Пророчество 2012

свидетели. И не его вина, что Рим победил, победил на его земле. И оплеванные в цепях карфагенцы сносят гордость могучего государства – стены в несколько локтей. Что ж, пора.
Римская ала вот-вот подскачет, чтобы взять того, кто унизил империю; того, кто мог дойти до Рима, перепугав толстозадый Сенат; того, кого приказано провести в кандалах на потеху толпы. Того, кто трижды  разбил непобедимые легионы – а такое прощать нельзя. Центурион уже подбегал к сирой лачуге, когда столб ураганного  ветра раскидал конников и хибару. Только песок, проклятый африканский песок, на котором поджариваешься не хуже огня. Понятно, почему Ганибал стремился в другие края – сплюнули поднявшиеся наездники.

 - Странно, очень странно, - уставился в рукопись  профессор Мячиков. – Решил прочитать любимую книгу – и на тебе… Иди посмотри.
Доцент Славка Мирошкин склоняется над страницей:
 - Кончина великого князя…неизвестна. – Он нервно поправил очки и стал читать дальше:
 - По одним данным князь…По другим… Что за чертовщина?
 - Залезь в интернет, - посоветовал Мячиков.
 - Тело Святослава так и не было найдено. Вот те раз, - Славик недоуменно взглянул на профессора.
 - Может, - заметил Мячиков, - кто-то решил переписать историю полководцев?
 - Ну не настолько же, - Славик защелкал клавиатурой. – Профессор, вы не поверите. Пропал Чингисхан. Та-а-ак,  еще Марий исчез. Даты смерти – неизвестны, они как будто испарились. Свидетели в один голос упоминали о каком-то столбе света; но все они умерли под пытками, обвиненные в измене.
 - Ну и ну, - изумился профессор. – А остальные? Наполеон, Мономах, Цезарь?
 - Эти на месте. Чертовщина какая-то, - промямлил Славик, не подозревая, насколько близок к истине.

Вельдирий усмехнулся, потирая руки. Перед ним, изумленно оборачиваясь друг на друга, стоит шеренга воинов. Лучших, прославленных, самых знаменитых.
Ганибал – провел слонов через Альпы. Разбил непобедимых римлян. Умеет творить невозможное. Сейчас напрягся, сверкая единственным взглядом.

Чингисхан, потрясатель Вселенной. Гордо смотрит, пряча удивление. К этому имени что-то добавлять – лишняя трата времени.

Атилла, с широким, как  блин, лицом и глазами-щелками, из которых брызжет ненависть на все вокруг. Злобно озирается. С детства напуган предательством – и с тех пор везде подозревает измену. Вспышки ярости, оборачивающиеся резней. Несдержан, жесток, злопамятен – то, что надо, подумал Вельдирий.

За стенами замка трубят слоны; слышно ржание конницы. Все невольно поворачиваются на звук.
 - Вы здесь, - с надрывом начал Вельдирий, и эхо усилило мощь голоса, - чтобы показать себя в величайшей битве истории. Битве, равной которой не было и не будет. И выбраны  не случайно. Первое – вы лучшие. Следом… Ганибал, ты любишь римлян?
Становится пепельным черное лицо полководца Африки, рука впивается в рукоять меча.
 - Так же, как и уважаемые кельты.
Кучка вождей в боевой раскраске на лицах сморщилась, стукнув топорами.
 - Атилла.Ты вообще никого не любишь.
Гунн рычит, оскалившись.
 - Тебе же, Великий, - Вельдирий повернулся к Чингисхану, - мотивы без надобности. Ты родился для звона сечи.
Чингисхан кивает.
 - А теперь – к делу! - Вельдирий хлопнул. В воздухе появилась картина.
 - Колдун! – отшатнулся Атилла.
 - Спокойно, - небрежно бросил Вельдирий. Из ничего возникли горы, грядой опоясывающие огромное ровное поле. Гигантский котел с острыми высокими краями – ни одного входа. Вельдирий повернул картинку – они оказались сверху. Идеальная круглая многомильная площадка, арена.
 - Как мы туда попадем; а главное, выйдем? – Ганнибал оценил  положение.
 - Об этом не беспокойтесь. Я перемещу вас туда, а обратно никто не выйдет.
Не отвлекаемся. Наши силы. Африканская конница…
В воздухе проносились черные наездники.
 - Отравленные ядом стрелы, дротики. - Все презрительно скривились. Ладно, это все пойдет в противника.
 - Полностью согласен с вами – они омерзительны. Но цена этой битвы слишком высока. Дальше…
Летит арабская конница, быстрая, вспышкой молнии. Слоны, укутанные пластинами – Ганибал улыбнулся. Хоть что-то дельное в этой компании. Дай ему час и сорок великанов с бивнями – он сомнет этих тщедушных арабов и прочую мелюзгу; сомнет, не заметив, растерев в порошок.
 - Дальше.
Монгольская тяжелая кавалерия и лучники. Пошли гунны, взбивая пыль – Атилла радостно крякнул. За ними бежали кельты. Топали даки – хмурые, с косматыми бровями, воевавшие всегда и привычные к пешей мясорубке. Ну и напоследок – тевтоны, страшные, с медвежьими и волчьими мордами поверх голов, с огромными палицами и такими же большими топорами. Идут – и вздрагивает земля. Неукротимы и яростны.

