Эволюция гранатового кольца от кольца гранаты до кольца с гранатом.
Эпизод « .» (Точка*)
31 августа 20** года
Лагерь на Жилансут – дорога на Колючинск.
Снимать лагерь проснулись даже студенты. «Быстрее снимем – быстрее будем дома». В картонных коробках вместо продуктов теперь находки.
На берегу Шлавик – «ты же любишь лагерные работы?» - песком и глиной и не без «химии» полирует кастрюльки, кастрюли и кастрюлищи. Остальные снимают кухонную палатку – её таки поставили, когда стало ясно, что бегать по кухонькам в автодомах очень неудобно. Кто свободен – уничтожают собственный мусор. Сколько ни внушай, а студенты, да и одни ли студенты? – будут таскать конфеты, заначивать конфеты и выдавать себя обронеными обёртками. Залить специальным бактериальным раствором отхожие места и закопать…
- Вот не скажу, знает ли Румпель слово благодарность… - Ланни влетела в «Савраску», а в «Савраску» можно только взлетать, на место справа от водительского. На водительском в «Савраске» - ну вы меня обижаете… Рябоконь, а кто ж еще…
- Дала им еще шанс на время поездки, может разберутся… Пусть хоть они, наконец, разберутся, «чем сердце успокоится».
«Буцефал», «Белая лошадь», «Росинант» поманеврировали и выстроились в неровную линию.
- Ждут командорской отмашки. Всё-таки эти хиппи стали проявлять нечто человеческое…
Ланни приоткрыла дверь, высунулась и махнула рукой. Глеб протянул ей носовой платок.
- Язва, - отмахнулась Ланни, громко хлопнула дверью. «Савраска взревела и подняла тучу пыли.
Остальные тронулись.
- Ну, с Богом! Ни гвоздя ни жезла…
Помолчали.
За окном разворачивались знакомые и приевшиеся сопки – всё время одни ракурсы на фото.
- Ну вот, исполнилось то, о чем мы когда-то могли мечтать в порядке бреда. Помнишь, мы забивались в твою комнату, вшестером или больше?
- Я не считал, чай пили не все одновременно. Знаю, что вдвоем там всегда было тесно, спать на моём диванчике можно было только «бутербродом» - снизу-сверху. Но вшестером на нем как-то размещались точно. А потом начинались выборы, кого мы сделаем дочерью миллионера…
- Как потом купим вот такие автодома и будем свободны как степные орлы…
Ну вот, сгущенка-тушонка больше не проблема. Мы едим натуральные продукты , не консервированные борщи в банках. Проблема бензин или дизель… И то, мы тогда просто не привыкли покупать, всегда можно было в совхозе заправиться. А радости жизни нет. Нет ощущения чуда за поворотом. Наши приятели барымтачи – не чудо. Проза жизни. На этот раз выкрутились – а кому это интересно? Кому интересно, что мы копали прошлые годы? Семивёрстов в академики вышел – а школы после себя не оставит. Самые верные ученики отвернулись – повзрослели и отвернулись. Хихикают за спиной – «Ой, дурааак!» Нам, оказывается, повезло еще – мы раньше других поумнели, поэтому без разочарований… Состояние коллекций…
- Не стоит о грустном…
- Перед «Глобал сьентифик» мы отчитаемся… Вопрос, кому это нужно? Кому это з д е с ь нужно? Шлавикам? А ведь поступал на археологическое отделение… Чему он научился за три недели?
- Блинчики жарить, травяной чай заваривать…
- Если еще научился… Приедет к маме и забудет уже завтра.
- Зато лет через шесть-восемь станет этот Славик Вячеславом… как его там, скажем, Игоревичем, и инспектором в министерстве. И будет требовать с профессора Холлопайнен отчета о проделанной воспитательной работе со студентами-практикантами. Сначала от имени Системы…
31 августа 20** года.
Колючинск.
Ну вот и всё… Всё сказано, прощальные фото сделаны, остаётся только разбредаться по норкам… то есть по домам.
- Пока…
- Пока!
Мадам Вострецова-Шадвалиева вызвала Яндекс-такси.
- Ты в гостиницу? Я с тобой…
- Румпель так ничего и не понял… - почему-то с грустью заметила Ланни.
- Вы в центр?! Можно с вами, - Шлавик свою выгоду не упустит.
(Ты свистни - минус. музыкальный фон)
- И со мной ты всё равно будешь думать о Женьке.
- Но ведь не о мадам Шадвалиевой . Женя Вострецова выросла и покинула мной придуманный образ Девочки-Мечты. Подруга, Любовница, Жена и мать моих детей... Поводов расстаться настоящая Женя нашла бы множество. Я не сразу это понял. Но вот здесь – уже окончательно. Скучать со мной ей не пришлось бы, но развлекаться, путешествовать она и сама умеет. А вот успеха я бы не гарантировал.
В стороне прощались дотторе Ланчетти с греко-куатской студенткой третьего курса Дианой.
