Бензином и битумом

В две тысячи сто тридцать первом году учёные создали и внедрили в производство нанотехнологичную асфальтовую смесь. С этого открытия всё и началось.

За стеной медленно и грустно играла гитара. Егоров уселся в продавленное кресло, закинул ноги на деревянную скамейку и потянулся к большому термосу с чаем. Подставил к горлышку кружку, нажал на кнопку и дождался, пока горячая густо-коричневая жидкость заполнит фаянсовый сосуд до края. Поднёс кружку ко рту и в этот момент за стеной запели. Приятный баритон меланхолически выводил слова старинного цыганского романа: А на последнюю да на пятёрку / Найму я тройку лошадей, / Дам я кучеру на водку: / Поезжай, брат, поскорей. / Кого-то нет, / Чего-то жаль, /Куда-то сердце рвётся вдаль. / Я вам скажу один секрет: / Кого люблю — того здесь нет.

Егоров ухмыльнулся: водитель специальной машины-бензовоза скучал. Репертуар у Фёдорова был богатый — от городских жестоких романсов, через песни советских вокально-инструментальных ансамблей, до иностранных рок-групп. Последние он пел на чудовищном английском языке, рыча, дико завывая и иногда срываясь на визг. За это концертирование водителя специальной машины-бензовоза не любили, и даже изредка слегка побивали, но Фёдоров не обижался, стойко и мужественно перенося тяготы и лишения, обрушивающиеся периодически на хрупкие плечи творческой натуры. Или, наоборот, обижался и даже очень, однако по какой-либо личной причине предпочитал терпеть. Чёрт его разберёт, что там намешано в фёдоровской душе, да и не хочется Егорову разбираться в хитросплетениях фёдоровского сознания — ему бы в себе разобраться. Пусть этим занимаются штатные психологи, им за это деньги платят, но и психологам часто приходится нелегко — в управлении, считай, каждый второй с ПТСР, что неудивительно, — такова специфика работы в поле. Здесь требуется уточнить: В поле, а не на поле. На полях трудятся колхозники, а Егоров, с коллегами, к колхозникам не относился. Никак. Он и его коллеги по работе были дорожниками.

Егоров отхлебнул из кружки — чай, заваренный с имбирным корнем напоминал о доме — такой чай любила заваривать бабушка. Ещё бабушка варила сур, домашнее пиво. Детям доставалось сусло — незабродившая основа будущего хмельного напитка — Егоров отлично помнил его вкус, как и вкус собственно сура, и браги, которые он попробовал уже после окончания школы. Вслед за пивом Егорову вспомнились шаньги и черинянь — пирог-рыбник. Но тут егоровское путешествие по памяти было грубо прервано голосовым сообщением, разнёсшимся по сети экстренного оповещения.

- Дежурным расчётам общая тревога, - в громкоговорителе раздалось шипение, щелчки, глухие стуки, а затем металлический голос повторил. - Дежурным расчётам общая тревога. Номерам занять места согласно огневому расписанию. Боевая задача доводиться командирам расчётов по ходу движения. Повторяю...

Повторения сообщения Егоров не слышал. Он съехал вниз по опорному шесту на первый этаж и бросился в раздевалку. Распахнул дверцу шкафа и принялся быстро натягивать защитный костюм. В раздевалку ворвался Фёдоров, пробегая мимо Егорова ткнул того кулаком в спину. Егоров, надевающий штаны, заскакал на одной ноге, пытаясь удержать равновесие.

- Не упади, начальник, - коротко хохотнул Фёдоров.

- Иди на хрен, - прорычал в ответ Егоров.

Он затянул поясной ремень, застегнул куртку, схватил каску, дыхательную маску и выскочил во двор. Специальные машины организованной колонной выезжали за ворота. Рядом с Егоровым затормозил ЗИЛ-151 с битумной цистерной. Егоров запрыгнул в кабину, грохнул, закрывая, дверью. Следом в пассажирскую секцию кабины залезли Фёдотов, Мартынов и Гаврилов — огневой расчёт номер 238 в полном составе.

- Все?! - рявкнул Егоров.

