Быть может позже Граф...потом
О нас расскажут...одиноки
Век XIX жесток,
Но, то ли будет граф с друзьями
Мундиры сбросят, что потом?
Петля удавкой стянет души
Где Бог? Забыл наш Царь о нём
Сибирский тракт...народ в неволе...
Только при подходе к казармам Московского полка, похожим на полумесяц, стало почти совсем светло, полностью высветив грандиозной по размерам и штабной красоте постройку для гвардии. Штабс–капитан, князь Щепин–Ростовский, торопливо, по свойски войдя в парадное левого крыла здания казарм, приветствовал дежурного офицера и караул роты, задержался на двадцать минут, разговорившись о служебных делах и обстановке в полку, потом, князь поспешая пройти во двор и далее в шестую роту, выйдя на плац, он неожиданно заметил высокое начальство, на
удивление, пока он разговаривал с дежурным сдавшим пост, рано прибывшего на службу.
Вдали от ворот, стоял и разговаривал с Виригиным, полковник Хвощинский, одетый в красивый "московский" парадный мундир и при шпаге. Это было очень необычно и странно для полковника, вечного спутника полкового и штабного начальства. Говорили они тихо, и очень нервно. Штабс-капитан, проходя мимо, приветствовал их, но заметил, что они при его подходе замолчали и как-то по-особому, очень внимательно переглянувшись, посмотрели на него. Впрочем, мысли офицера, на тот момент были заняты служебными делами, и он совершенно не обратил на
это никакого внимания, о чём впоследствии не раз жалел, говоря друзьям что так бывает в жизни. Наши, иногда мгновения, искры поступков, складывающихся из мелочей и искр событий будней, покрывают тенью всё наше будущее,но на которые мы не обращаем в тот миг своё внимание…
Его рота ныне заступала в караул, на дежурство совместно с пятой ротой, что ему никогда не нравилось, ибо там, в пятой роте, служили в своём большинстве новобранцы. Дисциплина в команде была слабовата, по сравнению с его ротой, что доставляло дополнительные обязанности и заботы многим полковым чинам. Хотя, если честно, об этом он никогда не обсуждал ни с кем боясь обидеть своих друзей, офицеров рот. Поднявшись по крутой,не широкой лестнице на второй этаж, где находилась оружейная комната полка, князь проверил восковые печати на шкафу с ключами от комнат и офицерской, вход в полковую оружейную. Сама сдача и принятие дежурства, в 3-ей,6–ой,и 5-ой ротах
,оружия, происходила размеренно, почти как обычно, только, сильное волнение и шум голосов в казармах,вызывало необъяснимое беспокойство и ощущение чего-то не поправимого у штабс-капитана. Планы планами, а жизнь и Бог, смотрит на всё по своему, и часто их планы несовместимы. Кто в тот момент мог предполагать и думать, о том, что через каких-то пятнадцать часов, многие участники этого дня, из-за беспокойства в столице, будут убиты или арестованы… Подошедший в роту князя, Виригин, предложил офицеру пройти срочно к генералу.
По пути к штабу, они молчали. На вопрос штабс-капитана, что здесь свершается и происходит, Виригин просто проигнорировал и не ответил. На первом этаже, помнится их обогнали, торопливо шагая не по уставу, два поручика соседней роты Корней Назаровъ (позже умер от ран 22 декабря)и Тимошъ Шафеевъ.
Придя в штаб, с ними говорил штабной. «— Сегодня по приказу, рота штабс-капитана Щепин-Ростовского Д.А.,должна была заступить в караул вместе с 5-ой ротой - объявил князю, только что прибывший адъютант командира полка.
– Но, личный состав, вместе с барабанщиками и оркестром, что выстроен на плацу, срочно вернуть в казармы второго корпуса роты. И не покидать их до особого распоряжения командира полка. - Ясно господа офицеры? Всем ясен приказ, я ещё раз спрашиваю? До особого распоряжения командира полка, и не иначе!». Адъютант, отдав честь, отбыл. Приступив к своим обязанностям, Князь решил вернуться в караульное помещение, где вновь прошёл в оружейную, приказав при этом своему помощнику, сегодня боевые заряды не выдавать. Там, как всегда, был во всём полный порядок, два часовых вытянувшись в струнку, один из которых, молодой солдат Красовский, приветствовали
своего командира и непосредственного начальника, на что офицер, всегда относившийся с вниманием к молодым, начинающим службу солдатам, отдал честь и вышел. Далее князь проследовал в караульное помещение и, приняв рапорт нового заступившего начальника караула, вышел к личному составу роты.
Брожения в умах солдат были давно, к этому своеволию в рассуждениях о жизни, солдатской жизни, о делах дома и об отношениях офицерства к солдатам, он привык. Хотя это волновало и самого князя, но он строгий к самому себе, не позволял и солдатам вольностей в высказываниях в отношении к власти. Император России, для Русских офицеров, был образцом чести и примером подражания, даже несмотря на все недостатки оного, и чуждую кровь, ибо он был главой единства российского общества. Ныне же, прознав от унтер-офицера Корнея Назарова о готовившемся бунте младших чинов во главе с унтер-офицером 5-й роты Тимкой Шафеевым, он обеспокоенно обратился к своим помощникам с оговоркой к ним, и пригрозил расправой к осознанным им лицам. Рядовые; Виноградов и Сергеев с Лебедевым, всегда шептались в казарме по ночам, а князь не раз замечал оное за ними, очевидно ими и был задуман план бунта в казарме. За неповиновение сегодня, как он во гневе выразился своим, будут розги и наказание покрепче, ибо означенное ими дело могло привести к кровавым последствиям чего он так опасался...
Сейчас, когда прошло столько лет, почти двести лет, мы стараемся понять и осознать то время и действительное уважение дворян к монарху.
