Развал системы капитализма, происходящий на наших глазах, неизбежно провоцирует появление концепций, формулирующих системы на его замену, опираясь в основном на появление искусственного интеллекта.
Конечно, сам по себе искусственный интеллект в смысле креативных мозгов ничего из себя не представляет, являясь, по сути, усовершенствованным калькулятором, работающим по программам, внедряемых в него тем же креативным человеком. То есть без человека искусственный интеллект превращается в груду мусора.
Поэтому всевозможные фантазии на тему замены человека этим фальшивым интеллектом есть не более чем глупости на потребу неразвитой публики, чтобы ее напугать и извлечь для себя определенную пользу.
Эта польза, если ее обрисовать кратко, сводится к замене подавляющего большинства человечества всевозможными системами на основе искусственного интеллекта, которые способны заменить человека во всех рутинных работах, от бухгалтерского учета и до участия в боевых действиях.
Понятно, что, действительно, подавляющее большинство людей заняты именно рутинной работой. Значит, они становятся ненужными.
Естественно, власть предержащие, со своим потребительским мышлением – питание, комфорт, размножение и доминантность, - что представляет собой не более чем проявление доминирования во властных структурах животной составляющей сознания, скатываются в подобных идеях к «гармонии» животного мира, который устраняет или просто съедает всё не востребованное сей момент.
Но все эти идеи живоглотов облечены в красивую упаковку информационного общества, в котором в условиях полной гармонии все, а на самом деле только они и обслуживающий их персонал, будут прекрасно жить-поживать.
Большей глупости придумать невозможно, но уверенность в подобном исходе, если власть имеется, тоже имеется, поскольку эти приматы у власти глубинными проблемами существования человеческого общества, которое вовсе не бессмысленно в его движении и структуре, не заморачиваются, предлагая постепенно - через цифровой концлагерь и виртуальный мир - уничтожить ненужных людишек, сохранив только себя с нужными им людишками, управляющими работой искусственного интеллекта, в то время как они будут наслаждаться жизнью.
Но они, видимо, не подозревают о том, что сравнительно недавние опыты с созданием для мышей идеальных условий общежития показали их быструю деградацию с полным вымиранием в ближайших поколениях, а совсем недавно эти опыты проделали на добровольцах с тем же результатом, не доведя, правда, их до полного разложения.
Поскольку эти властители желают всеми силами ввести себя в подобную ситуацию, постольку они доказывают тем самым свою преобладающую животную сущность, которая в границах человеческого общежития есть обычная глупость, потому что она в своем мышлении не выходит за пределы адаптивности, и если, вдруг, как это происходит в опыте с мышами, они получают всё мыслимое в рамках их примитивного интеллекта, то они пресыщаются настолько быстро, что жизнь для них становится немилой, и они исчезают, оставляя бесхозным искусственный интеллект, способный помочь им в исполнении их животных желаний, но неспособный решить их экзистенциальные проблемы, то есть внести в их умы понимание, для чего они в качестве смертных вообще-то существуют.
Вот в этой экзистенциальной проблеме и заключается самое существенное человеческого бытия, в котором каждый человек, в отличие от самых высокоразвитых животных, несет в себе не одинарное сознание, а двойственное. Одну его составляющую – животную - он получил от приматов, а другую получил только он и больше никто, правда, доподлинно неизвестно откуда и как, в виде дополнительной программы в каждой клетке своего организма, которая способна вывести его за рамки приспособительного существования.
Этот способ вывода из приземленного состояния на свободу, в сущности, сводится к отказу от одного приспособления к окружающей среде в пользу изменения этой среды так ему нужно или хочется со всеми положительными и отрицательными последствиями этого процесса.
Конечно, над этим «работает» большей частью самосознание человека, которое вводит человека в понимание краткости его существования в текущем времени, в котором он должен не просто вести себя как животное, то есть пребывать лишь в процессе чувственного восприятия реальности, далекого от смыслов, а успеть сделать для удовлетворения своего самолюбия то, что еще никто не делал, или, хотя бы, попытаться изменить обстановку вокруг себя по собственному соизволению.
Но животная составляющая сознания человека не дремлет. Она «шепчет» ему: думать надо о себе, приспосабливаясь к тому, что есть, чтобы извлечь из этого приспособления наибольшую пользу, не гнушаясь никакими средствами, и жить припеваючи.
