Бумажные слезы

НИКОЛАЙ БРЕДИХИН

БУМАЖНЫЕ СЛЕЗЫ

Роман


© 2012 Николай Бредихин.
Web: http://www.bredikhin.net/
© 2012 Кирилл Бредихин, обложка.
© 2012 ePressario Publishing, электронное издание, Монреаль, Канада.
E-mail: info@ epressario.com
Web: http: //epressario.com/
ISBN: 978-0-9869345-9-9
Все права защищены.



Не всегда благотворны бывают слезы.
Отрадны  и  целебны   они,  когда,  долго  накипев  в
груди,  потекут  они   наконец  –  сперва  с  усилием,
потом  все  легче,  все слаще;  немое томление тоски
разрешается  ими… Но  есть слезы холодные, скупо
льющиеся слезы: их по капле выдавливает из сердца
тяжелым  и  недвижным бременем налегшее на него
горе;  они  безотрадны   и  не приносят  облегчения.
Нужда  плачет  такими  слезами,  и  тот  еще  не был
несчастлив,  кто не проливал их.
Иван Тургенев.



ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
СВЕТЛАНА


ГЛАВА 1
       
–  Привет, ну и как прошла встреча? Надеюсь, на высшем уровне?
Андрей кисло поморщился, придвинул поближе ко рту трубку радиотелефона.
–  Да плохо прошла. Хуже некуда!
Геннадий насторожился:
–  Есть трудности?
–  Полно трудностей!
–  А если конкретнее?
–  Ну, ситуация там такая: мамаша фря, вся из себя, дочка в инвалидной коляске, та еще штучка - вознамерились, ни мало ни много, сляпать детективный роман. Лавры Александры Марининой, наверное, не дают покоя. Ты ведь знаешь, как работать с непрофессионалами, на них не угодишь, только весь вымотаешься. И чего ты меня им на заклание кинул? То ли дело депутаты, я уже не одну собаку съел на их «жизнеописаниях», их что там, поотстреливали всех?
Гринин изобразил смех Фантомаса из одноименного французского фильма. Хотя до Жана Маре, или кто там его переводил, ему было далеко:                                                                                    
–  Ну вот, Андрюша, а говоришь – «не одну собаку съел». Да будет тебе известно – тех, кто политикой занимается, отстреливают в самую последнюю очередь. Это всегда невыгодно, потому что чревато какими-нибудь изменениями, которые трудно предугадать. Только нам с тобой их проблемы по барабану.  Будут тебе депутаты, будут, мой золотой, но сейчас выборы на всех уровнях прошли. «Яма», как говорят на бирже. У нас с тобой «яма». А вот с детективами «ям» не бывает, и желудок, кстати, их тоже не признает. Нет, ты, конечно, можешь отказаться...
–  Но, в конце концов, все начнут отказываться от меня, – подхватил на лету Андрей, столь недвусмысленно высказанный ему приговор. – Друг, называется! Руки выворачиваешь? Акула капитализма!
–  Дружба дружбой, а желудок желудком, не знаешь такую поговорку? Ладно, Бог с тобой, не хочешь, как хочешь. Не горит, в принципе-то. Если есть деньги, вполне можешь позволить себе месяц-другой передохнуть.
–  Да в том-то как раз и дело, что денег нет, – уныло отозвался Андрей.
–  «...сказал он по радиотелефону».
–  Но ведь не по сотовому же тренькнул, и не на пейджер скинул...
–  Эх, мог бы я тебе свинью подложить: рассказал бы твоей Галке, как ты выламываешься... но ладно, шутки в сторону. Ты так и не обрисовал толком, что там за подводные камни, а я ведь должен досконально знать положение, когда буду другому кому эту работенку сватать. Сам понимаешь, в отличие от некоторых я не могу ответить отказом.
Андрей скривился, засопел в трубку.
–  Это что, обязательно по телефону? Может, я завтра подъеду, тогда и поговорим?
