сделала несколько шагов назад. Такой силы был этот взгляд.
…Так вот, подозреваю, что мама увидела у меня в глазах нечто подобное, ведь в ту минуту я спасала свою жизнь. Потому что она вдруг вздохнула, махнула рукой и больше ничего не сказала.
Потом она всю жизнь будет болтать, что «Катька, дура, полени-лась закончить институт». Господи, «поленилась» так «поленилась»! Плевать мне на эти характеристики! Я выскочила из-под поезда. Падая с небоскреба, я зацепилась за занавеску и не упала. Напавшую на меня белую акулу я огрела доской серфингиста и осталась невредимой. Я – выжила. Нравится это маме или нет!
ДИТЯ ВТОРОГО СОРТА
Дальше потянулись, будем считать, благополучные времена. Ме-ня оставили в покое, как безнадёжную. И у нас дома даже установились вполне хорошие отношения между всеми. Иногда мама начинала при-читать по поводу диплома и моей никчёмности, но я научилась не реа-гировать.
Вскоре Сашка с Мурой переехали в отдельную квартиру – наши родители, надо отдать им должное, купили им кооператив. А ещё через некоторое время и у нас с Шурикам появилась собственная жилпло-щадь, правда без телефона.
А в 84-м Мурочка родила Сашеньку – первого маминого внука.
Через три года родила и я – первую (и до сих пор единственную) папину внучку.
В 84-м вокруг, слава богу, здорового Сашеньки, кроме его родите-лей, водили хороводы полдюжины близких родственников – родители Муры, её сестра, тогда ещё живая бабушка, иногда мои родители, а од-нажды и я была отправлена в ночную смену. Все стремились помочь Мурочке, создать ей комфортные условия для завершения учёбы в ин-ституте. Такая помощь была объявлена прямо-таки священной.
В 87-м картина была совершенно иной. Когда я родила Алису, мы обе сильно болели, но поначалу справлялись своими силами. В это тяжёлое для нас время, к сожалению, рядом не было опытной женщины, которая могла бы помочь мне своими советами. Поэтому, естественно, я делала ошибки, иногда очень серьёзные, отразившиеся на здоровье моей крохотной дочурки.
Когда дочке было всего пять недель от роду, Шурик уехал в коман-дировку на месяц. На это время родители взяли нас с Алиской к себе. В тот месяц они мне очень-очень помогли, за что я им страшно благодар-на. Если бы я тогда осталась с малышкой одна, то, не исключено, что всё закончилось бы трагедией… Когда Шурик вернулся, родители бы-стренько отправили нас к себе. Я даже всплакнула из-за этого: уж боль-но тяжело мы болели с Алиской, и я боялась оставаться целыми днями с ней одна, да ещё без телефона.
Отец, видимо замученный к тому времени не только плачем боль-ной внучки, но и (может быть, в первую очередь!) мамиными постоян-ными жалобами на то, что всё это очень тяжело терпеть, тогда прикрик-нул на меня:
- Если вы не уедете, тогда нам придётся с матерью бежать на край света!
Что ж, имели право больше не терпеть. Полное.
Со мной имели. С Мурочкой – нет. Когда родители пытались отку-питься от брата деньгами, чтобы не сидеть с внуком, он устраивал им выволочки, и мама, боясь потерять «в обществе» лицо, брала на прицеп папу, и они тащились нянчиться с Сашенькой.
Я не умела так манипулировать родителями. Поэтому от меня они легко «откупились» - дали денег на приходящую домработницу – я то-гда еле передвигала ноги: послеродовая депрессия, знаете ли, плюс сильная мастопатия.
Когда Мура была беременна, мы все, все абсолютно, стояли на ушах. Её возили на курорт, она много времени проводила на нашей да-че. Каждое день начинался и заканчивался у нас дома бюллетенем о са-мочувствии Мурочки. Это правильно и нормально.
Но когда беременна была я… М-да, без подробностей не получит-ся. После рождения Сашеньки вдруг выяснилось, что наша дача (госда-ча, которую папа получил по службе), Мурочке не подходит – мало места. Ребёночку нужно много воздуха в помещении, требуется про-странство для вещей (коляска, манежик и все такое прочее), кроме того, с Мурочкой обязательно должна жить бабушка, иначе кто же будет на подхвате? А у нашей дачки была всего одна комната и маленькая веран-да (не те чины были у папы).
