| «Извинения» |  |
—Не такие уж трудные слова, — говорила мать, — извини меня, мама.
Это было необходимо именно сейчас, когда решалась судьба её сына: поступит или не поступит её чадо на престижную работу. Для этого всего нужно пройти собеседование на профессиональную пригодность и, конечно, образование по профилю занимаемой должности. Это было во все времена: люди стремились занять пост повыше и нести бремя власти на своих плечах как можно дольше. Вот и сейчас её сын не собирался заниматься «ненужными вещами», хотя подходил по всем статьям вакантной должности.
— Только не это, мама, — ворчал взрослый сын, урезонивая свою мать, — не делай это для меня, всё равно не выйдет ничего хорошего из того, что я займу чью-то должность.
Дальше разговор шёл по накатанной плоскости — всё об одном и том же: надо быть полезным и значительным «иначе тебя обойдут другие» — говорила мать. Сын отвечал не дерзя, но настаивая на своём: ему не хотелось связывать свою жизнь с душными кабинетами и распорядками противоречащими его сути. А суть заключалась в том, что стоило жить исключительно для любви и неги — так предполагал взрослый человек двадцати семи лет отроду, не имеющий в жизни никакой заботы, кроме как одеться получше и понравиться особе выбранной на сегодня.
Нет, не его это суть работать с утра до ночи и думать о несвойственных ему вещах.
— Я нисколько не сомневаюсь, — говорил он матери, — ты была бы рада увидеть меня счастливым.
Разговор не заканчивался на этом, но основная суть раздора обозначена и осталось только взглянуть на последствия решения обеих сторон.
Вечер. В окнах горит свет. Мать пишет письмо.
«Сынок, возвращайся, я скоро умру, немного времени у меня осталось, приезжай…»
Сын с ответом не спешил: думал, успеет ещё. А мать умерла, оставив завещание в пользу чужих людей. Отсудить не удалось и, оставшись ни с чем, распродав всё, что принадлежало ему, уехал, не тревожа себя последствиями разорения. Немного времени прошло и жизнь изменилась до неузнаваемости. К нему перестали наведываться гости: есть было нечего, а давать в долг не хотели. Женщины и подавно обходили стороной: неухоженный, безработный и безденежный.
Так бы всё и закончилось, но произошло неожиданное действие: к нему приехал друг его матери. Как узнал где живёт? Следил, наверное.
— Я к тебе с предложением. Поехали со мной, потом посмотришь, что я предложу.
«Соглашаться или нет? Что если соглашусь?» — думал разорившийся неудачник. Но гость был настойчив.
— Давай собирайся, поедем, — настаивал незваный посетитель.
— Сейчас соберусь, только, — он оглянулся на гостя, тот сидел с невозмутимым видом, давая понять, что ожидание — его привычное дело, — зачем мне это там? «Значит, я умер, зачем ещё меня уводить?» — подумал напоследок. — Идём, я готов.
— Перед тем, как пойдём, попроси прощения у матери, пригодится.
— Я не прав был, прости, мама.
Комната. Люди в белом. Склонённое лицо.
— Жив. Посмотри, видишь меня?
— Вижу. Где я?
— В больнице.
Из коридора послышалось:
— Сейчас привезут новенького.
«Значит, я жив ещё, надо подумать, что буду делать? Навёрстывать упущенные возможности, как мама хотела. Наверное, ещё не поздно».
Изменилась жизнь ненамного. Без прежней роскоши, без беспечных друзей и легкомысленных подруг, но и без лишних возлияний, зато с ранним вставанием, обязательными процедурами по приведению себя в порядок и долгими-долгими часами отданными ради ощущения значимости себя и так до последней возможности. Остановило только сознание противоречия своей сути и требуемой обязанности, которая не находила между собой ничего общего.
Он уехал на остров, где прожил остаток дней любуясь закатом, не обременяя себя обязательствами.
|