Летом 1928-го года, не дожидаясь, пока в Моздок придет летняя изнуряющая жара, мать отвезла двенадцатилетнего Юру к родне в Брянскую область – в деревню со смешным названием Утиновка.
Настроение у мальчика начало подниматься уже в пути. Сама поездка в поезде – это уже приятное приключение. То лежишь на полке, то сидишь, грызя черные сухари, прихлебывая чай и разглядывая сменяющуюся за окном панораму. Особенно интересно поглядывать в окно вечером, когда мимо проносятся огоньки деревень, а еще выходить на стоянках, которые бывают долгими, хотя состав и так останавливается, считай, у каждого столба, даже на небольших станциях.
Но путь подошел к концу, от железной дороги до Утиновки подвезли на грузовике хорошие люди. Теперь – здравствуй привольный деревенский отдых, насыщенный ароматным запахом трав, солнцем и буйством зелени! Мать передала Юру родне и уехала. А у него с первого дня появились новые приятели – деревенские мальчишки, которые сразу приняли его в свою компанию в качестве равноправного участника мальчишеских игр и шалостей. А еще одним приятелем сделался соседский черный козел, которого Юра, знавший некоторые французские слова, нарек необычным именем – Нуар-Кози. Правда, остальные сельчане нового имени не приняли и продолжали звать козла просто Бляшкой из-за его непомерной голосистости: этому весельчаку всегда было за счастье поблеять.
Жизнь в деревне текла довольно тихо. Коллективизация сюда еще не пришла. Классовые различия были, но классовой борьбы не наблюдалось: отношения между сельчанами с разным достатком оставались ровными и мирными. Большинство здесь составляли «середняки», к которым относился и дядя Юры, было несколько бедняцких семей и несколько зажиточных, которых, впрочем, «кулаками» никто вслух не называл. До 1928-го года казалось, что Советская власть в отношении них еще не определилась. В середине 20-х в верхах имели место жаркие дискуссии. Троцкий, тогда еще не низвергнутый и не высланный, поблескивая пенсне, метал в кулаков громы и молнии, его оппонент Бухарин с цифрами в руках доказывал, что после голодных военных и послевоенных лет и с момента раскачки НЭПа именно кулаки сумели завалить рынок дешевым зерном. Главный же арбитр – Сталин – загадочно молчал, попыхивая трубкой и прищуривая свои желтоватые «тигриные» глаза.
В этой же деревне только двое были непримиримыми врагами: «середняк» Иннокентий Мальцев и председатель сельсовета Тимофей Архипов. Но не политика была тому причиной: в Гражданскую оба воевали за красных. Исток их многолетней взаимной ненависти крылся в известном французском афоризме – «Cherchez la femme». Ищите женщину…
Татьяна в молодости считалась первой красавицей деревни, да и сейчас могла заткнуть за пояс всех молодух. Многие парни когда-то добивались ее благосклонности, но в финал вышли только двое: Мальцев и Архипов. Татьяна некоторое время присматривалась к обоим, а затем начала отдавать предпочтение Мальцеву. Вся деревня уже гадала, когда будет свадьба. И вдруг…
Что произошло между участниками этого треугольника – никто не знал. Но вдруг Татьяна не просто стала избегать Мальцева – она от него шарахалась. А вскоре все узнали, что она выходит замуж за Архипова.
После свадьбы грянула Первая мировая, которой было суждено перерасти в Гражданскую. Мальцев и Архипов были мобилизованы в царскую армию, а вернулись с войны уже из Красной. Второго ждала жена, а первого не ждал никто. Пробыв в деревне всего несколько дней, Мальцев наскоро собрался и переехал в город. Как там обитал, что делал, кем работал – никто в Утиновке не знал. Но недавно он неожиданно вернулся, чтобы снова жить в селе.
С той давней истории с соперничеством прошло четырнадцать лет. Но при случайной встрече Иннокентий Мальцев и Татьяна Архипова молча обходили друг друга стороной. А с Тимофеем Архиповым он еще и обменивался тяжелыми испепеляющими взглядами. И все сельчане видели: старая ненависть никуда не ушла.
Разное отношение к обоим было и у двенадцатилетнего Юры. Тимофей Архипов был ему неприятен. Казалось, председатель сельсовета постоянно прятал на лице какую-то недобрую ухмылку, да и разговаривал он как-то нехорошо, неприязненно. И Юра слышал разговор взрослых, сетовавших на его поганый характер.
Иное дело – Мальцев. Человек добродушный, довольно общительный, гостеприимный. Ведь он и Юру пару раз пригласил к себе чаю выпить и баранками вкусными-превкусными угостил. И еще он собеседником был интересным, он ведь отчасти образованный, жил в городе, там успел множество книг прочитать. Разговаривать с ним – одно удовольствие.
- Юра, а как фамилия твоя? – спросил как-то Иннокентий Фомич.
- Андропов.
- Андропов? – переспросил Мальцев. – Ну да, ты же из Моздока как раз. У тебя точно осетинские корни есть.
- Не знаю, может быть, - пожал плечами мальчик.
Впрочем, прекрасно относились к Юре и остальные сельчане. Только вот Архипову он старался лишний раз на глаза не попадаться. Даже здороваться ему не хотелось с этим злыднем.