 - Но, - поднял палец Вельдирий, - будет нелегко. Вот ваши противники.
Перед ними вырос князь русов, за ним – дружина. При первом же взгляде в серо-стальные глаза славян стало ясно – эти будут стоять. Глыбой, скалой, утесом. А их князь…Даже Атилла сжался и оскалил желтые зубы – Святослав смотрит прямо, пренебрежительно, давяще – как будто перед ним раб или песчинка.Князь тает, и на смену приходит крупное лицо в шлеме.
 - Македонский, -  прищурился Вельдирий, вздрогнули кельты и Ганибал. И Чингисхан поднял бровь  при этом имени. Всадник едет вдоль рядов ощетинившейся копьями фаланги. Фаланга ревет, встречая алую накидку царя.
 - Кто это? – Атилла повернул сальное лицо.
 - Безумный Искандер, - мрачно  отзываются кельты.
 - Дальше…
Римские легионы сверкают металлом – стройные, ровные, четкие. Бетонные прямоугольники когорт – и эту стену очень трудно будет подвинуть. Все смотрят на Ганибала – он воевал с ранним Римом. Но эти ряды тяжелее и безупречней. Ганибал вглядывается, пытаясь отыскать изъян, и его не находит. Ерунда, успокаивает он сам себя, в бою разберемся.
 - Дальше…
Викинги, огромные мясники с Севера. Схожи с тевтонами и чем-то с русами. Опасны, сильны, отважны. Трусость им не знакома. В ближнем бою – непобедимы. – Бородатые воины стоят, опершись о секиры и огромные мечи. У кого-то – палицы и топоры. Взгляд их небрежен, осанка тел – тоже, но это обманчиво. Их вождь  усмехается. В каждой руке – по мечу, они разрезают восьмерками  воздух.
 - Дальше… Английские и шотландские лучники. Не так метки, как наши степняки, но стрелы у них тяжелее. Сносит всадника с коня.
Дальше…В шлеме – благородное лицо с небольшой бородкой. Волевой подбородок.
 - Прошу внимания – Ричард Львиное Сердце с рыцарями. Любой рыцарь в битве стоит десяти, а то и пятнадцати воинов Аллаха. Дальше – франки. Не самые серьезные в этой компании, но – германское племя. А это что-нибудь да значит.Их сила – порядок и мощь, слабость – малоподвижность и не маневренность. Ударим лоб в лоб – проиграем. Хотя, - развел руки Вельдирий, - кого я учу тактике?
 - Верни нас в наше время, колдун, - угрожающе зашептал Атилла, - иначе я прикажу своим воинам залить в глотку тебе свинец.
 - Вот она, благодарность. Хотя что можно ожидать от дикаря. Отправляйся к своим свиньям. - Вельдирий щелкнул пальцем – синее пламя окутало гунна. Атилла орет, размахивая руками, миг – и горстка пепла упала на пол.
 - Еще кто-нибудь хочет дезертировать? – Вельдирий оглядел всех. – Я так и думал.
Чингисхан сплюнул на кучку пепла.

