Мое детство было окружено теплом и пониманием родных.
Я был единственным ребенком в семье и делал все, чтобы отец и мать
гордились мной. Хорошо учился, был послушен, никогда не доставлял
неприятностей. Занимался, исключительно, интеллектуальными играми,
от чего стало садиться зрение и пришлось носить очки.
Жили мы хорошо, все было, отказа ни в чем не знал, правда, и просил
немного, родители сами давали все, что нужно.
В двенадцать лет пришла беда. Было много шума и разговоров.
Отец, впервые с того времени, что я его знал, напился. Мать, как могла,
старалась утешить его. Всю ночь в гостиной горел свет и шел сбивчивый
разговор.
- Что поделаешь, если люди так решили, - доносились сквозь сон слова
матери.
- Или мы все ослепли, или сошли с ума, - громко, словно не ощущая
этого, говорил отец, - Это же пещерный век, нарушение всех принципов
равноправия, мы потеряем авторитет в мире, который когда-то добровольно
взялись защищать. Что теперь будет? Какое будущее ждет нашего сына?
Сколько бед успеет натворить это чудовище, доровавшееся до власти.
Здоровье отца пошатнулось. Исчезла энергия в действиях и оптимизм
в словах. Мне родители ничего не высказывали, это просто ощущалось в
воздухе. Дышать стало труднее.
Четыре года спустя в семье наступил праздник.
- Спасибо, судьбе, пережили беду, - ликовал отец, - Теперь все будет
хорошо.
К тому времени я понимал, о каком чудовище шла речь. Отец с радости
снова напился, но в этот раз себе на беду. Инфаркт.
Мы с мамой остались одни. Ей было худо, но она держалась. Дождалась
окончания школы, поступления в университет и первых успехов в обучении
там. Лишь после этого тихо угасла.
Но я не чувствовал себя одиноким, целый мир был открыт. Я
чувствовал, как мы понимаем и защищаем друг друга. Каждое мгновение
света и каждое человеческое лицо наполняло жизнь неведомым смыслом.
Была молодость, друзья и девушки, все пропитано верой в завтрашний день.
Но чудовище решило вернуться, и многие покорно расступились перед
ним. Но только не я. Меня не обманешь. За преждевременный уход
отца и матери, ради защиты родного мира я смогу постоять.
Как оно суетиться и вечно соскакивает с перекрестия прицела. Вроде
замерло. Палец вдавил спуск, но мгновением раньше голова дернулась.
Его закрыли, мешают. Еще спуск, сще, дайте же взглянуть.
Лопнуло стекло очков, брызг фиолетовых искр, тьма.