По требованию Муры и Сашки, папа пошел добиваться получе-ния дачи большей площади. Видно, должность всё же позволяла – до-бился. В новом доме были две комнаты, ванная, большая веранда и да-же печка. Это устроило Мурочку, и она с малышом и бабушкой стала выезжать на эту дачу.
А через пару лет я забеременела. Родители сразу же мне сказали: ты тоже можешь ездить на дачу – дышать кислородом. Мы с Шуриком сделали такую попытку, выехали. Мурочка отчего-то напряжённо улы-балась, а вообще была слегка взвинчена и на всякий случай сразу же предупредила нас:
- Колбасу в холодильнике брать нельзя! Это для Сашеньки!
Потом я поняла причину её взвинченности… Когда у нас зашла речь о том, что неплохо бы и мне «кислородиться», она быстро загово-рила:
- Конечно, конечно, приезжай, когда хочешь… Вот эта комната Сашенькина, эта – бабушкина, Сашка спит, когда приезжает, на веран-де… Тебе, как видишь, места нет, но потом мы что-нибудь придумаем.
Стало совершенно очевидно, что на этой папиной даче места для меня с моим пузом нет. Надо ли говорить, что я ни разу там и денька не прожила? Родители почему-то не обеспокоились этим обстоятельством. Сводки о самочувствии беременных им, очевидно, надоели ещё при первом опыте. На второй их не хватило. Словом, всю беременность я проторчала в загазованной Москве. Извини, Алиса, но на нашем с тобой состоянии здоровья, боюсь, это всё же сказалось.
Как вы понимаете, к Мурочке у меня претензий нет. Она естест-венным образом пользовалась ситуацией, думая, прежде всего, о себе и своём ребенке. К брату тоже – он и раньше не считал меня родной, а по-сле женитьбы тем более не стал. Но вот мои родители… Иногда у меня возникают сомнения: родня ли они мне?
Мой первый муж всегда был слаб характером. Он не мог быть защитником семьи, никогда…
И после рождения Алисы мы ещё года три не пользовались от-цовской дачей, до отъезда брата с женой в эмиграцию.
Шло время, мама продолжала весьма успешно играть на публику роль идеальной свекрови, а потом ещё и идеальной тёщи, «консульти-ровала» всех близких и дальних по вопросам нравственности, морали, а также отношений между родными и близкими. «Припадающие» восхи-щались и аплодировали. В том, что она ещё и идеальная мать, никто ни-когда и не сомневался. Разве может быть по-другому?
ЗАПИСКИ НЕЗДОРОВОЙ ЖЕНЩИНЫ
14 февраля
Сегодня я, вполне возможно, могла бы сделать зарядку – силы были. Но обстоятельства не позволили: мы ждали возвращения домой нашего телевизора. Ну, и ладно. Всё равно настроение ужаснейшее! Мне сегодня снились особенно тяжёлые сны. Мучительные, издевательские. Они меня измотали.
Милый Женечка! Он меня ласково разбудил сегодня, правда, слишком резко вывел из сна. Несмотря на все ужасы сновидений, так резко – это не очень приятно. Женечка кухарит, стрижёт винегретик… Интересно, смогу я его есть «ввиду отсутствия» аппетита?
Вот зараза: физическое самочувствие очень даже ничего, а на-строение… Что мне было бы нужно, чтобы выйти из этого кошмара? Начнём перечислять. Чтобы с Алисой все наладилось (работать начала, с квартирой всё решилось, учиться стала); чтобы мать перестала нена-видеть Женю, а заодно и меня, чтобы отец вспомнил, что когда-то меня любил – всё это мне надо для нормальных отношений с ними; чтобы с Шуриком установились хотя бы просто пристойные парламентские от-ношения. И, наконец, чтобы для меня нашлась хорошая работа. Правда ли всё то, что я перечислила? Заглянем в глубь себя: и да, и нет. На-счет Алисы и работы – безусловно. Всё остальное – «двояковыпукло». Тёмная сторона моей натуры отнюдь уже не хочет, чтобы все персонажи с «той стороны» хоть как-то присутствовали в моей жизни. Так чего я хочу? Не знаю.
