И тут, весьма кстати для властных элит некоторых западноевропейских государств, нашелся немецкий богослов, осмелившийся в 1517 году выступить не только против индульгенций, но и в обращении «К христианскому дворянству немецкой нации» объявивший борьбу с папским засильем делом всего немецкого народа.
Этот богослов – Мартин Лютер, в сущности, выразил собой неудовлетворенность ведущей части общества самовластьем отцов церкви, отразив тем самым факт роста общественного самосознания до того уровня, который позволит обществу перейти к большей степени свободы ее членов, и которому будет трудно противопоставить что-либо иное.
Лютер отверг противопоставление мирского и духовного, указав, что и в мирской жизни на профессиональном поприще осуществляется Божья благодать, поскольку Бог предназначает людей к тому или иному виду деятельности, вкладывая в них различные таланты и способности, и долг человека прилежно трудиться, исполняя своё призвание.
Идея Лютера о том, что главным призванием человека является прилежный труд, раскрепостила появившуюся протестантскую общественность, позволив ей по-иному отнестись не только к труду, но и к его плодам, особенно новым.
Во всех протестантских странах было снято запрещение на новинки техники и их использование.
Поэтому причиной Реформации, произошедшей именно в Европе, оказалась коренная прогрессивность христианства, в котором, в отличие от остальных религиозных направлений, изначально в Нагорной проповеди Христа было заложено противоречие между наличным бытием и «миром» иным – лучшим.
Естественно, рано или поздно должна была появиться идея о «верном» приобщении к этому лучшему «миру» через усовершенствование существующего мира посредством эффективных трудовых усилий и их плодов для общего блага, что Бог не сможет не заметить непосредственно,
Таким образом, Западная Европа оказалась единственным местом мира, в котором наглядно и существенно проявился рост самосознания значительной части населения, потребовавшего наконец устранить по крайней мере всевластие папства с перенесением акцента сознательного существования с духовного на мирское, в котором несомненно должно быть и божественное.
Результатом этой, по виду религиозной реформации, стало снятие строгих установлений и ограничений, препятствующих частной инициативе, научному и техническому прогрессу, признание труда не повинностью, а благом, появление самодеятельной и образованной части населения в рамках централизованного и независимого государства.
Однако до сих пор осталось незамеченным, что за этими переменами скрывалось действие неудовлетворенности личного и коллективистского самосознания отдельных сообществ Западной Европы в рамках иных условий существования по сравнению, например, с сообществом китайцев, в котором рост этой неудовлетворенности был фактически заблокирован, и где вместо неформальной оппозиции властным структурам действовало одно послушное чиновничество.
Получив соответствующее «разрешение» от реформированной церкви, креативные персоны в ряде стран Европы не замедлили интенсифицировать научные исследования, предложив в результате массу технических и организационных новинок.
Возникло машинное производство, усовершенствовались корабли и навигация, оживилась торговля, появились почта, газеты, расширились связи между континентами.
Именно достаточно свободное выражение идей и поступков как отдельного человека, так и всего сообщества, к чему еще надо прийти в результате появления определенных объективных условий, предполагает успешность этого сообщества, что и произошло в протестантских странах Западной Европы, в отличие от остальных стран мира, у которых подобных условий для наиболее эффективного использования и продуцирования информационных потоков не сложилось.
Все остальные страны и сообщества оказались в роли заимствующих, и значительная их часть попала в прямую зависимость от ведущих стран мира, от которой они до сих пор не способны избавиться, но не теряют надежды на это вследствие начавшегося застоя в ведущих странах мира.
Надо отметить также, что успешность сообщества может проявляться не обязательно на базе достаточно интенсивного культурного и технологического подъема, но она может быть связана с ростом самосознания сообщества, который проистекает под давлением сугубо посторонних воздействий.
Наглядным примером такого рода успешности является проявление испанского владычества в роли мировой империи, над которой не заходило солнце более чем полтора столетия, начиная с конца XV века нашей эры.
Высокий уровень самосознания сообщества испанцев образовался на основе его неудовлетворенности захватом маврами-мусульманами значительной части Пиренейского полуострова на несколько веков вплоть до XIV века нашей эры.
Воевавшие вместе с рыцарями с маврами крестьяне и горожане не попали в крепостную зависимость. Напротив, они получили большие льготы: крестьяне образовывали вольные общины, а горожане пользовались большими правами, чем горожане остальных государств Европы. В борьбе с мусульманами самосознание испанцев развивалось и крепло, так как война за возвращение земель предков сплачивала испанцев, вызывая появление таких черт, как доблесть, честь, настойчивость в достижении поставленных целей, приверженность старинным традициям на основе христианской веры в противовес мусульманским обычаям и нравам.
В течение всего периода от начала реконкисты до ее фактического окончания продолжалось укрепление такого качества самосознания испанцев, как именно христианской особости в противовес завоевателям-мусульманам. Оба новых сформировавшихся королевства – Арагон и Кастилия – развивали свою специфическую государственность, основой которой являлась защита законами торговли и промышленности.
Укрепилась власть короля, стали в большем объеме поощряться науки и искусства. Была открыта Америка, и началось ее освоение испанцами. Экспансия сильной испанской армии распространилась и на Европу: был завоеван Неаполь, присоединена Наварра, в 1519 испанский король был выбран германским императором. В конце XVI века Испания расширила колонии в Южной и Центральной Америке, захватила Португалию (1580 г.), став тем самым мировой державой.
Этот интервал развития испанского сообщества характерен подъемом коллективного самосознания испанцев, почувствовавших себя мировыми лидерами.
Таким образом, неудовлетворенность самосознания вполне себе работает на разных основаниях, лишь бы они предоставляли возможность обеспечить изменение ситуации для сообщества в сторону ее коренного улучшения, которое отражается в повышении степеней гражданской и личной свобод, и, следовательно, приводит к поглощению и выработке большего объема информации.
Однако основание для успешности сообществ во многом зависит от того, в каком временном интервале цивилизационного развития находится данное сообщество, поскольку в самом начале формирования цивилизации в качестве образования на основе собственнических отношений уровень коллективистского и личного самосознания не мог быть высоким, предоставляя тем самым почти полную свободу эгоцентричному природному сознанию со всеми ее «зверскими» особенностями.
Государства, возникавшие в результате структурирования объединившихся племен в самом начале цивилизационного развития, естественно, располагались в зонах планеты, самых благоприятных для эффективного ведения хозяйства, контактируя друг с другом в основном для ведения торговли.
Успехи торговли зависели в немалой степени от усиления контактов с соседями, а наиболее просто этого усиления можно было достигнуть военным путем.
Поскольку альтруизм самосознания в то время был самом зачаточном состоянии, в коллективистском сознания каждого сообщества доминировало природное сознание, которое всегда требует лучшего неважно за чей счет – главное, успеть захватить это лучшее в свою пользу, чему может препятствовать или способствовать как внутренняя, так и внешняя ситуации.
В качестве примера успешности сообщества в случае крайне низкого уровня коллективистского самосознания, и поэтому более похожего на экспансию хищников, нежели на способ развития сообщества является Ассирия.
Это небольшое торговое государство-город, в которых ведущую роль играли купцы, благо государство находилось недалеко от торговых путей Ближнего Востока, появилось первоначально под названием Ашшур в начале II тысячелетия до нашей эры. Оно не было самостоятельным, находясь под господством более крупных государств региона.
[justify]Властная элита Ашшур предпринимала неоднократные попытки завоевательной политики в течение нескольких сотен лет, однако в конце XVI века до н. э. Ашшур было разгромлено сильным в то время государством Митания, и страна оказалась в полосе
