Три часа из жизни женщины

наоборот.  Сидела, разрумянившись,  улыбалась,  подавшись вперёд, не скрывая своего восхищения, смотрела на поющего барда. Её притягивало к нему неудержимо, как железо к магниту. Взгляд, как корабль якорем, был прикован к его, для меня неприятному, лицу.  Моё много лет ровно и  невозмутимо бьющееся сердце, вдруг зачастило, будто его пришпорил невидимый ездок. Я был ошарашен, трудно представить себе более неприятное чувство, чем разочарование в себе! Как хорошо было с высокомерной усмешкой смотреть на суетящихся, мучимых страстями  людей, оставаясь невозмутимо спокойным.  Я поёжился, как от холода, и стал смотреть, что будет дальше. Колдунья осень  хохотала от удовольствия. Она вывела меня из высокомерного  равновесия, заставив  проснуться давно, как я думал, умершие чувства. Я не мог позволить унизить себя. Собрав волю в кулак, мысленно сказал: Ты можешь,  как ночной грабитель раздеть парки и леса, оставив деревья голыми на морозе, но со мною не сладишь, пусть другие безумствуют, я буду со стороны наблюдать за ними, ни во что не вмешиваясь.  Ворожи, колдуй, делай, что хочешь, я останусь спокойным. Такое легко сказать, но трудно сделать. Глупое сердце часто побеждает  разум. В жизни бывают случаи, когда видишь куски чужой жизни, как отрывки из фильмов, не зная ни начала, ни конца. Так было со мной в этот раз. После катания мы были приглашены на чаепитие. По дороге фотографировались у самых красивых деревьев. Каждый выбирал себе место сам. Подруги разомкнули руки, и взаимное притяжение барда и Светланы стало очевидным.  Он садился в ногах, она становилась за его спиной,  на одной из фотографий, не сдержавшись, опёрлась на его плечо, словно сигналя - смелее, я жду. Его подруга,  смирившись, садилась в сторонке. Мне было жалко её, но себя ещё больше. Измена и разочарование  больно ранят, раны долго не зарастают, чаще всего, как ревматизм, мучают до смерти. Про измену, я сказал для красного словца, если Светлана и изменяла, то не мне, а мужу. Какое мне дело до этого?  Но досада от этих мыслей не исчезала.
Пока мы пили чай, желающие спеть, исполняли свои песни. Львиную долю времени пел бард. Он был в ударе, старался произвести наилучшее впечатление. Закончив петь, он не сел за стол, а встал у стены  за спиною Светланы. Она, уже не обращала внимание ни на выступающих, ни на Галину, стараясь увидеть гитариста, тянулась к нему, как подсолнух к солнцу. Иногда я опасался, что она вывихнет шею, или глаза. Я пил чай, незаметно наблюдая за ними. Он, напоминал мне повизгивающую от нетерпения, ищущую след гончую. Её прикосновение к плечу видимо возбудило его, он не хотел упустить момент, спешил ковать железо, пока горячо.  Стоял, как бегун на старте, готовый ринуться вслед за нею. Не зря  говорят – зверь на ловца бежит. Охваченные страстью люди чувствуют друг друга. Наверное, из них исходят неведомые науке волны или лучи, которые не дано чувствовать другим. Я не сомневался, что Светлана и бард,  при первой возможности, уйдут вдвоём по золотым дорожкам в резные терема осени, влекомые внезапно вспыхнувшим, лишающим  разума и чувства реальности вожделением. Мне стало стыдно подсматривать  за ними. Зачем? Меня их страсти и желания не касаются. Любить, ласкать и ревновать привилегия мужа, её верность - его забота. Меня её измены не касаются, пора домой. Приняв решение, я ушёл тихо,  не прощаясь. Чем всё закончилось, не ведаю. Ушли ли они вместе, или договорились встретиться в другой раз, не знаю. В памяти остался кусок чужой жизни, без начала и конца – три часа из жизни женщины.
Чтобы подавить досаду и улучшить себе настроение, купил по дороге домой бутылку коньяка и лимон. Вечер уделил напитку, он обычно  снимает боль, досаду, обиду, делая настроение и жизнь теплее. Золотое блаженство разлилось по телу после нескольких рюмок волшебного напитка. Он  снимает напряжение,  убаюкивает, делает сон крепче и длиннее.  Так было и в этот раз. Утром, умываясь, я глядя в зеркало, посмеялся над собой, удивляясь тому, что так близко принял к сердцу, вчера увиденное. Вспомнил давно написанное стихотворение:
Я не брошу камень первым,
Как не брошу и вторым –
Может быть, она и стерва,
Но и я не жил святым.

Не судите, не кляните,
Попытайтеся понять;
Если можете, простите -
Не спешите убивать.