мной живёт и не даёт скучать, - хитреца промелькнула в его глазах снова.
- Она что, не местная?
- Из деревни какой-то, - в связи с возникшей неловкостью он поменял позу на стуле и наморщил лоб, наверное от того что новая подруга была явно не их круга. – Только не подумай чего, меня это вовсе не смущает. Представляешь, я, словно снова молодым стал, - произнёс Горохов самодовольно и ожил на глазах.
Улыбка теперь не сходила с его лица.
- А как насчёт моральных аспектов? – не без доли иронии поинтересовался Иван Семёнович.
– Я тебя умоляю! О чём ты говоришь, в наш противоречивый век цинизма. Ты себе не представляешь, как это молодость заново прожить, вспомнить, что такое пламенная страсть, - он чуть ли не закатил глаза от возбуждения.
О чём бы сейчас Горохову не говорили, за или против, он продолжал находиться на своей волне.
- Ну, дай Бог! Раз тебе хорошо, то наслаждайся жизнью.
- У меня всё нормально, а вот у тебя и таких, не в обиду будет сказано, как ты – особо совестливых, нет бунтарского духа, гусарской решительности, ты никогда не рискуешь, и жизнь проходит по какой-то правильной инструкции. Каждый день похож один на другой, словно под копирку. Ваша жизнь это морально-нравственный подвиг. Скучно ведь так! – иронично произнёс Горохов со свойственной ему лихостью и рассмеялся.
- Будет уместно заметить, что кривой путь, это тоже неправильно, - парировал Иван Семёнович. Во всём должны присутствовать рамки дозволенного. Да и настоящего мужчину вовсе не эти качества характеризуют, - поставил он точку в разговоре.
В этот момент появилась его молодая избранница и трёп на личные темы резко оборвался. В завершение разговора в голове у Шапкина промелькнула мысль:
- Не иначе как у сослуживца бес из ребра в голову перебрался.
Будущая молодая супруга закапризничала, товарищи, пожелав друг другу удачи, расстались. Несуразно смотрящаяся со стороны пара, чинно удалялась. Возле мешковатого Горохова шло рядом, виляя бёдрами, на каблуках, в гламурных чулках и держа его под руку молодоё симпатичное создание. Шапкин, забыв о своих нравоучениях, сглотнув слюну, с завистью смотрел им вслед. Дьявольский соблазн сделал своё дело и он не устоял.
- Я тоже так хочу! – пробуравила его мозг крамольная мысль.
Но у Шапкина, в отличие от товарища, мысли остались только мыслями.
Он допил пиво, и, раздумывая о произошедшей беседе, пошёл к трибуне на своё место.
В конечном итоге, местная команда с трудом всё же дожала соперника со счётом 2:1 и Иван Семёнович в бурном потоке болельщиков двинулся от стадиона к остановке. Незаметно наступили сумерки.
- Да, такая толчея, шум и гам уже не для меня, хотя зрелище получилось весьма насыщенным, - подумал он, почувствовав усталость. – Мне теперь в свободное от работы время остаётся только созидать на даче, а не впустую горланить с мальчишками на трибуне.
Придя домой, Иван Семёнович не поцеловал, как всегда у порога, свою жену Ларису. Он только одарил её каким-то пустым взглядом и сделал вид, что утомился.
- Наверное, он действительно устал, - подумала его верная жена и не стала приставать с расспросами.
Шапкин выглядел каким-то задумчивым и угрюмым.
- Постарела моя красавица, складки и морщины сплошь. А когда-то была…, - он стал ещё мрачнее.
- Ванюша, ты ужинать будешь? – спросила она ласково.
- А что у нас сегодня? – буркнул он в ответ.
- Сегодня пюре и котлетки твои любимые, - нежно промурлыкала жена.
У Шапкина заурчало в желудке, и подкатила тягучая слюна к пересохшему горлу, он с трудом её проглотил.
Иван Семёнович словно проснулся.
- Да, Ларисочка, буду ужинать, - смягчил он тон.
Жена заторопилась на кухню.
Шапкин, сняв обувь и куртку в прихожей, остановил свой взгляд в зеркале и повернул лицо влево - вправо.
