Страна сказок 838-839

Александр
Барсуков

Страна
сказок-838

("Письма в никуда"-838)

2022-2025

ПИСЬМО В НИКУДА-8371,5-8374
5 июня 2025 года. Пишу я щас про Штиблица? Ну то-то. Микс!
ПИСЬМО В НИКУДА-7076,5-7079
21 октября 2022 года. Сказка про Штиблица в тылу врага.
"Что же мне с тобою делать?" - спросил Штиблиц трёхногую инвалидку Кэт.
"Что-что! Трахни меня, вот что!" - говорит.
"Исключено!" - отрезал Штиблиц. - "Кандидатура любовницы не одобрена ни одним товарищем по партии!"
"Как так: не одним? А Холтофф? Он не жаловался на меня и мои услуги!" - сказала Кэт. - "Он что, не одобрил меня?"
"Оставь Холтоффа в покое! Он как начал пить после знакомства с тобой, так до сих пор и не просыхает. Так сказать: был пьян! А так как был пьян постоянно! Он мне ещё и не такое одобрит.
Вот вопрос: как он умудрился тебя-трёхногую? Даже для меня это слишком, а ведь я трахал не только как ты, а одноногих инвалидок! Ваще уродин! Всё по поручению Юстаса и из-за денег. Деньги тоже нужны.
Но Юстас ничего не говорил про секс с тобой, и я предвижу одни убытки. Третью туфлю тебе купи, колечко на третий большой палец ноги купи! Я уж молчу про траты на лак для ногтей! Ты, вообще, что, разорить меня хочешь?"
"Да я, товарища партайгеноссе, н-того, эн-того..," - промямлила Кэт. - "Лака я не понимаю!"
"Да всё потому, что ты зажралась! Точно тебе говорю. На передовую бы тебя в окопы! А ты сидишь тут в тылу и всё ноешь: "Они прилетают!"
Вот в окопах они бы сразу перестали прилетать! Прилетела бы бомба!"
"Да я тебе, товарища, русским языком говорю: они прилетают и вступают со мной в контакт!" - сказала Кэт.
"Вот и молодцы!" - сказал Штиблиц. - "Хоть какой-нибудь чувак поимел тебя хоть как!"
"Да в том-то и дело, что это не чувак был, а какой-то кисель с Альфа-Центавры! Где у него фас, где профиль, у этого киселя: неизвестно! Может, вообще, это самка была!" - сказала Кэт.
"Самка? Тогда немедленно в бой! Почему до сих пор не в бою?"
"Да потому что она только прилетела! У неё, может, чемоданное настроение! Она ваще не знает, что у нас тут война идёт. Да и жалко её в бой: заляпает все порядки своим киселём!" - сказала Кэт.
"Да, проблема! Но не грузи меня! Мне одного Холтоффа достаточно!
Знаешь, что выкинул этот извращенец, чтобы очернить и без того чёрный образ эсесмана? Эсесовца?
Я затащил его в гараж и отобрал часы-луковицу! Ну и он от огорчения обгадился! Сидит теперь такой в гараже!"
"А где находится подобный гараж?" - спросила Кэт. - "На Розалюксембургштрассе?"
"А тебе зачем?"
"А затем, что давно пора переименовать эту штрассе в Кырлы-Мырлыштрассе! То есть, в улицу Карла Маркса!"
"Хорошая идея! Как я сам не догадался? Щас пойду предложу это папаше Мюллеру!" - сказал Штиблиц.
"Да не надо, что ты!" - сказала Кэт. - "Этот параноик переименует в Геббельсавеню или Герингштрассе! Кырлы-Мырлы он слабо понимает!
Я просто чего спрашиваю: так как Холтофф одобрен товарищами как мой муж, то он жена мне, я твой муж: не боимся зимних стуж! А ты говоришь, что он сидит на морозе обделанный! Он же может простудиться! Заболеть гриппом! Нет, я как жена должна пойти к нему!"
И она попыталась встать, но у неё от беспробудных пьянок подкашивалась третья нога.
"Хорошо, хорошо! Гараж здесь: на Розалюксембург!" - не выдержал Штиблиц. - "На кошку не наступи!"
Эта может! Третьей ногой и наступит. Кэт ушла в гараж.
"Блин!" - подумал Штиблиц. - "И эта умотала от меня к Холтоффу! Надо что-то с собой сделать, чтобы тёлки не разбегались от меня!
Придумал! Я застрелюсь из своего табельного, потом брошусь под поезд и утоплюсь! Бабы обожают кого-то жалеть, особенно, покойников.
