Квартира № ВСЕ

Это пятничное утро началось для Анны Леонидовны на час раньше, чем полагалось. 

Обычно она вставала в семь — без спешки, строго по будильнику, и первым делом выходила в залу — так она называла гостиную — открывала окно, выходящее во двор, занимала свое обычное место — без опозданий, как и положено порядочной женщине, и смотрела на воробья, который, будто знал распорядок, появлялся ровно в это время и садился на клумбу. Она придумала ему имя: почему-то Чижик. Хотя ничего общего с этой птицей он не имел. Он был для нее как ритуал, а если воробей вдруг не прилетал в положенное время, Анна Леонидовна волновалась.

Но сегодняшний день начался раньше, что нарушало ее привычный распорядок дня, с чем она была решительно не согласна

Войдя в залу, Анна Леонидовна обратилась к своему фикусу, стоящему в углу у окна, поближе к свету. Разумеется, у него тоже было имя — Витольд. В её глазах фикус был статен и благороден — каким, в её представлении, и должен быть гордый носитель этого имени.

— Доброе утро, Витольд, — произнесла Анна Леонидовна, приближаясь к фикусу.

 — Ты слышал этот невыносимый шум, что разбудил меня сегодня? Соседи сверху опять с рассвета физкультурничают.

Говоря это, она высунулась из окна и посмотрела наверх. Там на пятом этаже  Черепановы уже делали на балконе утреннюю гимнастику, и громко хором считали: раз, два, три, четыре.

— Ты знаешь, я не люблю, когда мой день так бесцеремонно нарушают. Как ты думаешь, Витольд, слишком ли будет невежливо, если я пошумлю в ответ? Хотя, скорее всего они не услышат, да и не поймут... у них — главное спорт, а у меня расписание.

Фикус, разумеется, не ответил.

 

— Молчишь, Витольд? Ну и что ты согнулся, как угрюмый старик? Сколько раз тебе говорить — выпрями спину. Тьфу… то есть, стебель. Ты же ещё молод.

 — Витольд, ты не знаешь, куда мог подеваться наш Чижик. Он ведь знает,  что я беспокоюсь. Это, Витольд, уже безответственно. Он знает, что я жду.  

А потом, словно обращаясь к воробью:
 — Так себя не ведут, Чижик, если кто-то о тебе волнуется. И Витольд со мной согласен.

— Доброе утро, девочки мои, — сказала Анна Леонидовна спокойно, с едва заметным трепетом, обращаясь к гераням, стоящим на подоконнике как по линеечке. У них не было имён, так как каждому маленькому цветку невозможно дать имя, будет слишком много. И это было одним из немногих исключений, которые она позволяла.

Анна Леонидовна давно овдовела и жила одна, детей у неё не было. Поэтому почти все предметы и растения в квартире она считала одушевлёнными — ну, кроме мебели, конечно — и старалась дать им имена, если это было возможно. 

Ровно в 7:45, как всегда, она должна была выйти из дома и пойти в гастроном за углом, в котором в прошлом сама работала товароведом. По её мнению, делать покупки следовало рано утром — чтобы всё было свежее.

До выхода оставался почти час — и он должен был пройти спокойно, в утренней тишине, а не под крики «раз, два, три».

— Шесть сорок пять. Ну конечно, как же. Самое подходящее время для прыжков на балконе, — сказала она Витольду. — Как тебе это нравится? Почему людям не спится? Ты, может, думаешь: на свежем воздухе полезно? Ну да... но тогда можно просто открыть окно. А не считать так громко.

— Витольд, сколько раз тебе говорить: смотри на меня, когда я с тобой разговариваю.

В этот момент она заметила соседей, которые сегодня нарушили её негласное расписание.

— Доброе утро, Роман Алексеевич!

— Физкульт-привет, соседка, — отозвался он.

— Доброе, спортивное утро, Анна Леонидовна, — добавила его супруга Валентина Сергеевна.

— Что-то вы сегодня рано начали своё раз-два-три-четыре.

— Решили, что ранний подъём и зарядка придают бодрости на весь день.

— Ну, одним — бодрости, а других — будят не по расписанию.

— Я ведь говорила, Роман, что это плохая идея — делать гимнастику на балконе в такую рань, — тихо упрекнула мужа Валентина Сергеевна, а потом повернулась к соседке:

— Извините, Анна Леонидовна.

— Ну, физкульт-пардон тогда, — громко произнёс Роман Алексеевич, стараясь скрыть неловкость.

Они переглянулись, и он, желая сменить тему, бодро воскликнул:

— В здоровом теле — здоровый дух!

Анна Леонидовна не могла не ответить:

— Так-то оно так. Но пусть бы ещё и соседям давал спать… Ладно, хорошего вам дня.

Хотя на улице было солнечно, а день обещал быть тёплым, даже возможно жарким, она не отступала от своих правил и всегда ходила в вязаной жилетке и аккуратной юбке до середины икры.

Её волосы, крашеные в каштановый, всегда были собраны в аккуратный пучок. Обувь — чистая, натёртая до блеска — это часть правил и обязательное условие. Она не терпела грязи! 

Как всегда, без пятнадцати восемь, взяв с полки тканевую сумку, по привычке положив в неё кошелёк и влажные салфетки — чтобы было чисто, — Анна Леонидовна открыла входную дверь и обратилась к фикусу:

— Витольд, я пошла в гастроном. Ты остаёшься за старшего. Присмотри за девочками и следи за порядком, я скоро вернусь. Надо тебе палочки купить — а то ты спину, тьфу ты, стебель, гнёшь, как бы не сломал.