Однажды мальчик проснулся в середине ночи с ощущением какой-то непонятной ломоты в пояснице, которая упорно не хотела проходить, хотя и сильной ее было не назвать. Скорее, она была раздражающей и вызывающей некоторое беспокойство: ведь раньше такого с ним никогда не бывало.
А за окном деревенские собаки вдруг начали заливаться отчаянным лаем, который сливался в яростный хор. Ничего удивительного в этом не было: частенько кто-то из местных пьянчуг, людей пропащих, начинал ночью колобродить по селу, на что псы реагировали сразу и сообща. А у Юриного дяди по матери сейчас собаки не было, старый пес издох, а новым обзавестись не успели, щенята в деревне пока не народились.
Почему-то Юре вдруг захотелось встать и походить по крошечной комнатке, в которой его поселили. Он спустил ноги на пол и вскочил с кровати. Взгляд его почему-то скользнул в сторону окна, и он увидел…
За все предыдущие двенадцать лет жизни он ни разу не сталкивался с чем-либо, что могло вызвать у него страх. Но сейчас он почувствовал, что волосы у него на голове словно встали дыбом, внезапный холод сковал тело, по коже забегали мурашки.
С улицы, приблизив морду к окну, на него смотрел волк. Смотрел пристально, словно гипнотизируя его взглядом.
Юра мгновенно осознал, что тонкое оконное стекло – не преграда для хищника. Волку ничего не стоит мгновенно в прыжке выбить его своим тяжелым телом и оказаться в комнате. Первым желанием мальчика было закричать, позвать на помощь дядю и, распахнув дверь, стремглав выскочить из комнаты. Но какое-то особое чувство просто кричало ему, что если он это сделает, то волк точно прыгнет.
Поэтому Юра застыл на месте. Сердце его бешено колотилось. «Только бы не прыгнул!»
Неожиданно волк убрал от окна морду и исчез из виду. Юра осторожно подошел поближе. Потом, набравшись решимости, глянул в окно.
Никого. Это означало, что волк убрался прочь. Мальчик перевел дух: грозная опасность обошла его стороной. Но заснуть потом он уже, понятно, не смог, даже когда через какое-то время собачий концерт прекратился, что указывало на уход волка из деревни. Теперь предстояло решить: рассказывать дяде или еще кому-нибудь? Или нет?
Нельзя! Дядя и тетя всполошатся и Юру быстренько отправят домой в Моздок, в изнуряющую жару и скуку. И останется ему потом со вздохом вспоминать деревенское приволье. Нет, никому он ничего не расскажет. Никому!
На следующий день о визите хищника знала уже вся деревня. Волк задрал черного козла, который получил от Юры французское имя Нуар-Кози. На сельском сходе решено было всем мужикам, имеющим ружья, подготовиться к облаве. Как только ночью собаки заголосят, народ выйдет из своих домов с ружьями, и тогда ночному налетчику мало не покажется.
Но волк всех перехитрил. Когда следующей ночью собаки подняли лай, а мужики выбежали на улицу, в деревне его не оказалось. Ясно, что он подошел из леса как можно ближе к селу, встал на опушке, дождался собачьего концерта и после этого спокойно убежал обратно в лес.
На следующую ночь повторилось то же самое. А потом – снова. Замысел волка был понятен: приучить сельчан к тому, что каждую ночь им приходится вскакивать с кровати, а результат – ноль. Когда-то они перестанут это делать, и тогда он снова придет в деревню.
Так и получилось. Три ночи подряд мужики поднимались и выходили после тревожного собачьего лая, а потом махнули рукой. В деревне при тамошней работе от зари до зари каждый час сна – на вес золота.
Прошло пять дней. И наступила ночь, когда Юра вновь проснулся от ноющей боли в пояснице, а за окном снова заливались лаем собаки.
«А вдруг?!» - внезапная мысль заставила его похолодеть от ужаса.
Только не смотреть в сторону окна! Не смотреть! Тогда все будет хорошо.
Но произошло то, что описывал Гоголь в своем «Вие» и звучало так: «Не вытерпел он и глянул».
За окном был волк. И все повторилось вновь: своим жестким немигающим взглядом зверь держал мальчика застывшим на месте, не давая ему и шелохнуться. Пару раз Юра отворачивался в надежде на то, что когда он повернется к окну, хищника там уже не будет. Но это не помогало: волк никуда не уходил и продолжал на него смотреть.
Но и второй кошмар потом все же завершился в духе первого. Волк не прыгнул, не выбил стекло и не растерзал Юру. А потом так же исчез.
А в деревне на следующий день считали потери. Волк убил одну из собак и двух кур, а еще в одном из
Пророчества последнего жителя затонувшей 12 тысяч лет назад Атлантиды звучало так: в 1979-ом году человечество ждет Третья мировая война и полное уничтожение. Это не останавливает группу американских “ястребов” во главе с Бжезинским: они готовят безумную выходку у берегов Крыма, не осознавая, что спровоцируют ядерный кризис.
Советская разведчица Валентина Заладьева (девушка из Древнего мира, погибшая в борьбе против Рима, но получившая “дубль-два” в теле жительницы XX века) решается на отчаянную попытку ценой собственной жизни сорвать гибельную для всего мира американскую провокацию, хотя понимает, что шансы на успех близки к нулю.