Вот только, что скажет товарищ Юстас?
"Аликс, - скажет, - сошёл с ума и обабился!"
Нужна нам такая ложь? Я обабился? Если я мечтаю броситься под паровоз, то это ещё не значит, что я обабился! Скорее наоборот: мальчик становится зрелым мужем!
Хорошо! Бросаться не буду. Сделаю себе татуировку небесной красоты! Ну там: профили всех нацистских бонз и надпись: "Победа будет за нами!"
Если, конечно, Победа будет не за нами, а за ними, то всё равно пригодится на лесосеке в клифту лагерном в ГУЛАГе! Правда, клифт-то придётся снять, чтобы все увидали татуху и погодили меня расстреливать.
Ну да, как её снимешь на морозе? Наколю на большом пальце ноги! Тогда сделаю саморуб и Плана не дам! А даст Плана - даст дуба! У них же непомерные Планы! 20 кубометров в смену, 30 кубометров древесины! Чтобы все в барак на карачках приползали.
Интересно, а сидела ли Кэт в ГУЛАГе? По роже ведь ничего не скажешь. Ну, скажешь только: что за пропитая рожа! Алкачка с 3-ёх лет! Но сидела ли или нет: не определишь.
Может, на Зоне-то самая пора трезвости, а алчкачкой она стала на воле. Пойду спрошу! Заодно и Холтоффа ещё раз тюкну бутылкой! А нехрена быть обгаженным! Да ещё пытаться трахнуть Кэт-алкачку! Если она алкачка, то это ещё не повод её трахать.
Конечно, бухие женщины самые доступные, это всё верно."
Штиблиц взял бутылку и пошёл в гараж. Холтоффа не было!
"Ты помогла совершить ему побег!!" - заорал Штиблиц на Кэт.
"Да нет! Видимо, он помер, а его бессмертная душа улетучилась через форточку!" - сказала Кэт.
"Нету тут форточки!" - отрезал Штиблиц.
"Ну тогда бессмертная душа приняла вид крота и закопалась в грунт! Так сказать, привыкать к земле!" - пояснила Кэт.
"Я тебя щас саму закопаю!" - разозлился Штиблиц. - "Ты, хоть, соображаешь, что его бессмертная душа, этот крот, настучит на нас в гестапо! И приедут бравые парни из гестапо! Которые ни малейших улик на меня не собрали! Да и на тебя тоже.
Это значит, что нас расстреляют и безо всяких улик!"
"Да как крот на кого-то накапает? Он же слепой как крот!" - защищалась Кэт.
"Хорошо! У вас с ним что-то было?"
"С кротом?"
"Да!! С кротом!" - кричал Штиблиц.
"Ну не помню! Сначала он был такой настойчивый! Стоя на коленях со слезами умолял: "Рашен-рашен-рашен гёрлз, майн бэби! Гив ми-гив ми онли лав!"
"Так значит, он тебя раскусил? Что ты русская бэби? А не китайская! Он, хоть, номер твоего бюстгальтера узнал?" - спросил Штиблиц.
"Да не помню я! Помню только его шаловливые лапки на своей груди!"
"Всё! Блин! Капец! Ты провалила задание! Никто в целом Рейхе не должен лапать тебя за груди! Этим ты подрываешь веру в Нашу Победу и пытаешься очернить светлого товарища Цементова!"
"Да он и так тёмный!" - сказала Кэт.
"Не морочь мне голову! Садись и пиши: "Дорогой партайгеноссе Штиблиц! Я устала! Очень устала!"
Ну, чтобы потом доказать это в суде, что ты, девка, пошла на зверское самоубийство в "очке" гаража!"
"Но я не хочу в это "очко"! Тем более, что его тут и нет! Холтофф бы не обгадился, если бы оно было!" - сказала Кэт.
"Какая разница, товарищ? Есть-нет! Нет-есть! Товарищ Цементов прикажет: так вообще все "очки" разбомбят в Германии! Германия-Германия - Великая страна!" - пропел Штиблиц. - "Ты думаешь: ты уникальная, и только тебя я заставил писать маляву про усталось?
Как бы не так! Агент Клаус тоже такое писал. А где он щас? В болоте в Брюхенвальдском лесу!
Ты тоже там окажешься!"
"Ну нет! В это болото я не лягу!" - заартачилась Кэт.
"Это тоже немецкая земля!" - веско сказал Штиблиц.
И видя, что Холтоффа нет, а бутылка есть: "Я щас тебя саму тюкну бутылкой!"
Милые бранятся - только тешатся. Даже такие милые агенты.
