Июль, макушка лета...

Погода в этом году то радует, то печалит. По крайней мере, в Приволжье сначала установилось тепло, но обустраиваться раздумало. Недели три было холодно, термометр упорно выше +18 не поднимался, а солнце по утрам никак не хотело заглядывать в окно. 
Облака - те заглядывали, но настроение от них не поднималось. Они были серыми и хмурыми.
- Вот так ситуация, - думалось в такие минуты, - так ждали лета, а оно помахало рукой и исчезло. 
Когда я слышала от знакомых, что у них вообще идёт дождь чуть ли не сутками, настроение падало ещё ниже. И снова приходилось надевать на себя джинсы, ветровку или что-то такое, что было непременно с длинным рукавом. 
Футболки и летние платья обреченно висели в шкафу, понимая, что они в этом году вряд ли пригодятся...

И вдруг... И вдруг! И вдруг!!!
Четвертого июля погода решила устроить нам праздник! 
Резкое потепление свело с ума почти всех. Причём, и в прямом, и в переносном смысле слова. Даже не верилось, что ещё вчера градусник за окном показывал +15. Не подменили ли его за ночь? 
Зашкаливающее тепло, а вслед за ним и жара говорили, что нет, никакой подмены не было. Зато появилось солнце и хорошее настроениечем редколлегия прозаического раздела и хочет с вами поделиться.
Итак, сегодня - макушка лета! Поздравляем всех, кто заглянет к нам. Хорошее настроение обещаем. 

Ну, а теперь - стихи!
И подарит нам их Аллочка Волонтырёва (По секрету вам скажу - большой специалист по пейзажной лирике).



Насчёт осени, конечно, рановато говорить - жара не по-детски серьёзная. И тянет народ на речки, на озёра. Кому искупаться, кому порыбачить. Иногда во время рыбалки разные весёлые проишествия случаются. Вот, как, например, такое, какое описал в своем небольшом рассказе Аристарх Палеолог.

 
           - Серега! Твоя задача наловить живцов, пока мы будем ставить перемёты и колы. – задачу мне Паша, мой старый училищный товарищ, поставил по-военному четко.
Получив в свое распоряжение снасти, наживку и плавсредство, то бишь резиновую лодку «Турист-3», я приступил к выполнению боевой задачи.
Красивый пейзаж, плещущаяся под днищем лодки озерная вода настраивали меня на то, чтобы забыть о всех благах цивилизации и слиться душой с прекрасной карельской природой…
Вот только живцы сливаться с моей наживкой особо не спешили.
Так прошло минут 40. Я периодически менял место заброса, обновлял наживку, но поплавок упорно не собирался погружаться в воду.

           И тут…

           Наверное у рыбы наступила пора завтрака. Стоило забросить удочку, поплавок только принимал свое нормальное положение, как тут же погружался под воду и я вытаскивал очередного, правда небольшого, окунька. Буквально за полчаса я поймал порядка 20 рыбешек, вполне подходящих по размеру для того, чтобы стать приманкой для щук.
Но рассказать о рыбалке я хотел не из-за количества пойманного.
В очередной раз забросив удочку, я увидел, что попытка была неудачна – слишком близко была трава и крючок вполне мог зацепиться за нее, и потому я решил сменить место заброса.
Вытаскивая удочку, я увидел на крючке висящего ВНИЗ ГОЛОВОЙ (!) окуня.
«Ничего не понимаю. Окушок повесился?»
Подтащив добычу к лодке, я увидел причину, по которой окунь занимал нестандартную позу на крючке – оказывается крючок зацепился ему за хвост.

           То ли он проплывал мимо и зацепился хвостом, то ли вытаскивая крючок, я зацепил окуня именно за хвост, а не за другую часть тела, но, как бы то ни было, очередной живец в итоге занял место в ведре рядом с себе подобными товарищами по рыбалке.

Вот такие сюрпризы иногда преподносит рыбалка.
А мы вернемся к стихам и предоставим слово Нурии Шагаповой. Человек пишет про лето - как картины словами рисует! 






 
        В аудитории было прохладно. Студенты поёживались, представляя, что им придётся сидеть в этом помещении полтора часа. Трескучий мороз в тридцать градусов напоминал о том, что на улице самая настоящая зима.
Профессор Слепнев вошёл в аудиторию в своей известной манере: протиснулся бочком в дверь (ибо размеров он был, что называется, «нехилых»), и, чуть-чуть хромая подошёл к кафедре.
          - Ну, значит…  - начал он, не поздоровавшись, - продолжим прошлую тему.

