Грим

Я наношу грим толстым слоем, безжалостно втираю в кожу, прячу черты своего лица - блеклые, невыразительные, лишенные всякой индивидуальности. Я их ненавижу, и также ненавижу случайные снимки с концертов, где вдруг попадаюсь среди толпы - недодевушка, похожая на некрасивого мальчика, маленькие глазки, нос-пятачок, щеки. И выражение лица, как у дауна.
Нет уж, лучше корпспейнт*, настоящий, белое лицо, черные провалы глаз, проработать линию роста волос, чтобы не оставалось ни одного сантиметра моей кожи. Чужие взгляды не так жгут сквозь плотный черно-белый слой, и я чувствую себя самодостаточной, крутой, независимой, отсутствие своего лица позволяет вести себя свободно и делать, что хочешь - можно беситься у сцены, бегать по залу и везде быть к месту, можно запросто заговаривать с музыкантами, которые обязательно скажут - классный прикид. Бьюсь об заклад - ни один из них точно не знает, парень я или девушка.
Хорошо быть никем! Не надо соревноваться с девицами, красующимися в своих длинных готических платьях, украшениях, на каблуках - я вне конкурса, я фрик, свободный и неуловимый, меня все видят, но я ни с кем, сама по себе - и потом жадно рассматриваю фотографии, на которых наконец-то себе нравлюсь - и идеально вписываюсь в атмосферу моего любимого клуба.

Я прихожу сюда на все концерты, не пропускаю ни одного, здесь все, как я люблю: музыка - настоящий тяжеляк, темнота, толкотня, люди - такие же, как я, и ощущение причастности к ним. Грохот «как в аду, как вы это слушаете»,  - пожаловалась моя сокурсница, которую я имела неосторожность однажды позвать с собой. Больше никого не звала.

Каждый раз я остаюсь до последней песни - а потом сразу ухожу, перед началом настоящей тусовки. Глупо же быть одной там, где все пьют и оживленно общаются до самого утра. А друзей у меня нет. Да и не было никогда.

И чтобы завершить классический образ неудачницы-дурнушки, добавлю, что еще в этом клубе присутствует пресловутый Он. Мартин.

Я украдкой смотрела на него - вот он направляется к бэкстейджу с гитарой на плече, вот он на сцене со своей группой, вот за длинным столом, окруженный друзьями и девчонками, среди которых никогда не будет меня.
Никогда Мартин не будет смотреть на меня как на этих таинственных дев, которые своей красотой могут вертеть мужчинами, как хотят. Никогда не будет слушать меня так, как их, хотя они, я уверена, за всю свою жизнь еле-еле полторы книги прочитали. И то в школе.

Я знала о Мартине немного -  его имя (сколько раз произносила про себя, смакуя на губах звук “м”), где он живет, приблизительно - что любит. Частично - по информации из соцсетей (кстати, весьма скудной), частично интуитивно. Просто чувствовала, какой он. По его музыке, по его независимой манере держаться и смотреть на людей чуть прищурившись, с я-ни-во-что-не верю усмешкой. По его черным кудрям и льдисто-голубым глазам, которые просто не могли принадлежать заурядному человеку.

Меня привлекали мужчины с надрывом, темные натуры, желательно с разбитым сердцем. Сколько раз я представляла, как спасаю такого, уже отчаявшегося, и он, благодарный за все, ложится у моих ног. Я была абсолютно уверена, что Мартин именно Тот самый. Его боль в глазах и что-то скрытое в душе… Что-то мрачное и таинственное, что видела одна я. Еще я очень хорошо знала, что он мне не по зубам. Слишком хорош для меня. Не моего поля ягода. Эти доводы разума я повторяла про себя каждый раз, когда его видела. И каждый раз ощущала мощный протест изнутри - наверное, это было мое глупое сердце.

Говорят, мысли материальны, и вот однажды Колесо судьбы повернуло в мою сторону.