Мы бы не назвали Штиблица особо милым: конечно, бреется по всеобщей моде функционеров, рожа не бородатая бомжовская. Пропойная, может быть, так как частенько тоскует по Родине и хлещет беленькую! Ему уже не раз являлась Белочка, но Штиблиц метко расстреливал её из табельного, и она больше не являлась и боялась ваще.
Табельный, конечно, был зарезервирован не за самим Штиблицем, а за Холтоффом. Хорошо: не за сержантом Биксби. У них и сержантов не было: всё фюреры, унтершарфюреры.
Итак, Кэт сказала: "Да! Ударь меня, мой жеребец!"
Рука с бутылкой сама опустилась. Ударить эту кобылу? Да в ней ещё плавает семя Холтоффа, в этом инкубаторе.
"Слушай меня очень внимательно, инкубатор!" - зашипел Штиблиц. - "Это ты сержант Биксби? Ты Кэт Биксби?"
"Что за чушь?" - не поняла Кэт. - "Я Кэт Люксембург!"
"А кто тогда Биксби?"
"А я знаю? Вероятно, какая-то фашистская чувиха!" - сказала Кэт.
"Точно не ты!"
"Точно!"
"Тогда откуда на чемодане Биксби твои "пальчики"?!" - продолжал шипеть Штиблиц.
"Откуда-откуда! А ты и убери свой чемоданчик! А я не уберу свой чемоданчик! Вот откуда! Бикси спёрла мой чемодан в поезде на Суссекс!" - сказала Кэт.
"Всё! Я расколол тебя! Ты английская шпионка и ездила в Суссекс!"
"Ну ездила! По делам Рейха!" - призналась Кэт. - "Да ещё купить молочную смесь для моего сына Вильяма! Гадёныш моего молока не жрёт!"
"Проголодается: сожрёт и его! А почему Вильям? А не Ванечка?" - спросил дотошный Штиблиц.
"Потому что всё кончается на "у"!" - отрезала Кэт. - "Не люблю я Россию, мать вашу!"
"А я вот люблю! И тоскую по ней. Давай выпьем, товарищ, по одной!"
"Давай выпьем, товарищ мой!" - и она чокнулась со Штиблицем.
Скоро мы все тут чокнемся. Раздались сирены!!
"Что это?! Спецназ! И как они быстро! И как их много!" - сказал Штиблиц.
"Просто за углом продают пончики!" - сказала Кэт.
"Это им Холтофф накапал! Твой любовник! Я сейчас задушу тебя своими собственными руками!" - крикнул Штиблиц!
Дверь открылась, и вошёл папаша Мюллер!
"Так! Вы и она! Будете ещё что-то выдумывать?" - говорит.
"А правда вас не устроит?" - спросил Штиблиц, хотя знал, что не устроит.
"А это что такое?" - Мюллер поднял чемодан Биксби!
"Это не моё туфля!" - раскололась Кэт.
Штиблиц сделал ей знак заткнуться и сказал: "Я щас всё объясню! Это совсем не то, что вы думаете! Это чемодан Биксби! К сожалению, Биксби щас здесь нет, так как он пошёл прогуляться по осеннему Брюхенвальду и утоп в болоте! Вот его предсмертное письмо!"
Мюллер стал читать: "Дорогой штандартенфюрер! Я устал! Очень устал!"
"Так значит, он устал до такой степени, что провалился в болото? А пудель его перепрыгнул забор!" - понял, наконец, папаша Мюллер.
"Не было у него никакого пуделя! По крайней мере, пудель мне ничего не писал про усталость!" - сказал Штиблиц.
"Да! Жди, что напишет! Пудель его благополучно подох от голода в берлинской квартире Биксби!" - сказал Мюллер.
Пуделя звали Артемон. Пурген. Азалептин.
"Хорошо, хорошо!" - наконец, согласился Мюллер. - "Мы тебя немножко расстреляем, как расстреляли Артемона-Покемона!"
Так вот, значит, как погиб Артемон!
"Папаша! Вы такой горячий мужчина! И у вас всегда твёрдый?" - стала ластиться к папаше эта проститутка Кэт!
"А это ещё кто такая?" - не понял Мюллер. - "Инвалидка? Три ноги? Инвалид должен быть расстрелян! Ну или сидеть в тюрьме! Я сказал!"
Мало ли, что он там сказал. Кэт закинула третью обворожительную ногу на плечи к Мюллеру! Нет, две первые тоже были обворожительные, но не такие, так как залапаны Холтоффом и Штиблицем. Третью они боялись лапать, так как Шайтан её создал! Фу, шайтанка такая!
Мюллер тоже уж на что