–  Нет, сейчас, дорогой, – Геннадий напирал, – время не ждет. Помнишь, такой персонаж есть у Джека Лондона? Его так и звали: Время-не-ждет. Конкуренция в нашем деле, как и везде, весьма существенная. Итак, я весь внимание, сэр!
Андрей заметался по квартире, не зная, где ему примоститься. Как назло вся семья была в сборе, даже сын приехал на выходные из института. Телевизор, компьютер, стиральная машина – все стреляло, мерцало, гудело. Просто сумасшедший дом! В ванной и то не уединишься. На кухне жена, подготовка к ужину в самом разгаре. На лоджии соседи могут услышать. Он разозлился.
–  Слушай, Геныч, неужели тебе денег не жалко на междугородный разговор? Разоришься ведь!
Тот довольно ухмыльнулся:
–  Не жалко! Во-первых, сейчас по времени как раз льготный тариф, а во-вторых, не я же плачу...
–  Ты хочешь сказать, что «платит фирма»? Наша «фирма»? – раздраженно перебил его Андрей.
–  Нет, не пугайся! – К Геннадию вновь вернулось шутливое настроение. – А то, я смотрю, как бы тебя инфаркт не хватил. Платит клиент. Есть еще вопросы? Если нет, то давай все-таки по существу.
–  Ну, типичные «новые русские», хамы, каких свет не видывал. Среди политиков драных и то такого чванства не встречал. Знаешь, какой перл, едва увидев меня, изрекла эта пигалица? «Я думала почему-то, что вы гораздо моложе!»
–  Ну и что? Нам с тобой привыкать? Вспомни, сколько мы в свое время по разным фирмам да конторам набегались: первый взгляд на лицо, затем на дату рождения в паспорте, ну а дальше, будь ты хоть гений, хоть золотой или бриллиантовый – никого такие подробности не интересуют. Ты же знаешь, какие они, молодые, борзые сейчас. В нашем деле и то в затылок дышат, тем только и спасаемся, что зрелые мозги есть зрелые мозги. Ты, надеюсь, выдал ей об этом?
Андрей вздохнул.
–  Выдать-то выдал, но она сразу мне про компьютерное мышление, понимание современных проблем. Ну а тут еще мамаша ее так небрежно мне бросила: «У вас не найдется сдача со ста долларов?» А я второй месяц за квартиру заплатить не могу.
–  Нашел проблему! Другие по полгода не платят.
–  Другие – вроде тебя, что ли?
–  Может, и вроде меня. Свяжешься с вами, голью перекатной, на десятипроцентный гонорар от вас не очень-то разживешься!
–  Ага! – попытался перехватить инициативу Андрей, – а кому еще кроме нас ты нужен? Может, Марининой той же? Молчал бы уж, кровопийца!
Геннадий переключил разговор:
–  Ну, так в том вся и проблема? Обидели бедного Андрюшеньку, он губки надул и в угол забился?
Андрей чуть было не сорвался, но удержался и нехотя продолжил уже начавшую изрядно надоедать ему перепалку:
–  Послушай, Геныч, что ты на меня набросился? Я ведь никому не надерзил, хотя мог бы. Ни от чего не отказывался. Вся инициатива с их стороны – просто я сам их не устраиваю. А ты все представил так, будто я принцесса на горошине: ахаю да выламываюсь. Твои же слова: в затылок дышат, надо реально смотреть на вещи, нам ведь не тридцать лет.
Геннадий откашлялся, пробормотал немного смущенно:
–  Ну-ну, старичок, я смотрю, ты совсем раскис. А жизнь теперешняя слабаков не любит, давит, растаптывает. И кстати, ты не прав, может, у тебя просто мнительность развивается? Люди задали тебе несколько вопросов, по существу, между прочим, а ты на дыбы сразу. Ладно, как бы то ни было, о тебе там остались хорошего мнения, и даже согласны заплатить двойную – улавливаешь? – ставку. Если ты подпишешься работать ударно, то есть, с утра до вечера, с одним выходным. Светуечек этот, или как ты ее называешь – «пигалица», хотела вообще без выходных, но я уж выговорил, иначе ведь Галка, тигра та еще, меня на части разорвет.