Таким образом, в каждом человеке и всех его сообществах непрерывно происходит сражение между животной составляющей сознания с его эгоцентризмом, сводящимся, в сущности, к животным «радостям», и самосознанием человека, в значительной степени, альтруистичным, поскольку оно прекрасно понимает, что одиночка бессилен, и люди должны стремиться к объединению не только ради чувственно приятной жизни, но и к созданию полнокровного существования, в котором они смогут сделать многое – познавать окружающий мир, удовлетворяя свой интерес к нему, и познавать самого себя в качестве сверхсложной структуры из материи, руководствующейся сознанием.
Этот интерес, в конце концов, приводит человека к пониманию того, что в своей краткой жизни он обеспечивает общее развитие. Но чего?
Для себя лично человек в жизни мало чего успевает сделать, причем большинство людей просто барахтается в общем потоке, не зная толком, к чему прислониться, а жизнь уже подошла к финалу.
Другими словами, человек, конечно, не сопоставим в своих деяниях с животными, но, вместе с тем, он довольно-таки ничтожен сам по себе в своей конечности, не зная даже, что там имеется - за гробом.
Получается, что приземленная, приспособительная часть сознания человека желает устроить его тело получше, не считаясь с ухудшением всего прочего, что характерно для нынешней элиты, не делая ей чести, а самосознание человека занимается в основном развитием, понимание которого недоступно животной составляющей сознания человека, но именно процесс развития обеспечивает отсутствие скуки и рутины, правда, с разным успехом.
Такого рода противоречие между низким и высоким «сидит» в каждом человеке с разной долей их присутствия.
Распределение этих долей сознания составляет основу для всей общественной иерархии.
Но главным движителем развития, независимо от этого распределения, является стремление самосознания к преодолению животной сущности сознания, и наоборот.
Однако обе эти сущности неустранимы из человеческого сознания, базируясь на соответствующих программах в каждой клетке человеческого организма.
Тем не менее, иллюзия о том, что можно устроить приятную жизнь только для себя, наплевав на остальных, о чем «грезит» животная составляющая сознания, и, напротив, мечта о прекрасном будущем, где всем будет так хорошо, что они, поручив работу искусственному интеллекту, начнут по отдельности и скопом творить незнамо что, до сих пор господствуют в умах тех, которые соответственно имеют рычаги власти и интеллектуальной оппозицией им.
Подобное заблуждение примитивных умов, с одной стороны, и выдающихся, с другой, даже просто к чувственно приятному привести не может, но способно уничтожить цивилизацию как таковую без особого труда.
О приятной жизни было сказано выше – в ней только в пресыщении быстро разлагаются и исчезают, а о жизни в сплошном творчестве, как мечтают все великие мудрецы, говорить просто не серьезно, так как, во первых, творить физически тяжело вследствие значительных энергетических затрат на деятельность мозга, да и ума не у всех на это хватит, а во-вторых, творчество вызывается не чем иным как общественными потребностями в ходе трудовых усилий, а не безделья под покровительством искусственного интеллекта.
Подобная ситуация с крушением капитализма как системы возникла не случайно, а вследствие не бесконечного ускоренного развития человеческих сообществ, которые до возникновения цивилизации существовали сотни тысяч лет в виде первобытнообщинных ячеек; занимающимися собирательством и охотой.
Затем, после перехода от собирательства и охоты к производительным технологиям, в частности, к выращиванию злаковых и плодовых культур, разведению скота, и получению в результате избыточного продукта, эти сообщества приобщились к рабовладению, сделав пленников и должников дополнительными орудиями труда.
Так появилась частная собственность, распространившаяся и на людей, и этот строй, более прогрессивный в отношении средств производства, продлился уже только около 6 тысячи лет
С его завершением, который произошел из-за осознания непродуктивности рабского труда, пришел феодализм. Ему было отпущено несколько более тысячи лет.
[justify]Но и феодализм был сметен пришедшим осознанием того, что каждый человек как божье творение должен стряхнуть с себя сословное деление и начать трудиться по своему соизволению, что и было подкреплено технологическим переворотом и внедрением повсеместной кредитной политики,