В тот вечер я спасла Мартину жизнь (по его выражению), когда он вылетел из слэма** с разбитым носом, чуть не сбив меня с ног. Мой черно-белый грим требовал постоянного контроля перед зеркалом - что-то могло размазаться, потечь, поэтому в рюкзаке был целый арсенал - салфетки простые, салфетки влажные, ватные диски и так далее, так что я оказала первую помощь - остановила кровь, вытерла его лицо, действуя чисто автоматически, и как только хотела смотаться, Мартин поймал меня за руку:
-Куда ты? Пойдем к нам, доктор!

И вот свершилось: я сижу за одним столом с ними, рядом с ним - так что мы чуть касаемся друг друга, его волосы лежат у меня на плече, и я изо всех сил пытаюсь сохранить самообладание, хотя уже хочется говорить глупости и смеяться невпопад - как все нормальные девчонки. Разговор шел об именах, почему у каждого его имя, как его выбирали и так далее,
и я, обмирая от страха, спросила:
- А почему Мартин? В честь кого-то?
Мартин пожал плечами.
-Мартин Иден, - предположил кто-то.
-Мартин Лютер.
-Мартин Жак!
-Скорее, Воришка Мартин***, - усмехнулся сам Мартин и я аж подскочила:
-Обожаю эту книгу!
Мартин резко обернулся:
-Ты? Голдинга? Серьезно?
-Да. Я всего его читала.
-Все книги? - переспросил Он. Я кивнула. За столом воцарилась тишина.
-Ну что, теперь будем тебе поклоняться, - развел руками Фред, местный шут, которого все обожали и который всегда был в центре любой компании, - ты первый человек в моей жизни, который прочитал всего Голдинга. Обалдеть. Подавляющее большинство навсегда застряло на “Повелителе мух”. Я… я ей пиво поставлю, должен же этот день войти в историю! - под общий смех он поскакал к бару и я не успела его остановить.
-А сейчас что читаешь? - с интересом спросил Мартин.
Я достала из рюкзака Тибетскую Книгу мертвых с закладкой на середине и Мартин аж застонал:
-Ааа, я следующий! Можно? Нигде не могу найти это издание.
-Конечно, - и я наконец улыбнулась. Прибежал Фред с пивом, тоже заахал, Книга мертвых пошла по рукам, я была в центре внимания, наконец-то была значимой, ценной и уважаемой. А эти понятия и составляли смысл моей жизни. Одиночество - это, конечно, хорошо, но только в теории. Всем людям, мнящим себя до фига самодостаточными, на самом деле ох как не хватает единомышленников, с которыми можно не только весело проводить время, но и делиться тем, что для тебя важно и интересно.

Первый раз я уходила из клуба не одна. Меня провожал Мартин. Да, на самом деле. Я нарочно шла медленно-медленно. И изо всех сил старалась не представлять, что меня провожают, как девушку. Пару раз был соблазн сказать - “ладно, дальше я сама”, но я сжимала губы. Он идет со мной. Это правда происходит. Мы говорили о буддизме и все замедляли шаг - тема серьезная и не хотелось прерываться на полпути. Вот и мой дом, но я словно увидела его впервые. Все какое-то новое, незнакомое, словно только что появилось. Какие красивые тополя у меня во дворе! Сто раз видела их ночью, а рассмотрела только сейчас…

-А кстати, возвращаясь к именам, - было совсем темно, светился только огонек Его сигареты, - у тебя очень необычное. Откуда?
-Ничем не порадую, - грустно сказала я, - понятия не имею, почему меня так назвали.
-Красивое имя. И тебе подходит.
-Издеваешься?
-Почему? И не думаю. Не имею привычки издеваться над девушками.

Была бы на моем месте одна из тех фиф, которые всегда ошиваются рядом с музыкантами, сказал бы “над красивыми девушками”, мелькнуло в голове. И еще мелькнуло микровидение - я бросаюсь на него и целую, он обнимает меня и мы проваливаемся в другое измерение, где нет идиотских стандартов красоты и прочего бреда, а только свобода, любовь и бесконечный свет.
Я неожиданно для себя сорвала с плеча рюкзак и достала Книгу мертвых.
-Хочешь, возьми сейчас.
-Серьезно? Ты же не дочитала.
-Ничего, мне есть, что читать. А ты мне потом расскажешь.
-Договорились, - он бережно взял книгу, - спасибо, - чуть помедлил и поцеловал мне руку. Улыбнулся и пошел прочь. А я медленно и бесшумно поднялась в воздухе над домами, над деревьями, под самые звезды и вдохнула полной грудью терпкий, как шампанское, воздух.

