Крыша поезда

сразу. Она поехала без билета — не потому, что нарушила правила, а потому что забыла, что они есть.
Мир будто распахнулся: в витринах отражения прохожих, в чашках кофе у студентов, в газетах, трепещущих на ветру.
И — в самой ней.

В библиотеке Аркадий уже был. Он сидел за столом у окна и читал что-то про Бартока.
Увидев её, поднял глаза:
— Вот вы и пришли. А я думал, может, всё показалось.
Она села напротив.
— Нет, вы не показались.
Он медленно закрыл книгу:
— Хотите — сегодня просто помолчим?
— Хочу, — сказала она.
И они молчали. Но это было не между чужими.
Это было как музыка, в которой всё уже сказано.

Они пошли вместе обедать — в столовую при музее.
Заказали борщ и гренки, как школьники. Он ел быстро, она — медленно.
И всё было так просто, так хорошо, что она вдруг подумала:

"А ведь я жива. И никто у меня это больше не отнимет. Ни память. Ни боль. Ни прошлое. Я — здесь".

И в этот момент кто-то из-за соседнего столика чихнул, уронил ложку, засмеялся — и день продолжился.


Эпилог. Музыка

Через две недели она снова пришла в ту же кофейню. Аркадий сидел у окна, как в первый раз. На столе — чашка и тонкая чёрная тетрадь.
Он что-то записывал, не отрываясь. Пальцы — уверенные, сдержанные, как у человека, который научился не торопиться.

Когда он заметил её, не встал, не сделал жеста, просто улыбнулся.
Она села рядом.
— Играешь сегодня? — спросила она.
Он кивнул:
— Маленький концерт в камерном зале. Только студенты. И те, кто случайно заходит.
— А можно и мне — случайно зайти?
Он не ответил. Просто накрыл её руку своей. Тихо.
И этого было достаточно.

В тот вечер она сидела в зале среди незнакомцев.
Молодой парень с неровной стрижкой настраивал виолончель. Девочка с косичками искала глазами маму.
И вот — Аркадий.
Он вышел, как будто прошёл через годы, сквозь огонь и молчание, и теперь — снова здесь.
Сел. Положил руки на клавиши.
И заиграл.
Не Баха. Не Бартока.
Что-то своё.
Медленно. Светло. Без пафоса.
Как будто вспоминал жизнь и принимал её всю — и боль, и тишину, и встречи.

Она слушала.
И вдруг — почувствовала, как кто-то сидит рядом.
Не физически. Не глазами. А так, как чувствуют свет — когда закрыты глаза, а всё равно видно.

Он был. Тот, кого она потеряла.
Он слушал с ней.
И не просил ничего. Не звал.
Просто был рядом. Тихо.
Как память, ставшая не раной, а силой.

После концерта она вышла на улицу.
Снег почти сошёл. На лавке сидела девочка в зелёной шапке.
Она снова подняла палочку:
— А вот она! Она хорошая!
На этот раз она кивнула:
— Да. Я — здесь.
И пошла.
Без спешки. Без груза.
Лёгкой походкой человека, который вернулся в день.