"Невезучий".

басовитым голосом, ответил начальник, - заходи Павел Андреевич.
Хмылёв вошёл и направился к столу контр-адмирала.
- Присаживайся. Что у тебя? – не отрывая взгляда от служебных бумаг, спросил Компаниец.
- Сегодня прибыли для поступления три человека. К двум из них претензий нет, а вот третий у меня вызывает сомнения.
- Что в нём особенного? – оторвавшись от документов, посмотрел сквозь низко посаженные очки Начальник училища.
- Синяк на весь глаз, в разговоре прослеживается дерзость, да и по документам не из династии военных. Кроме лишней головной боли, нам ничего это не сулит.
- Дайка мне его бумаги.
Адмирал взял папку с документами, которую ему протянул Хмылёв, и начал молча изучать.
Через некоторое время, он, нарушив тишину в кабинете, удивлённо произнёс:
- Мой земляк оказывается.
Он продолжил читать характеристики Мартынова.
      Начальник училища был из политработников, слыл хорошим психологом. Компаниец никогда не рубил сплеча, особенно, когда это касалось людских судеб. Он вернул папку командиру роты. Встал из-за стола и молча, подошёл к окну.
- Нева сегодня по-особенному прекрасна, - произнёс он, глядя вдаль.
Начальник выдерживал паузу, думая о чём-то.
- Если его взять, я полагаю, это будет рискованный эксперимент, - продолжал ненавязчиво продавливать своё мнение командир роты.
- Я тоже не «из их благородий», а из трудовой семьи. Как ты говоришь: «Не из династии военных». В династиях тоже не всегда гладко, природа может на конкретном отпрыске отдыхать. Поживем, увидим, а пока мне его представь, - Компаниец фактически вмешался в ситуацию. Он хорошо знал одну особенность характера Хмылёва – склонность к перестраховке.
Олегу просто повезло, так как Хмылёв побаивался Начальника училища.
Командир роты подошёл к помещению кубрика, оттуда раздался хохот. Это всех развеселил третий представитель Украины Потапенко Тарас.
- Училка пришла в класс и поздравила нас с первым днём зимы, «першим грудня». На перемене наш острослов Богдан, уже поздравлял девчонок с первым размером груди.  
- Мартынов, иди за мной. Начальник училища вызывает тебя, - сухо произнёс командир роты.
У Олега почему-то появилось предчувствие, что прогноз по его судьбе неутешителен.
Они вместе с Хмылёвым подошли к кабинету. Получив разрешение, оба вошли в просторное помещение.
- Павел Андреевич, вы свободны. Занимайтесь своими делами. Я сам побеседую с Олегом Николаевичем.
Хмылёв слегка прогнувшись в спине, покорно ответил: «Есть», и удалился из кабинета.
- Присаживайтесь, - контр-адмирал кивнул головой на стул, рядом с его массивным деревянным столом.
Он встал и начал прохаживаться по кабинету.
- Олег Николаевич, по поводу вашего обучения в училище, есть разные мнения: моё и командира роты. Я допускаю Вас к сдаче вступительных экзаменов. Но запомните, даже если Вы их успешно сдадите и поступите, своим поведением ещё нужно доказать право учиться в таком прославленном заведении.
Потом они с адмиралом поговорили о родном городе. Компаниец года три там не был, всё никак не удавалось.
- Хорошо, - задумчиво произнёс Начальник училища и перешёл на «ты», – иди, устраивайся. Всё будет теперь зависеть от тебя самого, - напутствовал он Мартынова уже  по-отечески.
Адмирал ещё некоторое время смотрел на закрывшуюся за парнем дверь.
- Я тоже, когда-то вот так пробивал себе дорогу в жизнь. Юноша, как многие другие, не хуже и не лучше, - сделал он свои умозаключения.
      Олег успешно сдал вступительные экзамены и ждал момента зачисления в училище. На фоне всех остальных ребят он выглядел достойно. Командир роты больше к нему не придирался, но и благосклонности не проявлял.
