Очерки командира ССО, часть 9. Ищейка берёт след.

заборов и сторожей, хотя не так далеко была некая, похожая на сторожиную, будка. Раз охраны нет – значит, и мне можно, и я подобрал одну самую маленькую ягодку килограммов на 5, чтоб не тяжело было тащить. И ушел обратно к дачам и к своей машине.
Дальше по планам у меня был проезд к санаторию «Дубовка» (или дому отдыха – не суть важно), который был расположен выше города по течению и на противоположном берегу. В его окрестностях тоже происходили те самые инциденты, и я хотел провести там своего рода рекогносцинировку.
Дом отдыха «Дубовка» располагался в посёлке с аналогичным названием и у таковой же пристани. Вход-выход был свободный и я спокойно потолкался среди постояльцев этого заведения и смотрел его архитектурные примечательности, исполненные в строгом советском стиле без излишеств: то есть, это были двухэтажные корпуса новейшей постройки и десятка два деревянных видавших виды домиков. Принадлежал он какому-то волгоградскому предприятию, тогда модно было отдыхать в подобных заведениях за четверть цены от номинала при наличии профсоюзного билета (а он был тогда у каждого) – поездка на море не всем была по карману, особенно семейным с детьми.
О загранице тогда речь не шла вообще, только, если каким-нибудь передовикам в несчастную Болгарию-Румынию, да и стоило это безумных денег. К нам на маслозавод нет-нет, да и распределяли путёвки куда-нибудь в ГДР на неделю, но рублей за 500 – совершенно немыслимые деньги при зарплате в 150-200. Да и то нужно было предварительно пройти обязательный квест - отбор в виде профсоюзно-комсомольского собрания, чтоб там получить рекомендацию, а затем, чтобы твою кандидатуру дополнительно одобрили на партийном бюро предприятия, хоть ты был и беспартийный (это за свои же деньги), где спрашивали о количестве пионеров-героев в Великую Отечественную и как зовут Первого секретаря СЕПГ (Социалистической Единой Партии Германии). В поездке за тобой присматривал руководитель группы и обязательно, но негласно, агент от КГБ. Да, предварительно нужно было заполнить анкету (её отсылали на рассмотрение в местное отделение Госбезопасности), в которой были вопросы типа: «Не были ли вы, или ваши ближайшие родственники во время ВОВ на оккупированной территории»?» - хотя с войны миновало более 40 лет!
Я прикинул, что в этом доме отдыха единовременно обреталось человек 200-250, путёвки выдавали в такие места на 24 дня – на весь положенный отпуск. Понятно, что дома отдыха-турбазы функционировали только в летний период, да мне и нужны были сведения только с середины августа по середину сентября.
Ход моих размышлений.
Допустим, у меня есть доступ к архиву такого учреждения, и я могу в нём покопаться за, например, 1978-1979 годы. Сразу откидываем женскую половину – а она, как правило, больше мужской, затем совсем уж инвалидов, так как абсолютно здоровый человек в санаторий вряд ли поедет, хотя, в дом отдыха – почему нет? Совершить с сопротивляющимся человеком – пусть даже женщиной – определённые действия, а тем более убить его не так просто: надо обладать определёнными навыками и физическими данными. Так что совсем уж больных и немощных тоже отсеиваем, как и пацанов лет до 13-14 (здесь могут быть исключения, но у меня все следствие построено на допущениях и упрощениях, как в этом случае, так и во многих других). Ещё возраст: мужчин, кому в 1988 перевалило за 70, в 1978 году в реестр не включаем.
Теперь, имея список подозреваемых постояльцев за 1978 год персон эдак в 50-60 (за минусом откинутых), можно было бы обратиться к картотеке того же санатория–дома отдыха за год 1987 или 1988 – через 10 лет. И посмотреть кто останется из нашего списка. Нет, смертность за эти годы тоже исключаем, так как «мой» вурдалак продолжает действовать, он жив. И тогда список ещё сократится на несколько человек. Я также допускаю, что человек по природе своей консервативен, склонен к постоянству и стабильности и, как правило, предпочитает проводить свой отпуск в одном и том же месте. Исключения бывают, согласен, и поэтому одним-единственным санаторием мы не ограничимся.
Уверен, что список подозреваемых через 10 лет по этому конкретному санаторию состоял бы не более чем из 10 имён. Пусть 20. Но на моих картах отмечены ещё 6 подобных заведений, в районе которых стоят скорбные отметки в виде крестиков. И вот когда мы просмотрим списки клиентуры по этим санаториям и вычленим знакомые фамилии (а они или не будут встречаться вовсе, или окажутся в единичных количествах), то преступник – по моему глубокому убеждению – выплывёт передо мной на блюдечке с голубой каёмочкой, автоматически, с местом жительства и историей болезни.
А, каково?!
Вот только кто меня допустит к архивам и регистрационным карточкам? Да и провозится придётся не один день, а скорее месяц, не считая разъездов в сотни километров между санаторно-курортными заведениями. Тлела надежда на обещанную помощь будущего тестя. Я сумел дозвониться до Дины из местного почтового отделения и кроме «Муси-пуси» сказал только, что я точно вышел на след, разработал алгоритм поиска маньяка и что мне надо лично увидеться с её папой – по телефону разъяснить все нюансы я не смогу. Она ответила: «Мы тебя ждём».