Вышла и закрыла дверь.

 

Во дворе она слегка улыбнулась — это было не по плану, но сегодня Анна Леонидовна позволила себе маленькое исключение: уж больно день выдался солнечный и тёплый. Однако заметив на лавочке напротив Зинаиду Петровну из седьмой квартиры, сразу, словно опомнившись, убрала улыбку и сухо поздоровалась:

— Доброе утро, Зинаида Петровна. Вы опять с палкой?

Зинаида Петровна жила на втором этаже и вела свой блог — «Хроники бабы Зины». Для этих целей она собственноручно смастерила селфи–палку из старой швабры, к которой скотчем примотала телефон: «чтобы всегда быть на связи».

— Доброе, Анна Леонидовна. Конечно, с палкой — она всегда со мной! Вы же знаете: если случится что-нибудь интересное или важное — я тут как тут. Учусь у внучка быть современной. — А вы всё так и ходите по расписанию? Не находите это слегка… старомодным? Она махнула своей шваброй — пардон, самодельной селфи–палкой — перед самым носом соседки. Та отпрянула и поспешила в магазин — нужно успеть купить всё непременно свежее.

В гастрономе всё шло по плану: молоко, хлеб, немного колбасы — строго по списку. Не обошлось, конечно, без спора с юной продавщицей в мясном отделе, которая не знает, что такое «взвесьте отдельно говядину и косточки». Когда она работала в этом магазине, такого не было.

Но на обратном пути Анна Леонидовна всё же зашла в отдел с цветами. Там ее встретила уже знакомая продавщица — Леночка. 

— О, Анна Леонидовна! Доброе утро. Как Витольд? — улыбнулась Леночка.

— Пришли ему что-то выбрать?

Леночка испытывала к ней симпатию — и, пожалуй, немного жалела. Ведь та всегда приходила одна — и с такой аккуратной заботой выбирала всё нужное для фикуса, которому дала имя. Не от одиночества ли?

— Вы правы, — кивнула она и пошла дальше, мимо садовой утвари, к домашним растениям. Анна Леонидовна здесь бывала часто, и уже знала, где что искать.

 

Там, в углу, стояли палочки для поддержки растений — аккуратные, гладкие, с зелёными зажимами. Она долго выбирала, щупала каждую и наконец кивнула себе:

— Вот эти. Надёжные.

Положив палочки в сумку, с удовлетворением подумала, что теперь Витольд не будет сутулиться — всё-таки мужчина с таким именем должен держать форму.

Вернувшись домой, Анна Леонидовна прошла сразу в гостиную.

— Ну как вы тут без меня? — обратилась она к фикусу и гераням. — Не ругались? А я вот палочки принесла — будем тебя, Витольд, выправлять. Ты же такой благородный мужчина, а сутулишься. Ну что, ты следил за порядком? Молчишь? Листья опустил… Я тебя, между прочим, на свет поставила. А ты ведёшь себя как в тени. Упрямый ты, Витольд.

— Девочки мои, ах вы мои красавицы. Вот на вас смотришь — и сразу всё по полочкам, — заговорила она, склоняясь к гераням. Витольд, не косись. Я с геранью разговариваю, не с тобой.

Она прошла на кухню, убрала продукты на место, заварила себе чай и заняла место у окна, рядом с Витольдом. Посмотрела в балконное окно на бельё, развешенное после вчерашней стирки — разумеется, строго по цвету. Прицепленное разноцветными прищепками, оно развивалось на ветру.

Пообедав строго по расписанию — в 12:00, — она легла отдыхать, конечно же, как положено, в 12:45.

— Витольд и ты отдыхай. И не забывай, за порядком следи одним глазом… тьфу, то есть одним листом. Не падай, Витольд. Видишь, девочки стоят как положено. Палочки тебе вон поставила, так что не капризничай. 

Проснувшись после обеденного отдыха по будильнику — точно в 14:30, — Анна Леонидовна включила телевизор.

— Сейчас будем смотреть нашу с тобой любимую передачу, Витольд. Приготовься.

Она особенно любила криминальные передачи — чтобы понимать, что творится вокруг. 

Анна Леонидовна аккуратно полила фикус и, протирая его листья, сказала:

— Не вздыхай, Витольд. У тебя лист крепкий, тебе грех жаловаться.

Как всегда перед передачей, она чуть потянула фикус, поворачивая его «лицом» к экрану, и только тогда заметила: один лист как будто наклонился.

— Витольд, не надо драматизировать. Лист — это не конец света, — строго произнесла она. — Не отвлекайся. Ты знаешь, я не люблю, когда невнимательно слушают. Передачу она смотрела внимательно, не отвлекаясь. 

Звонок в дверь прервал её размышления. Она встала неохотно — визитов не любила, прошла в прихожую и посмотрела в глазок. За дверью стояла Светлана Юрьевна, соседка из четвёртой квартиры.

— Добрый вечер, Анна Леонидовна.

— Добрый, Светлана Юрьевна. Вы по делу?

— А... да, конечно. Хотела соли попросить.

Пройдя на кухню, Анна Леонидовна отсыпала немного соли в кулёк, сделанный по-старинке из газеты, и вернулась в прихожую.

— Извините, я не спросила, сколько вам нужно. Этого достаточно? — спросила она, протягивая кулёк.

— Да, большое спасибо.