Павел возник ниоткуда – и вожди зажмурились от яркого света. Архангел вгляделся в лица – разные и в чем-то неуловимо схожие. Мужи – жесткие, ломающие мир под себя, как ветку, не признающие никаких законов, диктующие свои. Не все из них  христиане. Архангел стал дипломатом.
 - Вы любите Землю? – неожиданно спрашивает Павел, и все задумались.
 - Странный вопрос, - усмехается Роллон, вождь викингов.
 - Понимаю. А тебе не странно, что вчера вечером ты заснул семидесятилетним – а сейчас тебе сорок?
 - Странно, старик, странно, - Роллон любуется телом в расцвете лет. – Но, клянусь, мне это нравится.
 - Понимаю. Глупо спрашивать о любви воинов, чей путь устлан трупами. Но...Представьте, что человечество вымрет – полностью. Навсегда. - Павел внимательно смотрит.
Наступила мертвая тишина.
 - И это зависит от вас, - медленно произнес архангел. – Вас всех собрали на битву – великую, последнюю, решающую.
 - Расскажи, ведун, откуда нас взяли, - исподлобья глядит Святослав. Князь помнит последнее – ночь, вой печенегов, сечу. Еще досаду, горькую, с кровавой соленой пеной – что не сберег дружину, оставил без защиты Киев.
 - Забрали за миг до смерти. Да; туда же вы и вернетесь.
 - И какая награда,  если мы спасем человечество? – хитро смотрит викинг. Он не верит в этот сон – пройдет ночь, и он проснется стариком – пусть твердым, сохранившим ясность, но все же…
 - Никакой, - отрезал Павел. – Только еще одна битва. Думайте. Одно твое слово – и я верну тебя в прошлое.
 - Конечно же да, - кивает Роллон. Тяжел, тяжел и взгляд руса – словно пуд железа. Но по нему видно – решил сразу, как остальные.
 - Кто же пропустит великую битву? Тем более – терять нечего, - улыбается Карл.
 - Ошибаешься, сильно ошибаешься, - поднял палец, предостерегая, архангел. – Твоя кровь, Карл, и твоя, насмешливый викинг, и твоя…По побочным линиям у вас у каждого несколько тысяч родственников, носителей вашей крови… - Глубоко замолчал старик, и вожди задумались.
 - А кто-то, - он обвел рукой, - всякие сарацины, мавры решили прервать ваш род.
Ричард Львиное Сердце и Карл багровеют:
 - Веди, веди…
Даже викинг стал серьезней.
 - Да, Ролло, да – так тебя называли друзья. И твоих потомков не будет, Великий, - архангел обращается к отрешенному Александру.
 - Значит, - задумчиво произносит македонец, - я так и не дошел до края Вселенной?
 - Проснись, - вскричал архангел. – Дело не в твоих походах. На кону – судьба мира.
 - Так и не дошел, - македонский безумец неисправим. И Павел обращается, как к ребенку.
 - Ты, - рука архангела легла на плечо, - ты стал Царем царей. Никто – да простят меня остальные – никто не покрыл себя такой славой. И ты мне нужен…
 - Почему? – полные капризные губы Искандера собрались в упрямую линию.
 - Потому что ты – непредсказуем. Потому что ты гонялся за мечтой – без остановки, сколько бы царств тебе не предлагали. Ты первый прыгал со стен крепости, первый кидался на слонов.
 - И я стану во главе? – Александр оглядел остальных. Враждебно, натыкаясь на неодобрительные покачивания головами. – И если честно, мне нет дела до человечества.
 - Знаю, - сурово молвит Павел. – Знаю и порицаю. Но там, в стане врагов, один полководец как-то лет восемьсот назад сказал, что ты жалок. Он возомнил себя выше и сожалел, что тебя уже  нет, чтоб сразиться.
Вспыхнули глаза Царя полу мира, гневная тень закрыла лицо.
 - И как я его найду? – хищно прищурился Александр.
 - Он у них главный, в битве свидитесь. – Успокоил Павел, и Македонский задумался, нетерпеливо наморщив лоб. -  А насчет первенства – всем хватит места. Всем. Марий, римский консул. – Павел недовольно кривится – Марий часто пьян последние десять лет; что ж, это можно поправить. – У тебя – шесть легионов.
Стена замка рухнула – и все невольно подались назад. Там, в поле, тридцать тысяч римских солдат, выросшие из-под земли.
 - Твои ветераны, Марий, - и у  консула, давно разочарованного, махнувшего рукой на себя, бежит по