      Наступил момент объявления результатов. Хмылёв перед строем зачитывал списки кандидатов, которые поступили и перешли в ранг воспитанников. Дойдя до фамилии Мартынова, он остановился. У Олега учащённо забилось сердце.
- Мартынов, - произнеся медленно фамилию, командир роты выдержал паузу, делая вид, что что-то вычитывает в бумагах, - поступил и зачислен в списки воспитанников.
Олег вздохнул с облегчением. Груз ответственности перед родителями и соседом дядей Петей свалился с плеч.
Хмылёв оторвался от чтения и пристально посмотрел на Олега.
- Чтобы не было иллюзий, я поясню. Вам Мартынов, сказочно повезло, Вы последний в списках поступивших, - он слегка прищурил глаза. – Учитывая следующие обстоятельства, что один из претендентов сдал вступительные экзамены, но отказался учиться, я принял решение Вас зачислить в наше училище.
- Можно подумать! – промелькнуло в голове Олега.
Хмылёву не удалось избавиться от парня, который ему не понравился с самого начала, и он вывернул ситуацию таким образом, что теперь своим поступлением Мартынов останется, обязан ему всю свою жизнь. Олег прекрасно понимал, что это обычная уловка и пропустил её мимо ушей, так как для  него сейчас это было уже не важно. Он внутренне весь ликовал.                                                            
       Поступил и его землячок, Вадим Караваев. Они по-прежнему не испытывали симпатии друг к другу. Вадим держал дистанцию, всегда с важным видом через губу здоровался. Это заметили и ребята из класса, стали его поддразнивать.
- Смотри не лопни от своей напыщенности, - как-то высказал Караваеву упрёк Пётр Кравченко.
- Он хочет подчеркнуть свою необычность и выделиться из всех, - поддержал его Тарас Потапенко, когда Вадим прошёл мимо них с гордым видом.                                      
      С этого же дня, когда объявили результаты сдачи экзаменов, воспитанников переодели в морскую форму, подстригли наголо и они стали похожи друг на друга.  Началось привыкание к военной системе, преодоление психологических трудностей. Всю роту отправили в лагерь, где с воспитанниками проводилась строевая подготовка, с помощью которой достигалась подтянутость и выправка, чувство локтя товарища. Учебная практика включала военно-морские, общевойсковые и общефизические занятия. Мартынов с честью выдержал все испытания. Он даже преобразился, стал мужать на глазах. К первому сентября рота вернулась в Ленинград, в свои спальные и учебные корпуса, в здание на берегу Невы и Большой Невки.  Оно было построено в память основателя Российской империи и Российского флота как училищный дом имени Петра Великого. Шпиль исторического здания символично украшала фигура кораблика-галеры. Здесь всё было пропитано историей и морскими традициями. Получив путёвку в жизнь, выпускники Нахимовского училища поплывут по реке жизни в океаны и моря, словно детище Петра – галера. У каждого будет свой курс, своя гавань в служении отечеству.           Для Олега Мартынова начался первый учебный год в стенах прославленного Нахимовского училища.                                                                
     Ребята разошлись по классам и приготовились к первому уроку, всех охватило лёгкое волнение. Настроение было приподнятое, торжественное, совсем не рабочее. В класс  Олега вошла интеллигентного вида старушка, учительница русского языка и литературы. Она представилась: «Нелли Аркадьевна Суморокова». Все притихли, строгий вид преподавателя, заставил сосредоточиться и настроиться на учёбу. Впоследствии оказалось всё наоборот, учительница была добрейшей души человек, приветливая и улыбчивая. Вадим Караваев, уже через неделю занятий, охарактеризовал Суморокову удачнее остальных.
- Даже когда она грозит нам пальчиком, всё равно глаза у неё добрые-добрые!
