Дом у реки, роман, отрывок

сказал он. Я открыл её и вынул фотографию и лист бумаги, на котором был написан пражский адрес Ревекки и телефон, плюс –  запечатанный конверт. «Это на всякий случай, И мне кажется, этот случай наступил. Если со мной что-то случится, вы понимаете, о чём я, сразу позвоните дочери и обо всём ей расскажите. После моей смерти можно… Пусть обо всём узнает… Дайте слово…» Немного подумав, я дал ему слово. Он продолжил: «Мы, иудеи, умеем щедро отблагодарить людей, помогающих нам. Проявляющих к нам доброту. И, чтобы вы помогали мне и дальше, то, что вы видели на столе, возьмите в знак благодарности. Для коллекционера она…» Я не дал ему договорить, сказав, что это слишком щедрый подарок. А я никому ничего не скажу и так. «Берите, он теперь ваш. Остальное…очевидно, дочь сдаст государству. Сажать ведь после моей смерти некого будет. Если время не изменило её, а жизнь не научила…» - он вздохнул и закрыл глаза.
Забегая вперед, скажу: Ревекка оказалась предприимчивой и деловой женщиной. К тому же умной и шустрой. Отец ошибался, думая в тот вечер, что дочь сдаст коллекцию государству, а жизнь ничему её не научила.
Вернусь к больному одинокому старику, с которым меня свела судьба. Он оглядел картины и снова забылся коротким, неспокойным сном. Пока он спал, я сварил ему бульон, сидел и не знал, что мне делать. Не скрою – чёрные мысли роились, словно осы, в моей голове. Некоторые из них были просто чудовищными, а именно: убеждали меня в том, что нужно дождаться смерти старика и потом вывезти всю коллекцию по-тихому в укромное местечко. Да и другие были одна гнусней другой… Но я справился с ними, подумав о дочерях, которых так сильно люблю. Мои мысли прервал старик. И слава Богу, он проснулся. Я дал ему выпить бульон, за что он меня поблагодарил. Бульон и кусок курицы придали ему силы.. Он прокашлялся и продолжил: «В конверте – моё завещание, заверенное нотариусом, знакомым… С этим мы разобрались. В придачу возьмите вон те маски – жёлтую и красную. Африканские… И саблю наполеоновского офицера, которую ему вручил лично Бонапарт Наполеон. На ней есть надпись… И не спорьте…» Я хотел возразить, но он поднял руку, и я повиновался. «Сделаем так, Вениамин – вы оставите свой номер телефона, на случай, если я почувствую, что умираю. Я нажму  на «вызов». Увидев мой номер телефона, немедля приезжайте. Это на крайний случай. Каждый день вы будете приезжать ко мне и находиться у меня до вечера. Кормить меня…  Если, приехав, найдете меня мертвым, не сообщайте в полицию и не вызывайте «скорую». Погрузите моё тело, завернув его в покрывало, в багажник своей машины и отвезите за город без документов. На мне нет никаких шрамов… Сразу меня не опознают. Примут за бездомного. Положите моё тело на обочине, чтобы его могли заметить… Покрывало увезите с собой. Свяжитесь с Ревеккой и обо всём ей расскажите. Тело моё, после того, как его найдет кто-нибудь, будет находиться в морге. Следователи начнут вести опознание три дня. Затем они поместят моё фото в газете, с надписью – «Найден труп пожилого мужчины…» и так далее.  Но они не успеют, не должны, так как Ревекка вылетит из Праги в тот же день, когда вы сообщите ей… и выиграет два дня. За эти два дня она примет решение…»