          Слепнева любили. Не то, что любили – обожали! То, что он обычно не приветствовал студентов, было всем хорошо известно, но на эту деталь мало, кто обращал внимание. Он и лекции начинал так, будто расстался со слушателями несколько часов назад: «Продолжим то, о чём говорили в прошлый раз» или как-то в этом роде. То, что «прошлый раз» был неделю назад, как-то даже не воспринималось.
          Один раз профессор, поскользнувшись буквально у порога университета, сломал руку. К несчастью, правую. Да ещё и в двух местах. Так что писать ни на доске, ни конспекты своих материалов дома он не мог. Что, в принципе, не помешало ему, через месяц начать  лекцию как обычно: «Ну-с, продолжим прошлую тему…» И  действительно начал так, словно не сидел дома месяц на больничном с упакованной в гипс рукой, а видел студентов буквально пару дней назад.
          Рассказывал он интересно. Не торопясь, чтобы молодые люди успели записать услышанное, но и не диктовал подобно школьным учителям. Впрочем, предмет, который он вёл, назывался «Теория и история народной художественной культуры» - его по логике вещей невозможно было читать скучным голосом.
          Слепнев, бывало, оживлялся с первых минут. Взойдя на кафедру, он уже не представал перед студентами тучным человеком с немного одутловатым лицом. Про хромоту как-то само собой забывалось. Он надевал очки с темными линзами и начинал говорить. Казалось, от его голоса преображалась вся аудитория.

          Вот и сегодня он в своей излюбленной манере начал: «Июльские праздники в России всегда почитались особо. Жарко было – да, но ведь на то и лето, чтобы жара была».
          - Кстати, - обратился он к сидящим на первом ряду второкурсникам, - про какой праздник мы говорим?
          И пока те спешно начали перелистывать страницы в тетрадях, сам же на свой вопрос и ответил:
          - Ярилин день. Про него речь у нас с вами идет. А вам, уважаемые, - это уже касалось непосредственно студенческой аудитории, - надо бы повнимательнее слушать да запоминать, а не конспекты бросаться листать.
          Студенты, которые сидели в лекционном зале в свитерах, закутанные шарфами, меж тем мечтательно подумали о лете, а  преподаватель как ни в чём ни бывало, продолжил:
          - Праздник этот настолько старый, что вы даже не представляете себе. Его ведь до принятия христианства ещё отмечали. И с каким размахом отмечали! Песни, хороводы, танцы, гуляния, - всё это был Ярилин день, или по другому – «макушка лета».
          - А вино тоже дозволялось? – поинтересовался долговязый Сергачёв откуда-то с задних рядов.
          - Такому, как вы, Сергачёв, - не изменившись в лице, ответил Слепнев, - дозволили бы. Уж не сомневайтесь. За ваши цирковые и акробатические номера не только не дали, но ещё и добавили бы!
          Остальные засмеялись. У всех в памяти была свежа картина, когда Вовка Сергачёв, осушив в выходной день бутылку сухого, неожиданно нарвался в общежитии на декана, который приехал с проверкой. Сопровождал декана Слепнев.
        - Здра-а-а-асьте! – раскинул руки Сергачёв, увидев представителей науки в общежитии, и подходя к ним, словно к старым знакомым.
        - Так, не понял! Это что ещё такое? – не на шутку рассердился декан, отстраняясь от студента, - вы что, Сергачёв, не трезвы, что ли?
          - Ну… - и Сергачёв попытался сделать умильно-хитрое лицо, - если только чуть-чуть. Но вообще-то я дома, а не на занятиях! Имею право!
          - Я вам сейчас обрисую ваши права, Сергачёв, - продолжал бушевать прямо в коридоре декан, - завтра же чтобы явились ко мне с объяснительной, почему я вас в общежитии нашёл в несколько непотребном виде. А заодно можете написать заявление. Об отчислении.

          Даже будучи не особо трезвым, Сергачёв сообразил, что он, что называется,  «попал».
          С минуту он стоял, озадаченно глядя в спины удаляющимся декану и преподавателю, и вдруг крикнул: «Хоп!»
          Комиссия из двух человек оглянулась, а Сергачёв уже стоял на руках. Пройдя несколько кругов ногами кверху, он принял нормальное положение, затем побежал в угол, где стояли детские велосипеды, и, ухватившись за руль, снова поднял ноги вверх. Велосипед, который на удивление выдержал массу в семьдесят килограммов, только легонечко сдвинулся с места, но новоявленному «артисту» только это и было надо! Продолжая держаться за руль одной рукой, он стал энергично размахивать второй, постепенно передвигаясь вот в таком необычном положении.
          Ни декан, ни Слепнев не знали, что Сергачёв восемь лет занимался в цирковой студии. Поэтому они стояли и смотрели на выделываемые им практически профессионально антраша, открыв рот и даже забыли, что Сергачёва надо было отчитать за то, что он взял, в общем-то, не принадлежащий ему велосипед.
        А тот, как по волшебству, вытащив из кармана два яблока, стал ими жонглировать. Потом, дойдя и не роняя яблоки до вахтера, взял у него со стола подстаканник, и продолжил жонглировать уже тремя предметами. Потом снова встал на ноги и, перекувыркнувшись прямо на полу, несколько раз сделал «колесо».
        Когда он закончил и раскланялся, вокруг раздались аплодисменты.
        - Ну, скажите, Пал Николаич, -