Ну, и что - вечер, в ночь я не поеду, а вот с раннего утра надо стартовать к себе домой, а уже оттуда через денёк-другой в Москву – к Динке-льдинке и к тестю-полковнику.
Расположился на ночлег, достал остатки чего пожрать, в том числе краденный арбуз. Как только нож в него воткнул, так он, зараза, как будто того только и ждал – лопнул, обливая меня соком. Я даже рассмеялся и вспомнил своё вечное: ну, вот откуда в арбузах такая сладость? Я видел это унылое, обожженное солнцем поле, глинисто-песчаную землю, которую, хоть да магмы расковыряй, никакой в ней глюкозы не найдёшь, а почему ж арбузы такие сладкие, даже, как говорят продавцы – сахарно-медовые? Земля горькая и кислая, почему арбузы сахарные, и ведь на каждом метре их по 2-3-4 штуки килограмм по 10 каждый (это я себе арбузо-лилипута подобрал всего на 5 кг)…
Вместе с арбузным приторно-сладким соком мне в башку ударила молния. Ну, не в реальности, а в переносном смысле. Это как Ньютона по башке - яблочком, а меня -  так целым арбузом!
- «Ах, я лошара конченная, ах, дебил навороченный! – арбуз… - вот где отгадка! Сезон арбузов: август-сентябрь…». Карты моментально ложились в нужную масть: «мой» людоед работал на арбузной плантации и дома отдыха здесь совершенно не причём! Каждый сезон он отправлялся с караванами арбузов на баржах вверх по Волге и там на пристанях, где их выгружали, творил своё чёрное дело.
Я бегал в возбуждении вокруг машины, не замечая ни заката, ни рассвета, я превратился в собаку-ищейку, добермана-пинчера, взявшего, наконец, след.
- «Ну, конечно, «мой» волжский маньяк работал на арбузных плантациях, и в сезон он выплывал вместе с колхозным грузом в тот или иной район Поволжья, где и оставлял свои роковые следы» - это я так размышлял, пребывая в диком возбуждении.
- «Найти его теперь будет легко и, похоже, именно на том арбузном поле, где я был изначально, рядом с которым он 10 лет назад лишил меня Катеньки и моего ребёночка». Иногда в мои сумбурные размышления самого с собой врывались логические вопросы типа: «А не мог ли он работать на арбузных полях ниже по течению? – и я отвечал сам себе, - «Нет»!
- «Если бы он жил где-то на Нижней Волге, в Астраханской области, то в этом случае нет никакого резона вести арбузы с той стороны сюда, где и своих хватает. Нет, он именно отсюда, или, на крайний случай, из плодо-овощных совхозов выше по течению. Но тогда он и сюда никак не мог попасть – незачем вести арбузы, например, из-под Камышина в Волгоград, когда тут и свои девать некуда. Их везут туда, где они не растут, туда – под Саратов и Казань».
Я уже нюхом чувствовал своего врага и представлял, как он выглядит: эдакий здоровенный детина в брезентовом плаще с омерзительной небритой рожей и вечным перегаром из гнилого рта. Я не мог заснуть и с рассветом погнал обратно через Волгоград, через Волгоградский мост туда – к посёлку с дурацким названием «Вторая пятилетка», на арбузное поле.
Но одно обстоятельство всё же смущало: ну, вот, может, прямо сегодня я вычислю этого гада, а дальше что? - надо же как-то его казнить. Желательно лютым образом – в голове закопошились картины с орудиями пыток и казней от простого лома и мотыги до мачете с каменным ритуальным ножом ацтеков (почему-то простой обычный пистолет или ружьё для этого случая, как мне казалось, не подходили). Но вот только опыта в этих делах у меня не было никакого: последнее гадкое действие, совершенное мною относительно живого существа, было надувание лягушек через соломинку, преступление, совершенное ещё в детстве.
Может, попросить кого? Шершня, или будущего тестя – пусть пришлют специалиста. А я с ним маслом расплачусь. Бред, конечно, но проблема оставалась. Ладно (отличное русское философское понятие – ладно, и дело с концом…), там видно будет, но на самом деле – из оружия у меня только монтировка, ножа приличного и то нету, надо бы чем-нибудь эдаким озаботиться, так, на всякий пожарный…
По-хорошему, надо бы сдать его властям, чтоб судили и наверняка привели бы в исполнение высшую меру, а я тогда бы получил реабилитацию – не ходить же мне вечно с клеймом убийцы! Доказательства найдутся, надо только будет его «размотать» по всем известным эпизодам – ну, там алиби-не алиби, может, что обыски дадут по месту жительства, да и я свои расчёты и выкладки ментам подкину. Но сперва надо было его вычислить окончательно. След взят!
На обратном пути я немного заплутал среди дач и арбузов и где-то там - к своему удивлению - обнаружил в одном из асфальтовых тупичков в рощице у какой-то волжской протоки небольшой пансионат под названием «Нефтяник». Даже на моей генштабовской карте его не было: на этом месте были обозначены некие строения по символам как «хозпостройки». Вот так-то: и на старуху бывает проруха, то есть, знай я о его существовании, то не попёрся бы на север за Волгу к дому отдыха в Дубовку, а осмотрелся бы здесь, на месте. Это я к тому, как всё-таки был зыбок фундамент моего расследования: без фактов - одни предположения, догадки, допущения…