыток заполучить от них деньги, либо какие-нибудь ценности, не пытался ли заставить их переписать на него добротный кирпичный дом, машину, гараж? Оказалось, что все перечисленное мною и так изначаль­но принадлежит сыну и документаль­но оформлено по закону. Деньги от него родители никогда не прятали, да он в них и не нуждался, будучи дирек­тором маслозавода и зарабатывая достаточно для обеспечения семьи и самого себя.
Я перевел разговор на отвлеченные темы. Посетовал на дикую жару, рухнувшую на всех нас этим летом, принялся рассказывать о знакомстве в электричке с Иваном Даниловичем, опустив, понятное дело, его натуралистические подробности о героиче­ском прошлом. И тут мать подследственного встрепенулась и украдкой перекрестилась в угол, где была бож­ница:

       -Иван Данилович, говорите?... Как же, знаем... Пауком его у нас кли­чут...

       -Интересно, почему Пауком?

       -А вот послушайте.

        Объявился он в наших краях году где-то в шестьде­сят втором. Точно, в шестьдесят вто­ром! У нас Костик как раз родился. С того момента и до прошлого года Иван Данилович работал в поселко­вой средней школе учителем по труду и военному делу. Школа эта у нас единственная на всю округу. Все там учились. И мы с мужем тоже когда-то ее закончили. Но мы-то до Паука, а вот Костик наш к нему попал. И стали мы, местные жители, со временем примечать, что дети наши вроде как уже и не наши. Тихие, вежливые и, знаете, какие-то заторможенные, пу­ганые. Костик принялся каждую ночь кричать во сне, вскакивал с постели с безумными глазами, плакал. А как школу окончил, все у него налади­лось, все страхи исчезли. С другими детьми, что после наших подрастали и попадали на обучение к Ивану Дани­ловичу, повторялось то же самое. Как и каким образом он влиял на учени­ков, не знаю. Дети своим родителям ничего не могли сказать вразумитель­ного. Но от вежливости Ивана Даниловича, ласковости его любому чело­веку почему-то бежать хочется, как той мухе от паука...

       Я вернулся в райотдел, оформил своему подследственному направле­ние на судебно-психиатрическую экспертизу в Институт Сербского. Короче, сейчас он освобожден от уголовной ответственности и закан­чивает корректирующее лечение. Психиатры уверены, что необрати­мого процесса у Константина не об­наружено и скоро он вернется домой вполне здоровым.