Андрей ошеломленно выдержал паузу, не зная, что ему ответить.
–  Да, я что-то припоминаю, – сказал он, наконец, – мамаша предупреждала, что после депрессии у «Светочки ее» какая-то повышенная жажда деятельности: если не направить этот поток в нужное русло, может и с катушек слететь. Между прочим, у «Светуечка» твоего, сам так изволил ее назвать, в смысле литературных дарований стрелка на абсолютном нуле.
Гринин взорвался:
–  Послушай, Андрей, когда ты хоть поумнеешь и сор из башки выметешь? Какое нам с тобой дело до способностей кого бы там ни было? Нам платят деньги, чего тебе еще надо? Не очень большие, но вполне достаточные, чтобы и самому коньки прежде времени не отбросить и семью худо-бедно содержать. Вот ты еще бодягу разведи, что деньги эти грязные, у народа несчастненького уворованные, а ты такой принципиальный, чистенький! Короче, ты соглашаешься или нет?
–  Короче, я и не отказывался! Это тебе просто потрепаться захотелось за чужой счет!
Геннадий довольно хмыкнул:
–  Давно бы так, «негритос» несчастный!
–  От «негритоса» слышу!
–  А то уж я тебе новый бизнес хотел предложить: посадим тебя где-нибудь в переходе в инвалидной коляске с табличкой на шее: «Хачу кушать», или по вагонам метро будем с тобой разъезжать с сонатой апассионатой для двух котов Базилио: «Мы сами люди не местные, мы из Подмосковья...». Ну а в случае чего корки свои писательские предъявим, скажем: материал собирали для нового романа. А, как тебе? Непотопляемый вариант! Но это про запас, в самый что ни на есть загашник, дружок! А пока мы попашем, попишем еще, не посрамим дядю Тома!
Он помолчал и, не дождавшись ответа, самозабвенно хрипло зашептал в трубку:
–  Слышишь, старик! Тут недавно фильм один, старенький-старенький, по телевизору крутили – «Серенада Солнечной долины». Бальзам на наши души, я даже на видео записал. Помнишь, как там? «Солнце встает, а негритосы пляшут «Чучу»!»
–  Ну да, – вздохнул Андрей, – от меня мокрого места не оставил, а сам придурок тот еще! Другой вариант можно: «гонят чачу», только тогда слово «негритосы» нужно в кавычках поставить.
–  А если так, предположим: «Солнце встает, а «негритос» (тоже в кавычках, литературный, как мы с тобой) пришиб героя!» Ближе, роднее, горячее, а, старина? Чем ответишь?
–  И кровью написал в подъезде на стене: «У кого была собака, тот сам дурак!»
–  Ну-ну, это уж какой-то не просто черный, а даже трупный юмор получается, да еще стих белый, в тапочках. Ладно, завтра, дружок, завтра с самого утра они тебя ждут. Долларами для размена можешь не запасаться, аванс я уже получил. Отбой! Иначе я действительно наших благодетелей работодателей без последних штанов оставлю. А ты, надеюсь, помнишь, как впаривал свои опусы Георг Кристоф Лихтенберг? «У кого две пары штанов – продай одну и купи эту книгу». То есть, так мы вообще без читателей можем остаться. Все, отбой, в случае чего факсируй, пейджируй, телефонируй. О’кэй?
–  Говори по-русски, злодей!
–  О, уже в рифму, – оживился Гринин, – поздравляю, начинаешь очухиваться, «приходить в себя после удара под дых, который нанесла тебе жизнь».
–  «Пл-лывут п-пароходы – п-привет б-балаболам!»
–  Ого! «Л-летят с-самолеты – с-салют б-бабам г-голым!»... Эх, опять выигрышное очко тебе. Но в следующий раз… я не с теннисной ракеткой, а с бейсбольной битой приду. Как тебе? Слабо? Ладно, пока, иначе мы с тобой так до утра не остановимся.