- Всё, начальник, - ответил Фёдотов.

- Поехали, поехали, - скомандовал Егоров водителю, Парфёну Сергеевичу.

Машина дёрнулась и поехала. Парфён Сергеевич ловко встроился в колонну. Егоров сдёрнул микрофон с держателя:

- Диспетчерская, расчёт два-тридцать восемь начал движение. Приём.

- Принято, расчёт два-тридцать восемь. Сообщаю вводную: на сто сорок седьмом километре региональной автомобильной трассы номер десять произошёл концентрированный выброс протяжённостью двести-триста метров предположительно. Предположительно имеются человеческие жертвы, пострадало как минимум, от трёх до пяти негосударственных транспортных средств — легковые автомобили. Задача: оперативно ликвидировать выброс, после чего осуществить профилактические мероприятия. Особое внимание обратить на возможное появление гудронщиков. Приём.

- Принято, - подтвердил озвученное сообщение диспетчера Егоров и отключился.

Колонна проехала второстепенной дорогой, объезжая по широкой дуге город, выбралась на многоуровневую развязку, где её подхватила патрульная служба, бронированные джипы которой повели дорожников к региональной автомобильной трассе номер десять кратчайшим путём, жестоко расчищая полосу от нерасторопных автомобилистов.

Солнце, почти достигшее зенита, раскалило кабину. Включенный Парфёном Сергеевичем вентилятор не помогал, лопасти пропеллера безуспешно гоняли горячий воздух по водительской секции. Жару усугублял запах так называемого освежителя, чей одуряющий запах вызывал у Егорова рвотные позывы. Он опустил стекло и высунулся наружу, проветриться.
Колонна, ведомая патрульными джипами, выехала на трассу номер десять. Трасса была пуста. Служба контроля и регулирования дорожного движения сработала оперативно — перекрыла десятку, заблокировав её на удалении пятидесяти километров от выброса в обоих направлениях. Головной патрульный джип резко отвернул влево и затормозил, пропуская колонну вперёд.

Патрульный с пассажирского места, спрыгнув на асфальт, отсалютовал дорожникам. Проезжающие машины ответили ему длинными гудками. Парфён Сергеевич добавил к гудку частое мигание фарами. Егоров вернулся в кабину. Парфён Сергеевич протянул ему пластинку жевательной резинки.

- Станет лучше, - сказал Парфён Сергеевич.

Егоров развернул обёртку. «Ментол и эвкалипт», прочёл он на обёртке. Вкус жевательной пластинки приятно освежал ротовую полость.

- Спасибо, - промычал Егоров, энергично жуя.

Водитель молча кивнул головой.

Оказавшись на абсолютно пустой трассе, колонна рассыпалась, заняв все четыре полосы движения. Рация в егоровской машине, мигнув красным диодом, запищала сигналом вызова. Егоров взял микрофон, нажал кнопку:

- Расчёт два-тридцать восемь. На связи.

- Егоров. Здравствуй, Егоров. Петровский на связи.

- Здравствуйте, Осип Давыдович.

- Я принял оперативное командование, Егоров.

- Поздравляю, товарищ Петровский.

- Не с чем, Егоров. Ты где в формации?

- Примерно в середине, Осип Давыдович.

- Ясно. Перебирайся в авангард, будешь сегодня в первых рядах.

- Принято, Осип Давыдович.

- Назначаю тебя передовым замкОвым координатором. Приказ по колонне озвучу лично.

- Принято.

- Принято, не принято, - пробурчал Петровский. - Не подведи, Егоров. Вектор я тебе расчищу.

- Не подведу, товарищ Петровский.

- Не хвались, едучи на рать...

- А хвались, едучи с рати.

- Вот, чтобы не обос...... осрамиться. Конец связи.

- Конец связи.

Зелёный диод на панели рации погас и сразу же загорелся жёлтый. Начальник колонны товарищ Петровский знакомил подчинённых с новой диспозицией. Полоса перед автоцистерной Егорова расчистилась.

- Жми на газ, Сергеич, - распорядился Егоров и водитель послушно втопил педаль газа в пол.