Дома, смыв грим, я долго смотрела на себя в зеркало. Ну полная, но далеко не жирная. Лицо подвело, да. Широкое, щекастое, спасали только очки в строгой черной оправе, которые я носила в повседневной жизни - хоть немного скрыть эти малюсенькие глазки. Другим девушкам к полноте дается внушительного размера грудь - у меня не было и этого. Прямоугольное существо на коротеньких ножках. Но особенно я ненавидела свои руки, вернее, кисти рук. Они были как у резиновой куклы - пухленькие коротенькие пальчики, на которых любые кольца смотрелись вульгарно. В знак протеста я носила только  облезлый черный маникюр.
И тут вдруг мне целуют руку! Как тут было не поплыть?

Мы стали встречаться чуть ли не каждый день и все не могли наговориться. Сидели на скамейке у озера и Мартин зачитывал вслух цитаты из своего любимого Шопенгауэра, а я объясняла, как их поняла. От Шопенгауэра перешли к Ницше, от Ницше - к Лао Цзы. Мы часто спорили, и Мартин вскакивал, доказывал, махал руками. А я любовалась им, готовая согласиться с любым его мнением, но не соглашалась, потому что так было интересней. Часто он провожал меня до дома, но разговор никак не заканчивался и я шла провожать его. А потом снова он меня. Если это были свидания, то самые странные на свете. Теперь я свободно садилась рядом с ним в клубе и оставалась до самого закрытия. Стала своей в стае. Больше не раскрашивала лицо и начала худеть - по секрету даже от самой себя.

А потом Колесо судьбы понесло в сторону Большой Боли.

“Извини, не смогу завтра. Обстоятельства.”

Мы собирались поехать на море в выходной. Стало совсем тепло, и так хотелось погулять по берегу, обсудить новые книги и снова представить себе, что у нас свидание. Каждый раз я представляла это -  у нас свидание. Дорисовывала в воображении недостающие детали. Например, что мы держимся за руки. Обнимаемся. Или он меня целует… К тому же поездка куда-то вдвоем означала, что наши отношения вышли на новый уровень. Это уже не просто прогулка, а целое мероприятие, и я к нему особо готовилась. И вот в пятницу  вечером от Мартина пришло такое сообщение.

К своему стыду, я оказалась совершенно бессильна. Пыталась внушить себе, что все нормально, мало ли какие у него дела, мы все-таки не встречаемся и у меня нет на него никаких прав - но все впустую. Настроение было отвратительное. Суббота пропала - делать ничего не хотелось, даже читать. Яркое солнце, голубое небо - но больно было даже просто смотреть в окно. В какой-то момент я решила поехать на море сама, даже дошла до остановки - автобус приехал, а я в него не села и поплелась обратно домой. Так и пролежала в кровати до вечера, глядя в стену. Потеря контроля. Не ожидала, что это зайдет так далеко. Мое равновесие теперь зависит от него. Это ужасно. Я сама позволила… Вот попала…
К вечеру я кое-как успокоилась. У него может быть зона жизни, куда мне нет доступа - после ста повторений этой фразы самой себе, стало немного легче.

Вскоре я узнала, что это были за “обстоятельства”. Давясь от смеха, Фред рассказал хмельной компании, что познакомился с двумя нудистками и они в субботу вчетвером ездили на нудитстский пляж. В мою субботу. С моим Мартином.
Ну да, мне не место на нудистском пляже. Да и на пляже вообще. И Мартин не мой. Но как ему общество тупых нудисток может быть интересней моего???
-Такие вообще, - ухмылялся Фред, - Мартину, конечно, повезло больше, я-то неприхотливый, рад любому подарку с неба, но тут даже я позавидовал. Девочка что надо, а, Мартин?

Мартин молча