На следующий урок пришёл учитель математики. Пожилой мужчина, с виду чопорный и надменный, на деле тоже оказавшийся добряком. В противоположность им был преподаватель физики, занудливый с «неправильной» фамилией - Каровка. Он вечно чем-то  был недоволен, делал замечания, ворчал. «Физику» было дело даже до почерка.
- Написано, как курица лапой, - бывало, тыча пальцем в тетрадь, делал Каровка замечание воспитанникам.
Олег как-то невольно стал слушателем диалога между двумя парнями из другого взвода.
- Костя, привет! Где вы сегодня были?
- В зоопарк ездили.
- Что там тебе больше всего понравилось?!
- «Не такая лошадь».
- Зебра что ли?
- Она самая.
- А ещё?
- Лев! На нашего учителя физики смахивает. Смотрит грозно и рычит так же.  
Смешно было вдвойне, так как физика звали - Лев Семёнович. Нахимовцы дали ему прозвище – Лев Тигрович.
Постепенно воспитанники познакомились со всеми учителями. Они были разные: весёлые и грустные, доброжелательные и чересчур строгие, пожилые и молодые. Но объединяло их, как показалось Олегу: интеллигентность и аристократизм, сдержанность и лёгкая надменность, а самое главное – доброта и любовь к профессии. На своих уроках преподаватели преображались.                                                                                                   Мартынову понравился необычный учитель рисования и черчения Карп Петрович Иванов. На уроках его лицо всегда выражало готовность дарить положительные эмоции, доброжелательность и хорошее настроение. Он часто использовал находчивые и остроумные шутки, «сдабривая» их поговорками. Из общего ряда пожилых и умудрённых опытом преподавателей «выпадала» молодая, энергичная учительница географии, Вера Сергеевна Одёжкина. Природа дала ей всё, что положено красивой женщине, но сквозь интеллигентную манеру общения, проглядывал твёрдый характер. Глухой стук каблучков о паркет и тянущийся за ней завораживающий шлейф самых модных духов, заставлял оборачиваться и пожилых преподавателей, и юнцов восьмого класса. Очень скоро с Тарасом Потапенко случилась «беда», он стал на уроках засматриваться на Веру Сергеевну. Она как бы интуитивно почувствовала его любопытство и сделала прилюдно замечание.
- Потапенко, ты меня просто до дыр проглядишь. Тайный воздыхатель мне нашёлся, - послышался её чуть глуховатый, насмешливый бархатный голос.
У Тараса округлились глаза, он часто – часто захлопал ресницами. Парень опустил голову и покраснел. Эффект был достигнут, Потапенко больше не глазел на учительницу так дерзко и открыто. После урока естественно начались шутки в его адрес, на что находчивый Тарас ответил:
- Чего вы «ржёте»? Вера Сергеевна очень похожа на мою соседку, вот почему возникло неосознанное желание разглядывать её, - он загадочно усмехнулся. – Ей больше подошла бы фамилия Голышкина. Училка будит такие интересы и инстинкты, которые должны ещё спать, - улыбаясь, добавил он.
- Сам придумал, или кто подсказал? – не поверив в подобную умную речь для их возраста, спросил Петров.
- Конечно, нет, это школа соседа Сани. Он у нас франт и «профессор» по этим делам, армию уже отслужил.
- Значит уличное воспитание, - резюмировал Караваев.
- Да, я провинциальный босяк, - парировал Тарас, ничуть не смущаясь.        
     Распорядок дня был казарменным: подъём, зарядка, занятия, потом обед и отдых. После отдыха проводилась самоподготовка, после которой, по распорядку, следовал ужин и свободное время. День заканчивался вечерней прогулкой и отбоем.                                                                          
Олега это не тяготило, он быстро адаптировался к военной системе, привык к жизни по расписанию, но когда эйфория прошла, почувствовал себя безумно одиноким. Он нашёл, в некотором роде, спасение – с головой ушёл в учёбу.