Егоров поднял дисплей бортового вычислителя, выдвинул компактную клавиатуру. Щелкая клавишами, вывел на экран списочный состав группы авангарда. В чат-руме набрал сообщение, отправил. Список уплыл в область уведомлений, сменившись групповой мнемограммой. В авангарде числилось десять огневых расчётов. Пять машин-цистерн бензовозов и пять машин-цистерн с жидким дорожным битумом. Егоровская машина была огнемётной.

Разбросанные по экрану прямоугольные иконки начали перемещаться, выстраиваясь рядами. Егоров мог не смотреть в зеркало заднего вида: колонна структурировалась. Товарищ Петровский наводил в колонне организационный порядок. Теперь за егоровской цистерной ехали десять КАМАЗов в два ряда, за ними, на некотором удалении двигалась основная группа — шесть рядов по пять машин, за основной группой следовал арьергард — десять машин в два ряда. Огнемётный ЗИЛ-151 товарища Петровского шёл крайним справа в первом ряду основной группы.

- Километр до границы выброса, - предупредил Парфён Сергеевич.

- Принято, - сказал Егоров, берясь за микрофон. Начиналась привычная работа.

Именно в этот момент случился скверный инцидент. Мимо машины Егорова пронёсся ЗИЛ, бортовой номер триста сорок восемь. На кабине, крепко принайтовленный к крыше, стоял человек. Человек сжимал в руках флаг повышенной опасности: на жёлтом поле большая английская буква «D» (от «danger») чёрного цвета в чёрном же круге. Полотнище билось и трепетало на ветру. На цистерне, с двух сторон, торчали бойцы огневого расчёта три сорок восемь, крепко вцепившись в поручни. Поравнявшись с егоровским ЗИЛом, ЗИЛ номер триста сорок восемь притормозил и человек на кабине проорал: «Вертел я ваши нанотехнологии!», после чего триста сорок восьмой увеличил скорость и умчался вперёд.

- Вот засранец! - гаркнул Парфён Сергеевич. - Врубил мегафон, зараза!

Ошеломлённый Егоров промолчал, изумлённо глядя вслед быстро удалявшейся машине. Пронзительный писк рации вывел его из ступора.

- Слушаю!

- Что за …. у вас творится?! - проревел разъяренный Петровский.

- Не знаю! - в ответ проорал Егоров. - Кабанцов, скотина, циркач ….!

- Сгною поганца! - мрачно пообещал Петровский.

А впереди происходило нечто странное. Обогнавшая Егорова машина вдруг остановилась, словно врезалась в стену. Задняя часть бензовоза задралась вверх, стоявшие на цистерне посыпались вниз, на асфальт, Кабанцов же потерял флаг и, кажется, очень сильно пострадал. Передняя часть бензовоза начала погружаться в асфальт и бензовоз стал похож на гибнущий «Титаник». Водитель бензовоза выбрался из кабины, в руке он держал мачете. Рубанув по удерживающим Кабанцова стропам, водитель стащил тело командира огневого расчёта с крыши кабины.

- Тормози! - скомандовал Парфёну Сергеевичу Егоров.

Он спрыгнул на асфальт. Члены его команды последовали за ним.

- Оставайтесь здесь, - сказал Егоров.

Не надевая дыхательную маску, он пошёл навстречу бредущим к нему бойцам триста сорок восьмого расчета, но не сделав и нескольких шагов, застыл, предупредительно вскинув правую руку. Асфальт под ногами качался, будто бы он стоял на болоте, а не на прочном дорожном покрытии.

- Что происходит? - спросил подошедший начальник колонны товарищ Петровский. - Какого чёрта? - Он тоже ощутил колебание асфальта.

- Вот и я думаю, какого чёрта? - ответил Егоров. - Не нравится мне это, Осип Давыдович, сильно не нравится.

- Эй, кто-нибудь, - крикнул Петровский, - несите-ка лом!

- Не советую, - предостерёг Осипа Давыдовича Егоров, - не надо ни во что ничем бить. Я пойду.

- Осторожнее, Павел Аркадьевич, - сказал Петровский.

- Постараюсь, - сказал Егоров. Он прицепил дыхательную