- Седин у меня прибавляется катастрофически, - он провёл рукой по серебристой голове, - лицо стало каким-то сухим и серым, живот вон, какой вымахал. Харахорится больше нечем, - он с огорчения вздохнул. – Не до «гулек» уже.
Ванюша, ты идёшь кушать? – послышался родной голос жены. – Всё остывает.
- Да, да, иду.
Через минуту Шапкин сидел за столом и уплетал котлеты, которые так вкусно может приготовить только его единственная жена Лариса.
Супруги за совместную жизнь изучили друг друга очень хорошо, жена могла часто даже догадываться, отчего появились перемены в настроении её Ивана. Она села напротив его и подпёрла рукой подбородок, смотря чуть сострадательными глазами. Лариса ждала, когда супруг насытится и станет добрее. Она не хуже театральной актрисы могла взять паузу и именно вовремя задать вопрос. Шапкин, съев всё до последней крошки, откинулся на спинку стула и тяжело выпустил воздух.
- Обкормила! – прозвучала своеобразная благодарность с его стороны.
- Так что случилось, мой дорогой? – она испытывающе смотрела на него.
- Ничего сногсшибательного, - ответил он безразлично. – Просто на стадионе встретил Женю Горохова, нахожусь под сумбуром различных впечатлений.
- А, это тот всем известный бабник и гуляка!
- Ну что ты так, право! – с напускным видом возмутился он.
- Наслышаны мы о нём, не выгораживай дружка. Я сказала, всё как есть. У него просто на лбу это написано. Ваш Горохов всю жизнь за каждой юбкой бегает, ни одной не пропускает. Бедная его Вероника!
- Кстати, они развелись.
- Поделом этому ловеласу. В жизни не бывает мелочей и случайностей. Всё в ней – цепь закономерностей. Он плохо закончит свой путь, потому что любит только себя.
Иван Семёнович тяжело встал.
- Нравится это кому-то или не очень, гуляки есть, были и будут, - буркнул он под нос.
Шапкин задвинул стул под стол и направился в комнату.
- С женщиной спорить бесполезно. Пора к телевизору, новости смотреть, - оповестили его лениво работавшие мозги. - Как сыр в масле – поел, теперь развлечения.
Чуть позже он начал подкашливать, видно холодное пиво давало о себе знать. Тут же на его ногах появились шерстяные носки, чай с малиновым вареньем на столике возле кровати, и как часто бывало, к утру проявившиеся признаки болезни отступили. Заботливая жена с этим справлялась блестяще на протяжении всей совместной жизни.
Прошло более полугода, Иван Семёнович в задумчивости шёл по своим делам в центре города. Сегодня было холодно, изо рта шёл пар, глаза слезились от низкой температуры. Люди закутались в тёплые одежды и старались в темпе решать проблемы, чтобы потом быстрей отправиться домой. Он тоже не был исключением, постоянно натягивал глубже головной убор на малиновые уши и шагал быстрее обычного. Мимо него прошёл какой-то неухоженный мужчина, на которого Шапкин не обратил внимания.
- Ваня! – раздался за спиной знакомый голос.
Иван Семёнович обернулся.
- Боже мой, Женя! – глаза его округлились.
Перед ним стоял в потёртом засаленном пальто, давно вышедшем из моды, вязаной серой шапочке, нахлобученной до бровей, сослуживец Горохов. Задрипанную одежду венчал вылинявший коричневый шарф. Лицо его было какое-то закопченное, из-под шапки торчали, словно пакля грязные волосы. Очевидно, было, что он давно не брился, и выросла козлиная борода. Больше всего удивлял равнодушный взгляд. Народ мимо таких типажей старается всегда проскочить побыстрее. Иван Семёнович оторопел от подобной картины и стоял с приоткрытым ртом. В голове его мелькнуло:
- Как говорят на флоте, товарищ опустился ниже ватерлинии.
- Что, не узнал? – вывел его из состояния шока вопрос Горохова. – Или нос воротишь?
- Конечно же, узнал, Женя, - он протянул ему руку.
Они поздоровались.