Старик замолчал и уставился в потолок. Пока он о чём-то размышлял, я разогрел бульон и принёс ему, чтобы он подкрепился. Он выпил бульон, поблагодарил меня и снова стал о чём-то думать. Я спросил: «Это нужно для того, чтобы Ревекка с мужем вошли в квартиру первыми и решили, что делать с коллекцией?» Он одобрительно кивнул и сказал: «Правильно. Два дня они выиграют. Может, решат оставить какие-нибудь картины, маски… Во всяком случае, до приезда дочери никто, кроме вас, не должен войти в квартиру. Иначе, всё откроется… Начнётся следствие. И… Дочь вы встретите в аэропорту. Может быть, она приедет с Леонидом? Расскажете ей обо всём более подробно уже в моей квартире». Я не дал ему договорить и сказал: «Но если меня остановят инспекторы и проверят мой багажник, знаете, какие проблемы у меня будут? Или в мою машину кто-нибудь врежется?» Старик посмотрел на меня и твердо сказал: «Сделайте всё по уму… и вы будете обеспечены на всю жизнь. И не бойтесь – духи моих предков присоединятся к вам. И ещё… возьмите книгу. Обещайте, что отдадите её в нашу синагогу… Нет, лучше подбросьте, от греха подальше. Так будет безопаснее. Они либо оставят её у себя, либо сожгут. Это их дело. Я неверующий. Неровен час, попадёт в плохие руки… Дайте слово, что всё сделаете именно так, как я сказал. Считайте это последним желанием умирающего…»
Я посмотрел на него и однозначно сказал: «Риск большой. Да и план ваш, извините, странный какой-то, рассчитан больше на счастливый случай…» Он ответил, что верит в него. Я дал слово, не знаю почему. Видимо, мне стало жалко старика. Он обрадовался. Я сделал ему ещё один укол, попрощался и уехал.
Как ни странно, но всё произошло именно так, как задумал старик, словно он видел всё наяву в тот роковой для него вечер…
На шестой день старик умер. Он не позвонил вечером, и я утром, приехав к нему, застал его  мертвым. Перед смертью он переоделся.
Я тут же позвонил его дочери. На следующий день, в полдень, я встретил её в аэропорту. Она прилетела с мужем и с мужчиной, лет шестидесяти. Он представился Гансом. Ганс… Я сразу понял, что Ганс никто другой, как оценщик произведений искусства, и, видимо, аукционщик. Впоследствии так оно и вышло. Ревекка предложила не ехать сразу в квартиру отца, а посидеть в кафе и всё детально обговорить и обдумать. В кафе мы просидели часа три, потом поехали в квартиру старика. Ревекка сказала, чтобы я оставил машину на стоянке, не подъезжал к подъезду, с тем, чтобы мы по одному вошли в подъезд, не вызывая подозрений. Так и сделали. Когда пришёл её муж, я закрыл дверь на ключ. Мы с Ревеккой сидели в зале и беседовали. Её муж постоянно говорил по телефону, а Ганс, в специальных перчатках и с лупой в руках, осматривал картины и предметы. Я протянул дочери старика конверт с завещанием. Она вскрыла его и прочитала. Затем я дал ей конверт с письмом, который обнаружил в руке старика, застав его мёртвым. Она прочитала его и тут же позвала Ганса. Пришёл Ганс, он понимал русский язык, и прочёл письмо. Ревекка сказала ему, чтобы указанные в письме картины и предметы он отложил в маленькой комнате. К моему великому удивлению, старик составил список предметов, которые предназначались мне в качестве благодарности. Ревекка сказала, что я могу их забрать завтра. Я начал отказываться, сказав, что её отец и так отблагодарил меня по-царски, но она и слушать ничего не хотела: «Это воля отца!» На следующий день я приехал на микроавтобусе и вывез предназначенные мне предметы в гараж. Ревекка, перед моим отъездом, поблагодарила меня за всё, что я сделал для её отца, и сказала: «Как только мы закончим со всеми делами, не знаю, сколько потребуется для этого дней, я вам пришлю на телефон сообщение: «Прощайте». Вы, получив его, удалите и сообщение, и номера телефонов – мой и отца».
Через пять дней пришло смс-сообщение от Ревекки. Я всё понял и сделал, как она просила. Так я стал обладателем редчайших произведений искусства, пополнивших мою коллекцию и сделавших её уникальной. Особенно – сабля, крест, Святой Иоанн и книга… которую я оставил себе. В отношении книги я не выполнил воли старика. «Если её сожгут, то лучше оставлю себе», - подумал я.