Кстати, вчера Алиса призналась, что ей нужна учеба, где можно «халявить». И она не смущается в этом признаваться. Я обалдела. За-чем всё это тогда, к чему? Учиться, чтобы «халявить», работать так, чтобы все отстали, но ни фига не зарабатывать… Мы с ней определенно говорим на разных языках. Проще тогда ей купить диплом сразу, пото-му что обучение будет дорого стоить – и в денежном выражении, и в моральном. Пять лет она будет страдать и мучиться. Какого чёрта? Мне, например, этого не надо. Я знаю, кому это надо и кто ей выедает мозг по поводу диплома…
Привезли телевизор. Значит, сейчас Женя начнет его устанавли-вать. Только б у него всё получалось, и он не злился! Он и так уже на меня рычит за то, что я всё время сижу за компом, что я – не в реаль-ной жизни, а в виртуальной. В дневнике я, Женечка, в дневнике! Вы-говариваться мне надо. Плохо мне… Прости меня за это, ты ни в чём не виноват! Только не злись на меня, пожалуйста! Я ведь стараюсь, вот анализирую все ситуации, себя, свои чувства. Может, надо было бы на пару это делать с каким-нибудь психоаналитиком…
Винегрет очень вкусный! Я поела вместе с Женей, чтобы его не обижать. И еще выпила кофе с творожным колечком. Теперь мучаюсь: в желудке так тяжко, будто съела слона. Всё-таки нельзя есть без аппе-тита. Даже вкусное.
Телевизор на месте, всё работает, а Инет в своем репертуаре – дурит. Плевать! Я уже привыкла.
Женя поехал за покупкой своей «идеи»: за накидками на мягкую мебель вместо наших покрывал. Не уверена я в этой идее, но Женя так это намечтал, что не смею перечить. Посмотрим.
Я знаю, что сейчас буду делать: пойду немножечко позанимаюсь упражнениями, а то сама себе противна из-за гиподинамии.
…Позанималась, правда, совсем чуть-чуть, боялась, чтобы не по-плохело. А Алиса сегодня едет к режиссеру Славутину. Интересно, что из этого получится?
Уф-ф! Сразу много всего… Во-первых, Женина идея оказалась су-пер! Он купил классные накидки на мебель, и все получилось чрезвы-чайно красиво, в восточном стиле. Молодец он у меня, умница!
Во-вторых, Алиса прошла во второй тур конкурса у Славутина. И Славутин сам позвонил и сказал Жене, что девочка очень способная! Алиса по этому поводу приехала к нам ужинать, хорошо поела, взяла гостинчиков и, по-моему, весьма довольная жизнью, поехала домой. Вот только денег у неё хронически нет, жить не на что. Что же может заставить её, наконец, работать по-настоящему? Просто не знаю, что делать. Не кормить? Не давать гостинчиков? Я и так ей денег почти не даю…
Сейчас я немного перевозбуждена от всех этих событий. Но это лучше, чем было ещё несколько часов назад: меня тогда что-то развез-ло, замутило… И я опять подумала, что виноваты сделанные упражне-ния. Но потом всё прошло. Отвлеклась?
Второй рабочий день недели – звонков по поводу работы нет. Можно, думаю, совершенно успокоиться на сей счет и уже не ждать. Зря трепыхалась. Где мой салон красоты? Где моя новая, принципи-ально новая работа?
Опять заболел живот. Я, кажется, знаю причину. Завтра попро-бую её ликвидировать.
Алиса уже дома, на связи. Но её распирает вражда с бывшей подругой, потому в дневнике пока что талдычит только об этом. Госпо-ди, чем только её башка занята! Из-за чего она страдает и куда тратит эмоции! Вот несчастная дурында.
Всё больше меня мучают мысли о бессмысленности моего суще-ствования. Пафосно звучит, именно поэтому никому об этом не говорю. Кстати, это одна из главных