- Дурочка, тоже не хочет понимать, это же итальянец, у него дома жена и мама. Здесь любовь, а там долг перед семьёй…
Шлавик остался стоять на площади, его не услышали ни те, что уехали в «Яндекс-такси», ни в «Савраске». Остальных «лошадок» завели в конюшню.
(Светлана Ветрова - на стихи Робертьа Бёрнаса - Ты свистни, тебя не заставлю я ждать...)
Ты свистни — тебя не заставлю я ждать,
Ты свистни — тебя не заставлю я ждать.
Пусть будут браниться отец мой и мать,
Ты свистни — тебя не заставлю я ждать!
Но в оба гляди, пробираясь ко мне.
Найди ты лазейку в садовой стене,
Найди три ступеньки в саду при луне.
Иди, но как будто идешь не ко мне,
Иди, будто вовсе идешь не ко мне.
А если мы встретимся в церкви, смотри,
С подругой моей, не со мной говори,
Украдкой мне ласковый взгляд подари,
А больше — смотри! — на меня не смотри,
А больше — смотри! — на меня не смотри!
Другим говори, нашу тайну храня,
Что нет тебе дела совсем до меня.
Но, даже шутя, берегись, как огня,
Чтоб кто-то не отнял тебя у меня,
И вправду не отнял тебя у меня!
Ты свистни — тебя не заставлю я ждать,
Ты свистни — тебя не заставлю я ждать.
Пусть будут браниться отец мой и мать,
Ты свистни — тебя не заставлю я ждать!
Роберт Бёрнс.
Двадцать шесть лет назад.
Колючинск
- Здравствуйте, Борис Николаевич! Я ищу маму и так удачно с вами встретились…
- Здравстсвуй, Эльза.
- Говорят, слухи ходят, что вы в столицу переезжаете, в Академию Наук?
- Правду говорят. Мы славно поработали.
- А как же мы, Борис Николаевич?
- Кто это мы?
- Студенты, весь наш курс…Мы же надеялись, лето отработаем, будем писать курсовые у вас, потом дипломные… Вы же обещали…
- Обстоятельства переменились… в лучшую сторону…
- Но не для нас…
- Быть хорошим для всех и всегда не получается, кто-то должен пострадать… Вы молодые, смените специализацию, выйдете как все – в школу учителями и забудете пустые мечтания…
- Университет все же не педвуз, некоторые ехали издалека, чтобы у вас учиться…
- Поверьте, Эльза, красивой девочке-блондинке поле не пойдёт на пользу. Ветра высушат кожу, пойдут морщинки, роскошные длинные волосы в поле трудно содержать, пыль, грязь… Да и нужны ли вам эти хлопоты с экспедицией? Я вот тоже еще наберу материала на докторскую и осяду в городе профессорствовать… А в поле пусть ездят молодые дураки.
31 августа 20** года.
Колючинск.
- А в поле пусть ездят молодые дураки… - усмехнулась Ланни.
- Что ты сказала?
- Так, вспомнила Семивёрстова. Он ведь нас тогда как слепых щенков бросил в пруд и даже не стал следить, кто выплывет…
А мы выплыли. Каждый в своем направлении, команды не получилось. Но выплыли и стали одиночками. Одиночество – наша судьба, Глеб. Спасибо, что подвёз…
- И вот ещё, могла забыть… - Ланни взяла Глебову руку и вложила в ладонь проклятую железяку. Обручальное кольцо солдата.
- Только свистни… - у глагола свистнуть много значений, поняли ли они друг друга?
Но Ланни поняла это только, когда проворачивала ключ в замке квартиры.
- А ведь я его прогнала только что. А могла бы не прогонять. Не пригласить, стыдно от беспорядка при отъезде, то, сё… В другой раз. И железку подержать у себя…. Как всё нелепо вышло.
Вспомнилось так же, что ни намёка на адрес она не помнит. Глеб всегда упоминал «Савраску» как дом. А телефонную симку он выбросит. Обязательно выбросит – это его способ переживать неприятности.
Но вот провернулся ключ, раскрылась дверь…
- Входи, дорогой друг Герман. Будь как дома, ты и так у себя дома.
А заканчивая стирать пыль и поправлять подушки дивана, она вспомнила и т е х д в о и х, что умчались в гостиницу. Пусть им икнётся.
Т е м икнулось. Может не сразу, а позже, как надрались свежей водки.
Жене захотелось отключиться и забыть, Румпель просто шагал по знакомому адресу.
- А ведь мы могли бы еще раз или два встретиться случайно… На чествовании каком-нибудь к дате ветеранов. Он – она избегала имени Глеба – помянул какой-то там орденский крест…
- Ордена Республики не имеют формы креста… Это чужой крест…
- И для Республики он никакой не ветеран. Это понятно. Можно посмотреть списки, не разыскивается ли по статье о наёмничестве…Да не буду я ничего смотреть! И так всё ясно…
А Румпель ревновал. Женька опять ускользала. Вот только что пили вместе, осталось вместе лечь отдыхать… И опять влез