Но недолго наслаждался я новыми шедеврами своей коллекции. Среди коллекционеров пошли слухи, что старика убили до приезда дочери, а все редчайшие предметы украли, среди которых сабля, крест и Святой Иоанн. Слухи – опасная вещь. И как только я услышал, что старый коллекционер был зверски убит, а его тело найдено за городом на обочине, немедля стал действовать…
Это было весной. Утром мне кто-то позвонил и, не представившись, в грубой форме заявил: «Мы всё знаем. Давай встретимся…» Я назначил встречу в кафе, на послезавтра. Неизвестный согласился. Он не знал, что я с семьей вечером улетаю в Москву. А в Москве закажу такси, которое отвезёт нас на Кубань. Скажу сразу: слухи, как оказалось, начали гулять спустя неделю после отъезда Ревекки. Я испугался за своих малышек. Я знал: настанет день, когда меня вычислят.  К тому же, я знал, что некоторые предметы, подаренные стариком, находились в розыске. В моей коллекции двадцать таких предметов, а всего – 167.
Забегая вперед, скажу: кроме сабли, Святого Иоанна, креста с драгоценными камнями и книги (почему книги, даже не догадываюсь, лучше бы я выполнил наказ старика в отношении книги) остальные предметы никого не интересовали. Только эти четыре предмета, с которыми я не хочу расставаться и по сей день, поскольку обладать ими – честь для любого коллекционера. Что там греха таить! У каждого коллекционера есть предметы в тайнике, которыми он, уединяясь, любуется – не может налюбоваться, и никому о них не говорит. Но их «шедевры» по сравнению с моими – современная мазня.
Итак, испугавшись за дочерей, я в тот же день, зимний день, снежный, стал интересоваться по интернету недвижимостью на юге России. Мой выбор пал на дом у реки, неподалеку от посёлка Молдовановка. Дом был большим, стоял особняком, и находился на юге.  Север, скажу честно, стал нам надоедать. Холода,  метели, отключение света… Я купил дом у пожилого мужчины. Он не стал торговаться. Мы оформили куплю-продажу на месте. Через день, он вывез свои вещи и на следующий день я улетел домой. Через неделю я отправил два контейнера с вещами, картинами и другими предметами в Молдовановку. Мой хороший друг, в котором я уверен, как в себе, работает в Геленджике, в крематории, он получил по доверенности контейнеры и разгрузил их. Хорошо упакованные предметы искусства он определил в маленький дом, а наши вещи - в большой. Поставил дом на сигнализацию и уехал в Геленджик. Таким образом, до того, как мне позвонил незнакомец, всё было вывезено на Кубань. В апреле на юге уже тепло… Друзья и коллеги?.. Я сказал им, что уезжаю в Среднюю Азию к дальнему родственнику жены, потому что моим девочкам врачи настоятельно рекомендуют сменить влажный климат на сухой. Все поверили. О коллекции они не знали. В тот же вечер, после звонка с угрозами, мы вылетели в Москву. Каким образом они вышли на меня, я не знаю. Думаю, кто-то из соседей всё же заметил меня… Когда мы переехали на юг, девочкам было по одиннадцать лет. Сейчас им по тринадцать. Мы прожили в этом странном доме два года. Два счастливых года…
Таким получился мой рассказ. Складным или непонятным, я не знаю. Но я хочу, если со мной что-то произойдет, чтобы все знали – я не убивал старика. И все, что мне приписывают эти бандиты, ложь!.. Старик мне отдал их по своей воле. Такова правда и его воля.
Почему я пишу об этом спустя одиннадцать лет? Потому что вчера они позвонили и сказали, что приедут сегодня: «Жди гостей. И не думай на этот раз сбежать. Из-под земли достанем. Подумай о девочках». Всю ночь я не спал. Думал, что теперь будет с нами? С дочурками… Времени, чтобы что-то предпринять, нет. Да, они, по всей вероятности, уже наблюдают за домом. Но они не испугают меня. Я не отдам им ни саблю, ни крест, ни Святого Иоанна, ни книгу… Я сроднился с ними…»
- Всё! – воскликнул Максим. – На