- Предвосхищая твой вопрос: «Что случилось?», готов ответить, но позже.
Горохов покрутил головой по сторонам.
- Пойдём в кафе посидим, всё тебе расскажу, - предложил он.
Через десять минут товарищи сидели в кафетерии под символичным для Горохова названием «Амуры». Над входными дверьми, словно в насмешку, с двух сторон были нарисованы купидоны со стрелами. Сослуживцы заказали по двести граммов водки и закуску. Иван Семёнович обратил внимание на то, что окружающие с некоторым удивлением посматривают в их сторону.
- Так что же случилось? – спросил Шапкин резко постаревшего Горохова.
- Подожди, дай выпить.
В это время принесли заказ. Евгений разлил водку по рюмкам и задумчиво посмотрел на Шапкина.
- Ваня, давай выпьем за наших преданных жён, лучше которых, нет на этом белом свете, - произнёс он хороший тост, но с очень грустными глазами.
Иван Семёнович сильно удивился, однако вида не подал.
- Конечно же, Женя, с превеликим удовольствием.
Они закусили крепкий напиток. Шапкин задал Евгению штампованный вопрос:
- Как жизнь, дружище?
- Что-то между плохо и очень плохо, - ответил тот нехотя.
Через минуту Горохова прорвало, из него начали бурно выплёскиваться эмоции.
- В общем, эта «змеиная» красотка окрутила меня по-полной. Молодая, но ужасно хваткая и подлая. После того как мы расписались, она начала использовать моменты, когда я бывал в сильном подпитии. Так по-пьяне и подмахнул подсунутые мне бумаги, как оказалось потом, она таким способом «под шумок» переписала на себя всё моё имущество. Когда протрезвел, вышло, что у меня ничего нет. Представляешь, Евгений Горохов вдруг стал голодранцем! Как она мне мозги запудрила, до сих пор не пойму! – он удивлённо цокал языком. - Ещё старым козлом обозвала. А может что-то подсыпала?
Шапкин пожал плечами.
- Самое интересное впереди. Прихожу я как-то домой, а там в моих тапочках и халате ходит какой-то мордоворот с внешностью булочника. Меня иногда называли шкафом, а этот и вовсе трёхстворчатый. Так называемая жена мне брезгливо заявляет: «Я тебя разлюбила, подаю на развод. Это мой новый муж, Вадик». Короче, эти двое предложили мне выметаться из квартиры, а если ещё ничего не понял, или начну качать права, то Вадик быстро свернёт мою шею. Вот уже три месяца живу, где придётся. Не по своей воле пришлось на время отказаться от большей части благ цивилизации, - пытался шутить он.
Его рука потянулась к графину.
- Но надо же с этим что-то делать! - возмутился Шапкин такой несправедливостью.
- Спасибо Станиславу Кулькову. Помнишь такого?
- Если честно, то нет.
- Был у нас в дивизии юрист. Сейчас он в какой-то ассоциации адвокатской работает. После последнего заседания суда, что-то сдвинулось с места. Есть вероятность, что с определёнными потерями, я всё таки основное своё имущество и квартиру верну. Посмотрим, как они «запоют», - прозвучали из его уст хоть какие-то обнадёживающие слова.
- Может тебе к Веронике с поклоном явиться, попросить прощения? – предложил ему Шапкин как один из вариантов. – Вы с ней не чужие люди. У неё всё в гармонии и ум, и красота, да и тебя любит, наверное, до сих пор. Ведь первая жена - от Бога! - не зная для чего, добавил он.
- Я уже ходил к Веронике и готов был на колени пасть пред ней, но опоздал. Бывшая моя супруга вышла замуж. Здесь всё очевидно, сам виноват, - Горохов смотрел куда-то вдаль глазами обречённого человека, - В общем, состояние упадка и безысходности, - тихо добавил он.
- Ты погляди, девушка из деревни, а не простушкой оказалась. Хоть в криминальной области, но голова варит, - задумчиво озвучил мысль Шапкин.
- Всё не так было. Скорее всего, её направлял этот аферист Вадик. А она: глупая, грубая и некультурная самка, на которой пробу негде ставить.
